Винить в этом Джейка бесполезно. Возможно, он и украл у нас, но я та, кто доверяла ему, когда не должна была.

— Ты манипулировал директором банка, не так ли? — Итан заговорил впервые с тех пор, как вошел Джонатан. Выражение его лица утратило торжество, которое оно приобрело, когда мы пожали друг другу руки ранее. — Ты, должно быть, сменил банки для одной из своих дочерних компаний, которая имеет значительную чистую прибыль для указанного банка, чтобы заставить директора согласиться продать акции.

Джонатан ухмыляется с чистым садизмом.

— На шаг впереди тебя, как обычно.

— Я бы пока не стал зажигать фейерверки, Джонатан.

— Всегда рад сокрушить тебя, Итан. Излишне говорить, что твои инвестиции в H&H отклоняются немедленно.

Итан встает перед Джонатаном, и между ними вспыхивает столкновение взглядов. Это как два Титана, готовящихся к бою.

— Это еще не конец.

— Конец, — говорит Джонатан своим высоким и властным тоном. — А теперь, если вы извините нас, мне нужно провести встречу со своими сотрудниками.

Он только что назвал нас своими долбаными сотрудниками?

— Мы еще встретимся, Лейла. Аврора. — Итан возвращается к нам и пожимает руку Лейле, затем предлагает свою мне.

Я принимаю, хотя я ошеломлена и не в состоянии справиться с тем, что только что произошло.

Агнус кивает, когда он и его генеральный директор покидают кабинет с той же уверенностью, с какой вошли. Джонатан следит за ними таким темным взглядом, будто может поджечь их, просто взглянув на них.

Лейла и я остаемся в присутствии Джонатана и тех, кого он привёл с собой.

Это тактика демонстрации, какой властью он обладает и как легко может привлечь людей на свою сторону, если решит это сделать.

Это не претенциозность, это тщательно продуманный план. Джонатан относится к тому типу людей, которые демонстрируют свой батальон перед войной, ради вселения страха в сердца врагов. Таким образом, он сможет победить с минимальными усилиями.

Его взгляд снова падает на меня, и я инстинктивно сглатываю. Требуется все мое мужество, чтобы не подхватить Лейлу под мышку и не убежать подальше от него.

Частью моих методов защиты является моя способность распознавать угрозы — или, по крайней мере, ощущать их. Это то, что спасло меня одиннадцать лет назад, и это кричит мне сейчас, чтобы я спасала себя.

Джонатан опасный человек, если не самый роковой из всех.

Только его оружие не ножи и не пистолеты. Это его способность обнажить вас с помощью чистой силы, которую он годами культивировал и увеличивал до невозможных высот.

Тот факт, что я прямо пошла против его приказа, превратил меня в проблему, которую ему нужно решить.

Или искоренить.

Теперь я понимаю, что он сдерживался в день свадьбы Эйдена. Потому что Джонатан, стоящий передо мной, приготовился к тотальной войне.

И это война — я.

— Харрис. Дождись меня в машине. — он обращается к своему сотруднику, но его не моргающее, нервирующее внимание не отрывается от меня.

Харрис кивает и указывает на всех остальных мужчин, которые следуют за ним, не говоря ни слова.

— Вы тоже можете уйти, мисс Хуссейни.

— Я не уйду. Аврора и я партнеры. Если у вас будет какой-нибудь деловой разговор, мы обе будем присутствовать. — Лейла переплетает свою руку с моей.

В ней чувствуется легкая дрожь, и я знаю, как она, должно быть, сейчас взволнована. Джонатан не из тех мужчин, к которым можно относиться легкомысленно.

Тем не менее, ее преданность и то, как она отказывается оставить меня, согревают мое сердце до предела.

Однако я не хочу, чтобы она столкнулась с гневом Джонатана. Я та, кто пошла против его приказа, и если кому-то нужно стоять перед богом, пока он вершит свое наказание, то это буду только я.

Лейла не сделала ничего, чтобы заслужить это. Кроме того, у меня с ним что-то вроде семейных уз. Но не у неё. Он бы не колебался, прежде чем раздавить ее своим ботинком.

— Ты можешь идти, Лей. — я похлопываю ее по руке.

— Нет. — она упрямо качает головой.

— Послушайте своего партнера, мисс Хуссейни, — вмешивается Джонатан.

Лейла игнорирует его и сосредотачивается на мне.

— С тобой все будет в порядке?

— Я могу позаботиться о нем.

— Напиши мне, если что-нибудь случится, — она наклоняется, чтобы прошептать, чтобы только я могу ее услышать. — Если он причинит тебе хоть какую-то боль, я врежу в этот прямой нос, быть может, немного обваляю его на полу. Помнишь, как я вырубила того головореза, который пытался ограбить нас, в A&E? Следующим будет нос Джонатана Кинга.

Я улыбаюсь, кивая, когда она наконец отпускает меня. Перед уходом она останавливается перед Джонатаном. Она такая крошечная рядом с ним, что при других обстоятельствах это было бы смешно.

— У меня черный пояс по карате, а два моих брата капитаны Британской армии, — говорит она ему очень небрежно.

— Лей... — я качаю головой.

Последнее, что она хочет сделать, это угрожать ему или попадать в поле его зрения.

Джонатан приподнимает бровь.

— Это угроза, мисс Хуссейни?

— Это часть информации, предоставляемой бесплатно.

За его спиной она жестом просит меня написать ей, а затем уходит.

Когда дверь за ней закрывается с громким щелчком, я ощущаю серьезность ситуации еще до того, как Джонатан произносит хоть слово.

Я проглатываю все эмоции, поднимающиеся на поверхность, и удерживаю зрительный контакт. В прошлом у меня никогда не возникало проблем с этим.

Сейчас все по-другому.

Все. Начиная с человека, который стоит посреди моего кабинета, будто он здесь хозяин — что, в некотором смысле, так и есть.

Поддерживать зрительный контакт с Джонатаном — все равно что быть разорванной на куски и не иметь возможности ничего с этим поделать. Он питается моей энергией самым жестоким образом, и у него нет планов возвращать ее.

— Чего ты хочешь, Джонатан?

— Я сказал тебе, чего я хочу, а ты целенаправленно пошла против этого. Очень смело.

Я сглатываю, когда он обходит мой стол и опускается на кресло с полной уверенностью, словно оно всегда принадлежало ему.

Мои ноги едва держат меня, поэтому я не пытаюсь сдвинуться с места.

— Ты собираешься оставить меня в покое сейчас?

Он смеется, звук глухой и пугающий.

— Я приму это как шутку.

— Ты получил то, что хотел. Итан уже вышел.

— Верно, но благодаря мне, а не тебе. Почему ты должна быть вознаграждена за это?

— И что? Ты просто будешь владеть моей фирмой?

— Моей фирмой, но я отвлекся.

— Ты не можешь этого сделать.

— Уже. — он кладет локти на поверхность стола и наклоняется, образуя шпиль на подбородке. — Если только ты не готова предложить оплату.

Я оживляюсь, надежда расцветает в моей груди, как фейерверк.

— Я готова. Я заплачу все, что угодно.

— Что-угодно? Осторожнее, дикарка. Это слишком сильное слово для употребления.

— Я имела в виду в разумных пределах, и только если ты позволишь нам платить в рассрочку.

— Частями. Мне нравится эта идея.

— Верно. — я обхожу диван, вставая перед своим столом, который он так прямолинейно сделал своим. — Ты даже можешь сохранить часть своих акций в качестве формы инвестиций, если хочешь.

— Да?

— Да, — сейчас я выпаливаю, но мне все равно, лишь бы это вернуло нам нашу фирму. — Лейла и я, возможно, даже будем готовы предложить тебе немного больше, чем ты заплатил за акции. Все, что нам нужно, это возможность оплаты в рассрочку и время до запуска нашего следующего продукта.

— Акции и деньги не та плата, о которой я думал.

Я хмурюсь.

— Тогда что?

— Ты, Аврора.

Глава 9

Аврора

Я смотрю на Джонатана с тем, что должно выглядеть как пустое выражение лица.