На его лице промелькнуло странное выражение.

— Да. Я хотел посмотреть, не выдаст ли он какую-нибудь информацию о Третьем пути. Хотя иногда меня действительно интересовало его мнение. А вы, Бобби, когда-нибудь задавали такие вопросы?

Я пытался ненавидеть его, но у меня ничего не получалось. Он был молодым целеустремленным офицером, который яро выполнял порученные задания. Просто еще один праведный ангел Всевышнего.

— Однажды мы с тобой уже обсуждали эту тему. Я сказал тебе, что задавал лишь те вопросы, на которые мог получить ответы.

Он кивнул.

— Разумно, Бобби. Отныне советую вам не высовываться. Держитесь ниже травы. Иначе вляпаетесь в новые неприятности.

Теперь, наверное, я косился на него ошеломленным взглядом. Неужели он предупреждал меня о какой-то опасности? Или готовился предъявить обвинение? Или Клэренс принимал участие в какой-то более сложной игре?

Нет, мне не хотелось выяснять детали. Я оперся руками о стол и поднялся на ноги (что в моем состоянии было очень трудно сделать). Мне надоело размышлять над подобными вопросами. Мое тело нуждалось в отдыхе. В принципе я не отказался бы и от других вещей, но сон занимал в этом списке приоритетное место. В любом случае, мне не хотелось тратить время на глупую историю, которую Джимми Стол рассказывал Сладкому сердечку. Речь шла о грабителе, который, пробираясь в чужой дом по застекленной крыше, провалился вниз, разбил голову и умер. Позже, убеждая небесного адвоката в своей невиновности, он утверждал, что проводил проверку соседских крыш. Парень якобы хотел убедиться, насколько они опасны для птиц. Совершенно несмешная история.

Я кивнул Клэренсу и направился к двери. Моника смотрела в другую сторону. Это избавило меня от прощания с ней.

Так как моя машина осталась на парковке у «Рэлстона», я решил пройтись пешком. Небольшая прогулка меня вполне устраивала. Это весенняя ночь была прекрасной. Из баров на Мейн-стрит выходили засидевшиеся посетители. Я шел вместе с ними, прислушиваясь к беседам и изумляясь их маленьким личным мирам. Они даже не представляли себе, какие события происходили вокруг них. Хотя я сомневался, что им захотелось бы участвовать в конфликте между Небесами и Адом. Теперь, когда галлу был убит, я мог вернуться в свои апартаменты. Но меня не тянуло в пустую и холодную квартиру. Там пришлось бы разбираться с разломанной кроватью, а это предполагало какой-то нудный труд. Мне же хотелось принять душ и рухнуть в постель. Я направился в мотель, в котором провел прошлую ночь — по моей просьбе Гарсия и Клэренс отвезли меня туда после Берегового парка. Смешно сказать, но я уже привык к мотелям.

Из клубов выходили последние завсегдатаи. Владельцы закрывали бары и шли к своим машинам или к автобусным остановкам. Вскоре я остался единственным человеком, шагавшим по улице. Жилые здания на каждой стороне Джефферсон погружались в дрему. Редкие освещенные окна создавали абстрактные узоры, похожие на картины модернистов. Я зашел в небольшой ночной магазин и купил бутылку с апельсиновым соком. Бородатый индус за стойкой едва взглянул на меня. Он не мог оторваться от экрана маленького телевизора, по которому шла какая-то пенджабская мыльная опера.

Когда я наконец добрался до своего номера в мотеле «миссионерского ранчо», мне больше не хотелось спать. Сбросив куртку и отключив телефон, я нашел на одном из телеканалов приличную музыку и отнес бутылку с соком на балкон. Прямо напротив меня, на другом конце парка, виднелось темное здание древней миссии, с тусклой лампочкой над дверью. Во многих окнах мотеля горел свет, но жильцы вели себя довольно тихо. По улице, насвистывая унылую мелодию, шел мужчина, выгуливавший старого пса. Через каждые несколько шагов он останавливался, позволяя собаке обнюхивать землю и стволы деревьев.

После долгой прогулки мне не хотелось идти на кухню за бокалом. Попивая сок из бутылки и наблюдая за маленьким облачком ночных насекомых, которые кружились вокруг маленькой лампочки первого божьего дома в Сан-Джудас, я наслаждался компанией всех моих призраков — старых и новых.