Жан-Мари обдумал и это.
– Ты был сражен этой девушкой в Хэтфилде. Тебя пленили ее храбрость, чувство собственного достоинства и добродетель. Женщины всегда хотят верить в то, что мужчин очаровывают чувство собственного достоинства и добродетель.
Трис рассмеялся.
– В данном случае это правда.
Жан-Мари наблюдал за ним.
– Возможно, твой друг мистер Лайн сможет распространить слух, что отъезд Крессиды поверг тебя в отчаяние и ты бросился на колени перед ней и предложил ей руку и сердце. Ах, я должен был стать драматургом…
Но Трис вспомнил о другой проблеме:
– Боже, Корнелия…
Жан-Мари вопросительно посмотрел на него.
– Моя старшая кузина, леди Тремейн. Я попросил ее устроить здесь вечеринку и пригласить мисс Фиби Суайнемер, чьей руки и сердца я должен был добиться. Так я хотел положить конец своим мечтам о Крессиде.
– Безумие, от которого ты сейчас излечился. Ты собирался поставить трагедию, но теперь у тебя есть счастливый финал. Отмени вечеринку.
– Ты не знаешь Корнелию. Она все равно придет сюда, уверенная в том, что сможет устроить все по-своему.
– Не пускай ее.
– В ее старый дом? Нет я должен позволить ей продолжать приготовления. Слава Богу, я не сказал ничего Суайнемерам, но я уверен, что Корнелия намекнула им. – На минуту он задумался, а затем улыбнулся: – Я приглашу на вечеринку Крессиду и ее семью. Я объявлю о нашей помолвке на маскараде, но она, конечно, не будет в костюме гурии.
– Увы! Мне бы хотелось увидеть это! Ты очень уверен в себе, мой друг.
Трис удивленно посмотрел на него.
– Теперь ничто не может встать у нас на пути.
– Захочет ли она принять твое предложение?
– Черт, я сам знаю, что я не лучший кандидат для этой приличной девушки. Я не могу дать ей Мэтлок, но я сделаю из «Ночной охоты» надежное убежище. Или, если она захочет, я построю новый дом. Нам не нужно будет появляться в Лондоне. Мы подходим друг для друга, Жан-Мари, как две половинки. Я знал это с момента нашей встречи.
– Надеюсь, что так, кузен. – Жан-Мари поднял бокал, который забрал у него. – За настоящих женщин и настоящую любовь!
Крессида готовилась к прощальному балу, не ожидая по лучить от него удовольствия. Она была против этой затеи, но ее отец был непреклонен. Они с матерью бурлили от возбуждения и радости, но у самой девушки было настроение как на поминках.
Сегодняшний вечер положит конец ее жизни в Англии, и каждый день она все больше чувствовала, как будет скучать по ней. Ее не привлекала экзотика Индии. Храмы из золота и бриллиантов заставляли ее думать о непристойных статуэтках, об оргиях, а далее – о Трисе и боли, которую принесла их любовь.
Расстояние не сможет заглушить эту боль, и она увезет в Индию множество болезненных воспоминаний.
Однако что сделано, то сделано. Дом в Мэтлоке был продан, с друзьями она попрощалась, обещала им писать длинные письма.
Крессида многое знала о жизни Сент-Рейвена.
Он вернулся из Корнуолла, чтобы танцевать на свадьбах своих молочных сестер. Он выиграл приз в тысячу гиней на импровизированных скачках в Эпсоме. Он рассылал приглашения на маскарад в Сент-Рейвенз-Маунт. Ходили слухи, что на маскараде он объявит о том, кого выбрал в невесты, и даже что его избранница – Фиби Суайнемер.
Крессида не верила слухам. Они не подходят друг другу, а мисс Суайнемер и ее мать вполне могли сами распустить этот слух, чтобы вынудить Триса к действиям. Она знала, что герцог не попадется на такую уловку.
По крайней мере сегодня вечером его не будет у них в гостях. Ее отец настоял на том, чтобы послать ему приглашение, но в ответ пришел вежливый отказ.
Крессида взглянула в зеркало и поправила тюрбан. Она сознательно надела тот же наряд, который был на ней, когда она уехала с Крофтоном, – зеленое шелковое платье и полосатый тюрбан. После бала она отдаст все это служанке.
Однако на этот раз локоны были настоящими, уложенными с помощью щипцов для завивки.
Один из плюсов жизни в Индии был в том, что там она сможет снова отрастить волосы. Кроме того, когда она окажется так далеко, ее тоска по некоему распутному герцогу испарится.
Крессида открыла шкатулку с драгоценностями – теперь она была полна дорогих вещиц. После ее приключения прошло несколько недель, и скандал не разразился, но сегодня будет первое большое собрание после оргии у Крофтона, на нем будут люди из высшего света, в том числе некоторые мужчины из Стокли-Мэнор.
Она должна произвести нужное впечатление.
Крессида знала, что в мужских клубах пошли слухи. Лавиния передавала любопытные истории от Мэттью. Крофтон бежал из страны – кажется, это связано с попыткой изнасиловать девочку-подростка. Подобные вещи вызывают отвращение даже у самых распущенных светских львов. Однако каким-то образом вскрылось и его нападение на Крессиду в Хэтфилде. Лавиния уверяла, что в этих историях не было ничего оскорбительного для нее, но, как было верно замечено, сажа всегда оставляет следы. Недавно разговоры стали громче. Крессида уже заметила на себе странные взгляды некоторых леди и могла представить, что было за этими взглядами.
Что на самом деле Крессида делала одна в Хэтфилде? Может ли леди продать непристойную статуэтку иностранцу, особенно тому, кто провел несколько дней в тюрьме по подозрению в разбое?
Конечно, француз был связан с герцогом Сент-Рейвеном, но все равно она была уверена в том, что мамаши говорят своим дочерям: вот видишь, что бывает, когда леди забывает о приличиях.
Насколько ей было известно, никто не говорил открыто о том, что она была на вечеринке у Крофтона в костюме гурии в компании Сент-Рейвена. Но эта мысль несомненно витала в головах некоторых мужчин.
Крессида продолжала украшать себя локонами и носила очки. Сегодня она должна подтвердить беспочвенность этих слухов. Она высоко подняла корсаж платья. И мешковатость самого платья также должна добавить непривлекательности. Она отложила ожерелье из изумрудов и взяла свою старую нитку жемчуга. Ее отец решит, что это странно, но будь что будет.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Как жаль, что ее губы такие розовые. Легко накрасить бледные губы, но как сделать яркие губы бледными? Она попыталась улыбнуться, сжав губы, и увидела чудовищную ухмылку. Прекрасно! Надо постараться иметь чопорный вид. Она стала думать о церковных службах, холодной овсянке, о миссис Уэмворти, пока служанка заканчивала ее одевать. Затем Крессида выпрямила спину, сжала губы и присоединилась к родителям.
Для бала арендовали «Олмэкс». Вскоре она и ее родители уже принимали там гостей. Раньше всего прибывали семьи из Сити – торговцы и чиновники, а также друзья сэра Артура по Индии. Все, кто завидовал его возвращению. Крессида сказала себе, что ей может понравиться приключение.
Затем прибыли люди света. Они были опасны, потому что скучали и мечтали о скандале. Крессида не узнала ни одного из них, пока не объявили о прибытии лорда и леди Пью.
Круглолицый лорд Пью выглядел смешным в светской одежде, которая безжалостно выставляла напоказ огромный живот и толстые бедра, но то, как он пристально вглядывался в Крессиду, было вовсе не смешно. Неужели он пришел именно для того, чтобы проверить свои подозрения?
«Я – Уэмворти», – подумала Крессида, улыбаясь Пью. Бедная леди Пью, казалось, была довольна тем, что муж рядом. Что-то было неправильное в браке, если жена рада таким крошкам со стола.
После минутного разглядывания лорд Пью покачал головой, пробормотал что-то насчет потерянного времени и направился в ту комнату, где играли в карты. Лавиния взяла леди Пью под свое крыло и увела ее. Что за печальное существование, а ведь брак – это на всю жизнь.
Начались танцы. Крессида протянула руку мистеру Хафстоку, старшему сыну богатого торговца шелком. Хафсток притворялся, что сражен ее отъездом. Она решила, что это забавно.
К концу первого танца она заметила, что бросила изображать Уэмворти. Она любила танцевать, и ее веселили манеры Тима Хафстока. Будь что будет! Кажется, она удовлетворила любопытство Пью, и, конечно же, все поверили в ее репутацию молодой леди, которая всегда поступает так, как нужно. Интерес к духам, драгоценностям, шляпам вряд ли делал ее кандидаткой на место в аду.
