— Жар в дело, — тихо шепчут губы.
И тут же почти без перерыва:
— Молотом оземь, — касаюсь кулаком земли, а сам собственным телом пытаюсь заглушить вспышку света — будь она неладна!
А треск тем временем всё ближе и ближе!
Более не раздумывая ни секунды, ныряю в вырытый мной стоячий окоп и при помощи Свароговой науки и такой-то матери замуровываю себя в скальной породе с головой.
Треск исчезает, остаётся лишь странный бухающий гул…и он продолжает приближаться.
Вновь разогреваю горн и для пущей безопасности укрепляю стенки каменного мешка бронёй. Да ещё и массивные подпорки создаю для потолка, чтобы в случае чего крыша над моей головой даже от веса самоходки не просела. Так всяко надёжнее будет. А силы потраченные я после восстановлю, если выживу.
Толстенные листы металла чуть заглушают гул, но тот и не думает стихать. Источник звука продолжает стремительно приближаться.
БУХ!
…
БУХ!
…
БУХ!
…
БУХ!
…
Грохот такой, будто сваи стальные в землю забивают. И всё это прямо над моей головой.
Внезапно гул стихает и в самодельном бункере повисает гнетущая тишина.
Не знаю, что там за тварь сверху, но, похоже, она меня почуяла и теперь пытается понять, куда я подевался.
А может, зря я себя накручиваю и это — не чудо-юдо кровожадное, а просто самоходка необычная или какой другой механизм, за рулём которого сидит точно такой же славиец, как и я. Возможно, бдительный служака просто сияние от горна моего заприметил вот и решил проверить, а не враг ли я часом?
Эх, похоже, придётся вызнавать, кто там наверху обретается. Не вечно же мне под землёй, как крот ютиться, тем более и воздух тут не бесконечный. А так сразу двух зайцев одним выстрелом убью: дырочки махонькие наружу просверлю воздух вовнутрь бункера самодельного пущу да ещё и послушаю, что там сверху творится. Если гул двигателей услышу, значит можно выбираться ну а ежели рычанье звериное, то придётся ещё чутка пересидеть да опасность переждать.
Распалив горн, на скорую руку перековал потолок. Ещё пуще прежнего его укрепил да в паре мест дырочек махоньких понаделал. А после, к этим самым дырочкам ухом и приник да весь в слух обратился. Даже дыхание затаил.
— Ффффф…аффффф…Ффффф…афффф.
Точно не гул мотора. Похоже на сопенье чьё-то громкое. Видать, и впрямь вынюхивает меня тварь какая-то хищная! А значит, скорее надо дырки злосчастные закупорить, пока ещё не поздно…
— ХЛОП!
Ударил по уху первый выстрел, а за ним канонадой последовали и другие.
Наверху ни с того ни с сего разгорелся бой и до меня даже донеслись команды на славийском.
— С БОКОВ ЕГО ЗАЖИМАЙ!
— РАААААА!!! — раздался в ответ яростный рёв.
— В КЛЕЩИ БЕРЁМ, В КЛЕЩИ!
— БАХ!!! — сверху что-то рвануло. Да так, что мой бункер неслабо тряхнуло, а сквозь просверлённые в потолке отверстия потянуло едким дымом. Пришлось на время отлипнуть от вентиляции и даже прикрыть лицо кителем, чтобы не надышаться угарным газом.
— ОТ ЛЕСА ОТРЕЗАЙ…
Последнюю команду заглушила череда взрывов, а затем снаружи затихло. Бой завершился. Вот только я не мог понять, кто одержал верх в этом скоротечном сражении.
Ещё раз прильнув к вентиляционным отверстиям, я различил человеческий голос.
— …опять ушёл! — с досадой произнёс славийский командир и я с облегчением понял, что буря миновала.
Кем бы ни была эта тварь, её сумели отогнать от моего убежища. Пора было выбираться…
— Надо послать людей за подмогой! — ещё один голос, но на этот раз незнакомый.
— Нельзя, ОН ждёт, что мы разделим силы, — спокойно ответил командир. — Думаешь почему ОН до сих пор не ушёл отсюда? Понимает стервец, что на горной тропке, где ему и не развернуться толком он нам не противник — скинем взрывом на скалы и дело с концом. А вот ежели мало нас будет он уже и рискнуть может. Али предлагаешь нам всей оравой за подмогой отправляться, да здесь ЕГО одного оставить, чтобы он раны успел зализать?
— Войтех, вы не понимаете…
— Видать, это ты не понимаешь сотник. Даже если все мы здесь поляжем, но сумеем забрать ЕГО с собой в Навь — это уже будет победа. Нельзя позволить ЕМУ спуститься с гор. Там у подножия живут пастухи да доярки — простые славийцы. Те, кого мы поклялись защищать или запамятовал ты, зачем оружие в руки взял?
— Не запамятовал, — в голосе сотника лязгнул металл.
— Вот и славно. Ты пойми сотник не выпустит ОН нас с этой горы. Тут как в поговорке: вход — алтын, выход — два. И путь у нас один — сражаться с НИМ до самого конца и только от нас с тобой зависит, чей это будет конец. Не страшись сотник, знаешь, как мои бойцы говорят: “Мы не умираем. Мы отправляемся в Навь на перегруппировку”. Помнишь, как предки завещали, умрёшь в неудаче — стыд тебе…
— Умрёшь в отчаянии — стыд всем нам! — гаркнул сотник, а затем крикнул куда-то в сторону. — А вы чего уши развесили, а ну-ка, привели себя в порядок да ружья перезарядили! Нас ждёт долгая ночка!
И, пожалуй, не вас одних. Если Мёртвоголов не соврал, то обратный путь мне заказан. Придётся здесь под землёй какое-то время пересидеть…
— Рав-Авв! — раздался над головой собачий лай, а следом за ним и ещё один незнакомый голос.
— Тут кто-то хоронится!
Похоже, пересидеть не удастся…
Мертвоголов молча смотрит мне в глаза, не отрываясь словно змея. Неприятное ощущение, аж до дрожи пробирает. И я бы и рад взгляд первым отвести, да только лицо его уродливое не отпускает. Никогда я ещё не видел столь безобразных людей ни в этом мире ни в прошлом. Да на его голове живого места нет: какие-то рытвины, канавы, сквозные дыры в щеках, оплывшие брови и наполовину сгнивший нос. А в довершение полное отсутствие волос и бельмо на одном глазу.
Значит, вот что газ смердящий с людьми делает. Теперь хотя бы понятно, как Войтех с отравой этой сроднился. Он ведь на своей шкуре её испытал. Поэтому-то Мертвоголов и единственный сварожич, что умеет газ смертоносный ковать — больше дураков под газовую атаку подставляться нет.
И хоть бы прикрыл уродство своё, вон у него и противогаз на шее болтается. Так нет же, он ещё и фуражку с княжьим гербом будто нарочно перед разговором снял. И не понять, то ли уродством своим захотел "покрасоваться", то ли меня таким нехитрым способом решил припугнуть.
— Историю ты складную поведал и вроде бы и уличить тебя не в чем да вот только чуйка мне подсказывает, что хвостом ты передо мной крутишь, — сквозь дырки в его щеках выходил воздух и от этого казалось, что Войтех говорит с присвистом. — Ну да ладно, потом с историей твоей разберёмся…если выживем. А пока, иди-ка ты каши поешь, а уж после решим, как с тобой поступить.
Отказываться не стал, проголодался я за эти часы и впрямь знатно. А тут ещё и вои в серых шинелях расстарались — несколько костров на поляне запалили да принялись в казанах больших кашеварить. Да так мастерски это делали, что запах мясной прямо по голове бил.
Помимо рядовых дружинников со стандартным вооружением на вытоптанном пяточке присутствовали и иные вои — тоже в серых шинелях, но уже с противогазами и касками на головах да в стальных кирасах поверх воинского обмундирования. А ещё у многих из них за спинами висели баллоны, судя по всему, с газом. Да и нашивки на их рукавах отличались от стандартных, никаких тебе мечей на щите — одни только человеческие черепа.
Я напоследок глянул на рукав Войтеха. На шевроне командира Мёртвого отряда красовалась целая гора из этих самых черепов.
— Эй, малец, айда сюда, каша поспевает — у ближайшего казана кашеварил тот самый дружинник, что меня отыскал. Его блохастый напарник крутился рядом и то и дело норовил сунуть слюнявую морду в общий котёл.
Дважды меня упрашивать не пришлось, к их костру я и зашагал. И пока шёл я на запах манящий, то и дело улавливал глухой шёпот бойцов, в оцеплении стоящих. Промораживающий такой до дрожи шёпот.
— В жизни — война…
