Наконец Гарт подошел к Джуно, обнял ее и улыбнулся своей знаменитой сексапильной улыбкой.

— Ну как, девушка? Что скажешь?

Джуно охватил сладкий трепет предвкушения, однако она не подала виду. Что бы там ни случилось, терять голову нельзя.

— Очень мило, Гарт. А для Шепа ты тоже песенку напишешь? Он не должен думать, что его обделили вниманием.

— Шеп за океаном, любовь моя. — Гарт медленно провел рукой по ее спине. — А я здесь, рядом. — Он помолчал, пристально вглядываясь ей в глаза. — Ну так что скажешь?

— Чудесная песня, Гарт. Но у меня свидание со старым другом.

— Я тоже твой старый друг. — Он поцеловал ее. — Ну что ж, торопиться некуда. Турне еще не скоро закончится.

Алекс и Тори Сейдж жили на Пятой авеню, в квартире на двадцать втором этаже, окна которой выходили на Центральный парк. На красных, отделанных черным лаком стенах висели картины модернистов. Бросалась в глаза эксцентричность меблировки, соединяющей восточный стиль с современным.

На ужин подали суфле из омара, салат и шоколадно-апельсиновый мусс.

— Чашечку кофе, Джуно, или чаю? У нас есть обычный и с добавлением разных травок, — предложила Тори Сейдж, убирая со стола десертные тарелки.

Лидия оказалась права. Тори, высокая красивая женщина, с гладкой матовой кожей и темно-каштановыми волосами до плеч, длинноногая и стройная, вызвала бы зависть у любой манекенщицы.

Кофе с ликерами они пили на балконе. От легкого влажного ветерка шевелились листья пальм, посаженных в кадках.

— Алекс! — Тори пригубила ликер. — Расскажи Джуно о своей блестящей идее для рекламы машин «Вуазон моторе».

Алекс поморщился:

— Мне не хочется говорить о рекламе.

— Не ломайся. — Тори взглянула на Джуно. — Он просто скромничает. Идея потрясающая. Представляешь, как будет сверкать на солнце серебристая машина где-нибудь на Ниле…

— Перестань, Тори! Прошу тебя, смени тему. Ведь я занимаюсь этим только ради заработка.

— О Господи! Джуно, неужели он и раньше был таким? Ведь его ничто не вдохновляет!

— Не правда, — раздраженно возразил Алекс. — Меня не вдохновляет лишь то, что связано с Мэдисон-авеню.

— Ты сейчас работаешь и над пьесой? — спросила Джуно.

— Я написал всего пять страниц, но и они давно покрылись пылью.

— Времени не хватает, — пояснила Тори. — После работы мы обычно чем-то заняты. А по уик-эндам обычно ездим к моим родителям или на остров. Подумываем, не купить ли дом в Спрингс.

Тори подавила зевоту. Джуно взглянула на часы:

— О, уже почти два часа ночи! Мне пора.

Тори подняла руку:

— Нет-нет, это я, пожалуй, пойду спать, а вам, наверное, есть о чем поговорить, ведь вы так давно не виделись.

— У меня завтра много дел.

— Ну что ж, я провожу тебя до такси.

В вестибюле Алекс взял ее под руку.

— Пойдем куда-нибудь выпьем. Бар на противоположной стороне Мэдисон открыт ночью.

Они сели в глубине переполненного бара.

— Никак не могу к тебе снова привыкнуть. — Алекс улыбнулся. — Особенно к твоему британскому акценту.

Мы, конечно, и раньше замечали твою экзотичность…

— Я тоже не могу привыкнуть к тебе. Все вроде так же, как раньше, но ты стал каким-то чересчур правильным.

— Благодарю, только этого мне и не хватало!

— Правда… Тебе идет короткая стрижка, выглядишь ты чудесно. В ногу с «новой волной».

— Ох, чуть не забыл! — воскликнул Алекс. — На днях мне звонила Лидия. Передавала тебе привет. Она с нянюшкой и детьми уехала на Ривьеру на пару недель.

— Ей нелегко приходится, — заметила Джуно.

— Она вырвалась на свободу, потому что Стефан сейчас в Японии. Кстати, раз уж мы заговорили о поездках… Как Шеп относится к твоему безумному турне?

— Он не в восторге. Это для меня больной вопрос, Алекс. Я люблю Шепа, но отношения никогда не бывают без сучка, без задоринки.

— Шеп — малый терпеливый, но ведь не святой. Его недовольство можно понять. Ведь ты отправилась в продолжительное турне в обществе всемирно известного секс-символа…

Джуно поморщилась. Заметив это, Алекс смутился:

— Я вот его понимаю. Вы с Шепом любите друг друга, но у вас и раньше возникали трудности. Когда же вы наконец поженитесь?

— Не знаю. Шеп постоянно задает мне этот вопрос.

Наверное, как только улучим подходящий момент. — Джуно пригубила коньяк. — Ты же знаешь, мы помолвлены… но мысль о браке меня немного пугает.

— Подходящий момент никогда не улучишь, надо просто решиться.

— Тебе ли говорить это, Алекс? Сам-то ты намерен вернуться к драматургии?

— Я тоже не могу найти подходящий момент.

— Разве не ты убеждал меня, что надо решиться?

Алекс вздохнул:

— Кажется, мне уже не хочется возвращаться к этому. Сижу себе в конторе и выдаю шедевры вроде рекламы полировочного средства для машин «Блеск без проблем», потом прихожу домой, сажусь писать, а в голове ни одной мысли.

— Но, Алекс, драматургия — твое призвание. Дорогой, речь идет о твоем незаурядном таланте. Не растрачивай его попусту.

Алекс печально улыбнулся:

— Вообще интеллект преступно растрачивать попусту.

— А что говорит Тори? Разве она не хочет, чтобы ты писал?

— Конечно, хочет… чтобы я писал тексты для рекламы. Она считает, что у меня к этому большой талант. Не суди ее строго, Джуно. Тори любит свое дело и делает его хорошо. В агентстве она самый молодой режиссер.

— Я ее не сужу, Алекс. Тори — замечательная женщина, очень красивая и превосходная хозяйка…

— Да, ей везет во всем. И все у нас хорошо. Кроме меня.

— Ах, Алекс, я не узнаю тебя. Неужели ты жалуешься на судьбу? Тебя временно заклинило, это случается с каждым творческим человеком. Но ты прорвешься, только не опускай руки и продолжай работать.

— Понимаю, мамочка. Хочешь стать моей музой, сидеть у меня на плече и вдохновлять писателя?

— С радостью. Вот только вес немного сброшу.

В половине четвертого утра на Мэдисон-авеню не было ни одного такси. Они шли медленно, поглядывая на освещенные витрины магазинов и на дорогу — не покажется ли машина. Наконец рядом с ними притормозил старый громыхающий драндулет. Алекс открыл для Джуно дверцу.

— Очень рад, что повидал тебя. — Он притянул ее к себе. Губы их встретились. Безумное желание охватило Джуно, и она, крепко прижавшись к Алексу, забыла обо всем на свете.

— Эй, вам нужно такси? — окликнул их водитель.

Они смутились.

— Ну что ж, — сказала Джуно, — доброй ночи.

— Доброй ночи.

— «Плаза», — сказала она водителю, помахала рукой Алексу и откинулась на спинку сиденья. Машина ехала по безлюдной улице. Охваченной печалью Джуно стало вдруг жаль их всех.

За последние несколько недель Джуно объехала множество городов Америки, однако увидела очень мало.

Странно, но большие и маленькие города слились для нее в одну размытую картину, так что она уже не ощущала различия между Филадельфией и Буффало, Кливлендом и Детройтом, Атлантой и Бирмингемом. Джуно не видела ничего, кроме залов и стадионов, открытых эстрад в парках, осветительной аппаратуры и звукоусилительных систем, сцен, лимузинов и вертолетов, телохранителей, фургончиков, артистических гримерных да гостиничных номеров. Билеты на все выступления были распроданы на много дней вперед. В каждом аэропорту, гостиницах и мотелях их встречали толпы восторженных юнцов, рвущихся сквозь заслоны к своим кумирам. Они орали, рыдали, топали ногами независимо от того, приехала группа или нет.

«Тьерру» доставлял из города в город частный реактивный самолет «Гольфстрим». Группу сопровождали технический персонал, менеджеры, бухгалтеры, представители студии грамзаписи, юристы, телохранители, репортеры, фотографы, поставщики наркотиков, жены, любовницы, детишки, избранные фанатки, специалист по иглоукалыванию и массажист, а также Брэд Чанг, известный режиссер-документалист, три его оператора и звукооператор.

Последние снимали выступления Гарта Мичема и интимные эпизоды из его жизни.