Меня бесит, что я не знаю где она сейчас. Бесит то, что она пять дней в неделю находится в одном офисе с успешным и отутюженным Миллером, который мысленно трахает ее во всех доступных позах. Так на нее смотрит девяносто процентов мужиков, и это тоже меня бесит. Бесит, что я не знаю, есть ли у нее к нему чувства, и если есть, то какие.

Допускаю, что после того, как я закончил с ней два дня назад, она все еще пытается собрать вместе свои потрясающие ноги, но это не помешало ей испариться из моей квартиры, пока я был в душе.

Я чертовски хочу ее увидеть. Проще говоря, я просто, блять, истосковался по ней.

В моей жизни такое впервые.

Впервые в жизни я хочу, чтобы у женщины была моя фамилия.

Блять.

Это так.

Я хочу, чтобы Рита Айтматова стала моей женой. Это логично и просто. Есть я и она, больше ничего не важно. Ни где, ни как мы будем жить. Все это на хрен, неважно. Я не нищий, я могу предложить ей достаточно. Надеюсь, что смогу предложить еще больше.

Вперив взгляд в крошечную трещину на деревянной столешнице, вдруг прикидываю, сколько денег сейчас на моей карте в свободном доступе.

— Как дела с твоим ЧОПом? — Люба ставит передо мной тарелку с ароматным варевом и корзинку с хлебом.

— Спасибо. — достаю из металлической подставки в центре стола ложку и принимаюсь за еду. — Есть новые клиенты. Пока на уровне обсуждения.

На самом деле, совмещать работу в отделе и раскрутку своего дохлого бизнеса становится все сложнее. Кажется, скоро мне придется закончить эту главу своей жизни, и начать новую. Пять лет в убойном отделе. Что ж. Я готов зажить жизнью нормального человека. Хотя бы попытаться.

Поставив передо мной чашку кофе и второе, Люба усаживается напротив и прикрывает ладонью зевок.

Беременность не сделала ее старше. Если по-честному, она выглядит еще более юной, чем до беременности. Я понимаю, что она женщина, причем беременная, но я все еще привыкаю к тому, что она не девчонка с дырявыми коленками, косичками и выпавшими под Новый год молочными резцами.

Хлопает входная дверь, и Люба переводит глаза мне за спину.

— Кофе еще есть? Привет. — слышу голос ее мужа.

Обернувшись, вижу Романова, вернувшегося с утренней пробежки.

— Доброе утро. — отвечаю ему.

— Есть. Тебе с молоком? — потягиваясь, сестра идет к холодильнику.

— Ага. — доставая из ушей наушники, Саня по дороге целует ее макушку и заглядывает под крышку стоящей на плите сковородки.

На нем спортивные шорты и пропитанная потом футболка, отчего Люба с визгом шарахается, когда он пытается поймать ее за руку.

Глядя в тарелку, продолжаю быстро есть.

— В среду у Тани Калинкиной день рождения. — говорит мне, наливая себе кофе. — Пойдешь?

— Да. — отвечаю без раздумий.

— Подъезжай к семи, я раньше не смогу.

— Лады. — приканчиваю свой завтрак.

Для понедельника отличные, твою мать, новости.

Не уверен в своем рабочем графике, но ради такого случая я выкрою время.

Перспектива увидеть Маргариту заряжает магической, блять, энергией.

— Оставь, я сама. — вздыхает Люба, когда пытаюсь помыть за собой тарелку.

— Я погнал. — ерошу волосы на ее макушке и забираю со стола ключи от машины и телефон.

Небо затянули тучи.

Когда сажусь за руль, на лобовом стекле собираются капли мелкого дождя. Кажется, этот дождь собирался всю последнюю неделю, и если это не превратится в эпичный ливень, буду очень удивлен.

Прежде чем завести машину, думаю пару секунд.

Стуча по баранке пальцами, пропускаю двух переходящих дорогу школьников.

От нетерпения ощущение такое, будто в моей заднице присутствует шило.

До центра добираюсь за десять минут.

Еще через десять паркуюсь у самого распиаренного в городе ювелирного магазина.

Сжав пальцами руль, наблюдаю за тем, как у забора Влада Калинкина паркуется очень знакомый мне древний зеленый внедорожник “форд”, от вида которого закусываю изнутри губу.

Я знала, что увижу его здесь.

Просто не сомневалась.

Стук моего сердца такой нервный и дерганый, что хочется сжать этот чокнутый орган рукой и прекратить эту пляску.

Заняв место между фонарным столбом и “мерседесом” Чернышова, “форд” оставляет мне маленький простор для маневра. Это не его вина. Эта улица в целом не предназначена для парковок, именно поэтому мне придется втиснуться между “мерседесом” и кустарником зеленой изгороди.

Не дожидаясь, пока водитель “форда” покинет салон, выкручиваю руль и сворачиваю на обочину.

— Твою мать! — рычу, сдавая назад.

У меня и правда мозги набекрень, раз я не могу припарковаться, имея камеры и парктроники со всех сторон, но и со второй попытки ветки маленькой елки царапают капот и водительскую дверь. Так, что я просто не смогу выбраться из машины. Кажется, этот карман слишком узкий для нее, и я чувствую себя идиоткой, сдавая назад в третий раз.

— Зараза… — шепчу, замерев посреди дороги. — Фффф… — закрываю глаза и делаю долгий выдох.

Я давным-давно забыла, как портит нервы ЭТО чувство. Все ЭТО знакомо, ведь однажды я уже была влюблена без памяти. Кажется, по-другому влюбляться я просто не умею. Мои симптомы такие яркие, что не оставляют сомнений в том, что я чувствую к капитану Стрельцову!

Деликатный стук в окно заставляет сделать еще один рваный вдох.

Я выбросила из головы достаточное количество мужчин, потому что этого захотела.

В любом из них можно найти недостатки.

Отличие влюбленной женщины от не влюбленной состоит в том, что первая на недостатки мужчины закрывает глаза и придумывает ему кучу достоинств, а вторая не делает ни того ни другого. Но когда, повернув голову, вижу мужской торс, обтянутый белой футболкой, и ладони, лежащие в передних карманах потертых синих джинсов, мое тело реагирует трепетом под ребрами.

Он прекрасно знает, что я не хочу его видеть, просто ему на это плевать. Просто плевать, иначе его бы здесь не было.

Со злостью зажав кнопку, опускаю стекло.

Упершись одной рукой в крышу машины, мой любовник склоняется к окну. Заглянув в салон, как бы между делом интересуется:

— Помочь?

Четыре дня назад он не утруждался позволениями. После того, что он со мной вытворял, я, вряд ли, хоть… твою мать… хоть когда-нибудь захочу другого мужчину. Но, находясь подальше от него, я, по крайней мере, могу думать ясной головой, потому что рядом с ним она у меня отключается.

Безразличное выражение его лица меня больше не обманывает.

Очертаний его губ и зелени глаз достаточно, чтобы я моментально испытала желание касаться другого человека, будто он, черт возьми, намагниченный.

Отвернувшись, отстегиваю ремень и хватаю с пассажирского сиденья корзину с цветами и свою сумку.

Стрельцов открывает мне дверь и спокойно ждет, пока выберусь из машины.

У ворот дома я вижу Сашу Романова и его юную жену.

Поделив между собой букет и подарочный пакет, они молча за нами наблюдают. Прищурив глаза, Романов переводит их с меня на Глеба. Его жена хмурит брови. Не знаю, что их связывает со Стрельцовым, но, очевидно, что-то связывает, раз я вижу их в компании друг друга в очередной раз.

Может быть, в этом и есть секрет появления в моей жизни этого человека? Ведь откуда-то же он взялся в компании, в которую случайные люди просто не попадают.

Скосив глаза, вижу, как он ныряет в салон моей машины и, нащупав кнопки регулировки сидения, подгоняет его под себя. Максимально откатывается назад и изучает коробку передач, после чего закрывает дверь и сдает назад, полностью выезжая на дорогу.

Повесив на локоть килограммовую корзину ромашковых хризантем, наблюдаю за тем, как, проехав задом по дороге, он паркуется на противоположной стороне, заехав в узкое окно между кустами.

Я могла бы и сама догадаться, но теперь уже неважно.

Дождавшись, пока выйдет из машины, блокирую двери.

Размашистым шагом преодолев разделяющие нас метры, он оставляет ситуацию без комментариев.