Чувствуя легкий мандраж, смотрю на выразительный мужской профиль через стекла своих очков.

Стрельцов замер с джинсами в руках, наблюдая за тем, как я неторопливо направляюсь к нему по раскаленному песку.

Даже дураку понятно, что отворачиваться я не собираюсь, а он не собирается суетиться или сигать в свои джинсы. Стесняться своей наготы он также не планирует, хотя уверена, мой взгляд на своей голой заднице ощущает, даже не подключая шестого чувства.

От всего этого азарт в моей крови разгорается ярче.

Посмотрев ему в лицо, прохожу мимо, делая вид, будто не происходит ровным счетом ничего особенного.

Его голова поворачивается вслед за мной до тех пор, пока не останавливаюсь в паре метров напротив. Рука, сжимающая в кулаке джинсы, опускается вниз, как бы невзначай прикрывая пах.

Сощурив от солнца глаза, Стрельцов снова поворачивает голову и осматривается, очевидно, убеждаясь в том, что я не привела с собой компанию.

Я рада, что компании у нас нет, потому что теперь, когда я знаю, как выглядит дорожка из темных волос на его животе ниже резинки трусов, мое тело настойчиво сигнализирует мне о том, что я рано собралась в монастырь.

Мое либидо не сдохло, и дело не в том, что я уже год не видела голого мужика, а в том, что глаза Глеба Стрельцова смотрят на меня с прищуром, от которого мой азарт достигает критической отметки.

Вокруг его глаз собрались морщинки, на коже блестят капли воды.

— Ну и ну, какая встреча, — откидываю на лоб очки и склоняю набок голову, опуская глаза.

— Мое почтение, — кивает в этой солдатской сдержанной манере.

— Как дела? — бросаю на лежак свою шляпу.

Очки отправляю следом.

— Охеренно, — отзывается Стрельцов, оставаясь неподвижным.

Грубиян.

— Отдыхаете или “работаете”? — интересуюсь, цепляя пальцами край своего платья.

— Отдыхаю.

Стягиваю с себя платье, отбрасывая его на лежак.

Солнце мгновенно обжигает кожу, но еще сильнее ее жжет под прицельным огнем глаз моего собеседника.

Глядя на него, вижу, как дергается кадык на мощной шее и как напрягается рука, сжимающая джинсы.

Позволяю ему изучить себя без спешки.

Разрешения он не просит. Опускает глаза и пялится на мою грудь в бледно-розовом лифчике, который оставляет очень мало простора для воображения, потому что он почти прозрачный. Стринги из того же комплекта, и капитан Стрельцов незамедлительно знакомится с тем, что у меня ниже талии, после чего снова переводит глаза на мою грудь.

То, что он выглядит слегка диким, посылает дрожь по животу.

Может и не стоит дразнить здорового голого мужика, но даже если бы он был полностью одет, я бы не заставила себя пройти мимо.

На его скулах проступают желваки, а на моей коже мурашки.

Облизнув губы, он хрипло говорит:

— Три — ноль.

— Мы что, вели счет? — осведомляюсь, забрасывая за голову руки и собирая со спины волосы.

— Да, — бормочет рассеянно. — И он не в мою пользу.

Прячу улыбку.

Сбросив с ног сланцы, пожимаю плечом:

— Не отчаивайтесь. Я беру пленных, так что жить будете.

— По ощущениям я могу сдохнуть прямо сейчас.

Метнув глаза к его лицу, вижу, что зрачок почти поглотил ультрамариновую радужку. Опасные глаза моего пленного гуляют по моему телу, а все его тело заметно напряглось.

Черт…

По животу вихрем проносится возбуждение. Глаза падают на его пах, который теперь он сжимает вместе с джинсами. Я достаточно взрослая, чтобы понять — запихнуть себя в них ему будет крайне сложно, потому что у него эрекция.

Кажется, впервые за многие годы, к моим щекам приливает кровь.

— А это что, смертельно? — смотрю в его лицо.

— Это приятно, — сверлит меня почерневшими глазами.

На секунду я забываю о том, что мое кредо — всегда оставлять последнее слово за собой, но сейчас я решаю трусливо сбежать, потому что в двух метрах от меня находится здоровый, голый и без сомнения возбужденный мужик, и оставаться к этому факту равнодушной у меня не выходит. Его энергия слишком осязаемая и… мужская…

Отвернувшись, направляюсь к воде.

Наплевав на то, что не собиралась мочить волосы, ныряю прямо с головой и двигаюсь, не дыша столько, сколько позволяют легкие.

Мне не нужен любовник.

Еще один случайный мужчина, который не знает обо мне ничего, кроме того, что я позволю ему узнать. Это безопасно. Это удобно. Это то, чем я занималась все те годы, пока пыталась забыть глаза и губы Миллера — трахалась с мужиками, которых держала подальше от своего сердца и от своей реальной жизни. Я занималась этим до тех пор, пока после таких встреч мне не начало хотеться курить и реветь. Когда это желание стало перманентным, я просто перекрыла эту улицу. То, что в двадцать пять вызывало любопытство и возбуждение, в двадцать девять стало херней, от которой хочется отмыться.

Я стала хотеть того, чего хотят все. Чтобы… меня любили, и чтобы я тоже любила…

Не думаю, что я могу. Теперь уже нет. Кажется, эта функция у меня ссохлась и отвалилась, как рудимент.

Именно это выталкивает меня из воды.

Злясь на себя, выбираюсь на берег, не заботясь о том, что мое мокрое белье делает меня практически голой.

Вместо гладковыбритого лица Стрельцова снова вижу его спину, только на этот раз на нем джинсы, которые он пытается застегнуть.

Решая не доводить игру до крайности — избавляться от собственного белья, натягиваю на себя платье, наплевав на прилипшие к плечам волосы.

Бросив на меня косой взгляд, Стрельцов хмурит брови, но мне плевать на то, что он подумает.

Я опять убегаю, ну и что?

Когда-то очень давно я четко усвоила, что в жизни можно хоть чего-то добиться, только наплевав на мнение окружающих, потому что окружающие никогда не поленятся напомнить тебе о том, где твое место.

Схватив шляпу и очки, просунув ноги в сланцы, говорю:

— Не буду мешать.

В номере беспощадно тру себя гелем для душа, пока горячие струи воды стекают по коже.

Меня ждет супер дерьмовый вечер, потому что не сомневаюсь — в полку достопочтенных жен городского бомонда прибыло, и зовут эту суку Лена Миллер.

— Нам туда, — голос Романова за спиной звучит озадаченно.

Притормозив на развилке парковых дорожек, оборачиваюсь.

Моя сестра остановилась и мнется в паре метров правее, переступая с ноги на ногу и покусывая свои увеличившиеся во время беременности губы.

Смотрим с Романовым на Любу вопросительно.

Соломенная шляпа с растрепанными, проще выражаясь, драными полями, скрывает ее фейс до самого подбородка, ядрено-розовое платье обтягивает фигуру и живот. Особенно живот.

Я, вроде как, капитально облажался, если мою сестру в девятнадцать лет умудрился обрюхатить мужик на восемь лет ее старше. Спасло его только то, что на момент зачатия у него в паспорте стоял штамп, а это меняет ситуацию, но ощущение, что рожать ей рановато, все равно гложет мою тонкую натуру. Разумеется, моего мнения никто не спрашивал, и это то, с чем приходится мириться.

Ладно.

Поправляю солнечные очки и кладу на пояс руки.

Посмотрев на шатер, до которого осталось метров тридцать, Люба смотрит на своего мужика и сообщает:

— Мне в туалет надо.

— Опять? — тот удивленно выгибает брови.

— Да, Романов, — дует она губы. — У меня тут лишний килограмм в животе давит на все внутренние органы, если ты не заметил.

— Заметил, Любовь Константиновна, — вздыхает, свесив руки на бедра.

— Ну, так и не задавай глупых вопросов.

— Ну, извини, — хмыкает Саня, глядя на нее сверху вниз.

Почесав затылок, осматривается.

Тоже осматриваюсь.

На противоположной стороне искусственного пруда — белый шатер для увеселительных мероприятий на открытом воздухе. К нему ведет дорожка и мостик через пруд. Параллельная дорожка ведет в лес и еще хрен знает куда. Эта база отдыха — прям Лапландия на минималках. Гектаров сто, не меньше.