— Ну и ну, Алекс, — обиженно заметила Тори. — Ты никогда не рассказывал мне эту историю.

Он смущенно улыбнулся жене, потом снова обратился к Джуно и Лидии:

— А помните свою соседку по комнате… которой никогда не бывало дома?

— Киппи О'Коннор! — оживилась Джуно.

— У нее еще была репутация лучшей профессионалки по оральному сексу во всей Новой Англии, — усмехнулась Лидия.

— Вот-вот. Та самая. Около месяца назад я встретил ее в метро. Она стала монахиней.

— Монахиней?!

— Клянусь! В черном одеянии, с белым воротничком и с четками в руках. Киппи узнала меня.

— Невероятно! — воскликнула Джуно. — Интересно, что сталось с Томми Хоудли?

Тори демонстративно зевнула.

— Все это очень увлекательно. — Она иронически улыбнулась. — Обожаю слушать истории, начинающиеся с фразы: «А помните…».

— Извини, милая, — сказал Алекс. — Мы через несколько минут уйдем. А что касается Томми Хоудли, то он стал вице-президентом компании, владеющей сетью химчисток. Правда, Уит Циммерман говорил мне, что у Томми в дальней комнате одной из химчисток играют в покер…

Шеп тронул Тори за плечо:

— Не поможешь мне приготовить на скорую руку закуски?

— Неужели они тебя не раздражают? — возмущенно спросила Тори, когда они прошли мимо Стефана, который спал в кресле.

Шеп покачал головой:

— Конечно, нет. Они очень давно не виделись. Пусть сегодня предаются воспоминаниям, а завтра снова будут с нами.

На следующее утро Джуно и Шеп улетели на месяц в Марокко.

— Не знаю почему, но я очень нервничала перед свадьбой, — призналась Джуно в номере отеля «Мамунья».

— Такое случается со многими девственницами. — Шеп рассмеялся. — А вот почему это произошло с тобой, непонятно.

— Так по-твоему, это из-за того, что мы с тобой до свадьбы?..

— Нет, не совсем. Ты считаешься девственницей, пока узелок не развязался. — Он простодушно улыбнулся. — Впрочем, если надо, завяжем снова. Может, позвонить в гостиничное обслуживание, чтобы принесли веревку?

Днем они загорали, а волшебными теплыми марокканскими ночами занимались любовью. Джуно была рада, что решила связать свою судьбу с Шепом. Она чувствовала себя спокойной и умиротворенной, он тоже.

Вернувшись в Лондон, Джуно снова приступила к работе у Джона Флетчера. Шеп стал главным редактором небольшого, но весьма престижного издательства.

В свободное время он нередко устраивал званые обеды, приглашая молодежь из театральных и литературных кругов, а также старых университетских друзей Джуно, если те оказывались проездом в Лондоне. Дважды в год Джуно и Шеп брали отпуск и проводили свободные дни в тихом спокойном Девоне или в Санта-Фе, а иногда отправлялись в дальние страны.

После свадьбы их влечение друг к другу поостыло, но секс удовлетворял обоих. Иногда они целую неделю занимались любовью каждую ночь, порой подолгу не прикасались друг к другу. Джуно полагала, что так и бывает в семейной жизни. В этом убеждал ее и при — мер Лидии. Родив наконец Стефану сына, она больше не занималась с ним любовью. Узнав об этом, Джуно решила, что ей чертовски повезло, и однажды, когда Шеп был в отъезде, переспала с одним актером, но из-за угрызений совести не получила от этого никакого удовольствия.

Джуно и Шеп хорошо ладили, хотя с годами работа оставляла им все меньше и меньше времени друг для друга. Шеп нередко отправлялся на книжные ярмарки и в деловые поездки, Джуно же не покидала Лондона, но вставала чуть свет и допоздна засиживалась на работе.

Поэтому случалось так, что супруги не виделись по несколько дней.

И в целом благополучную семейную жизнь омрачала одна серьезная проблема, все чаще вызывавшая взаимное раздражение. Шеп хотел детей, а Джуно не стремилась стать матерью. Она успешно делала карьеру и получала от этого удовлетворение. Ребенок нарушил бы ее планы. Куда спешить? Впереди вся жизнь.

Она еще молода, а Шеп подождет, ему уже приходилось ждать.

Незадолго до пятой годовщины их свадьбы Джуно предложили спроектировать световое оформление нового ночного клуба «У Молли», строящегося на Кенсингтон-Хай-стрит и рассчитанного на самую элитарную британскую и международную клиентуру. Джуно очень вдохновила эта идея.

Говоря с Шепом о детях, Джуно установила для первой беременности примерный срок — лет через пять.

Тогда, в 1976 году, это казалось нереально далеким, а теперь срок истекал.

Свой пятилетний юбилей они отметили ужином в кафе «Ланган» с Клэр Рид и ее приятелем режиссером Шоном О'Феганом. Клэр только что вернулась из Нью-Йорка, где шесть месяцев играла по контракту в пьесе «Какого черта?» на Бродвее, снискавшей до этого успех в вест-эндском театре. Шон режиссировал лондонскую постановку.

— За счастливую чету! — Шон поднял бокал. — Пять лет супружества… настоящий рекорд в нестабильной жизни второй половины двадцатого века. Мой самый продолжительный брак не продержался и трех лет, хотя я был по-настоящему влюблен. Как вам это удается?

— Просто мы почти не видимся, — рассмеялась Джуно.

— Если и вы не поладите, это навсегда подорвет у людей веру в окаянный институт брака.

— Помилосердствуйте! — Шеп поднял руки. — Слишком уж большую ответственность вы на нас возлагаете!

— Да, Клэр, если мы не дотянем до следующей годовщины, все поймут, кто в этом виноват.

— Как можно меня обвинять? Я искренне восхищаюсь вами.

— К следующей годовщине тебе придется восхищаться святым семейством, потому что в этом году мы начинаем всерьез работать над проблемой продления рода, — объявил Шеп.

— О, Джуно, это замечательно!

Джуно улыбнулась и отхлебнула шампанского.

В тот же вечер перед сном Шеп достал из ящика пластинку с противозачаточными пилюлями и бросил ее в мусорную корзинку.

— На неофициальной церемонии в доме Уайзов на Эгертон-Креснт противозачаточные средства запрещены вплоть до дальнейших распоряжений. На вопрос о его ближайших планах мистер Уайз ответил: «Я намерен работать в этом направлении до полного изнеможения».

Джуно рассмеялась. Шеп нырнул в постель, и они занялись любовью. Но как только муж заснул, Джуно достала из мусорной корзинки пилюлю, приняла одну и спрятала пластинку в самой глубине бельевого ящика.

Родители Шепа, отправившиеся на зиму в Куэрнаваку, предложили сыну и невестке проводить уик-энды в их доме. Но они редко появлялись там. У Джуно почти все свободное время уходило на работу над проектом светового оформления ночного клуба «У Молли». К тому же у Джона Флетчера она занималась подготовкой декораций к двум постановкам в Вест-Энде. Но вот однажды муж все-таки убедил ее провести спокойный уик-энд в доме родителей. Джуно согласилась, поскольку слишком часто по вечерам оставляла Шепа в одиночестве и чувствовала угрызения совести.

Они выехали из Лондона в пятницу к концу дня, чтобы не попасть в пробку. Машину вел Шеп. Задремавшая Джуно проснулась уже на автостраде. Моросил мелкий дождь.

— Я и не заметила, как задремала, — сказала Джуно. — Долго я спала?

— Около получаса. Тебе действительно нужен отдых.

— Хорошо, что ты убедил меня поехать. Дождь нам не помеха: посидим дома и предадимся безделью.

— Мы можем чем-нибудь заняться, например потрудиться над зачатием ребенка. Уверен, ты до сих пор не забеременела только потому, что слишком много работаешь. — Он взглянул на нее. — Но может, все-таки обратишься к врачу и проверишь, все ли в порядке?

— Я уже обследовалась.

— Думаешь, дело во мне?

— Дорогой, не всем удается забеременеть сразу. Не беспокойся.

Шеп улыбнулся:

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Джуно презирала себя за то, что обманывает его и принимает пилюли, но считала необходимым еще немного подождать.

Утром, пока Джуно спала, Шеп решил пойти за продуктами, но, вспомнив, что у него нет наличных, нашел сумочку жены и вынул из бумажника пятнадцать фунтов. Сунув бумажник на место, он вдруг увидел в сумочке пластинку с противозачаточными пилюлями. Поняв все, Шеп ощутил обиду и гнев.