Она сидела спиной ко мне у барной стойки. Однако эту стройную фигуру и бледно-золотистые волосы, ниспадавшие на плечи и спину, я узнал бы где угодно и в любое время суток. Короткая черная юбка подчеркивала прекрасную белизну длинных ног. Красный кашемировый свитер обтягивал ее тело как вторая кожа. Под ним проступали деликатные контуры спины, напоминавшие топографическую карту, накрытую алой материей. Мне хотелось убедить себя, что это могла быть другая женщина (постыдное и бесплодное отрицание телесного знания, которое пульсировало в каждом моем нерве), но она повернулась к бармену, и я увидел профиль ее лица. Передо мной сидела графиня Холодные руки — что я в принципе и знал с того мгновения, как увидел ее. Хотя Каз была одна, она ожидала кого-то. Возможно, она ожидала меня.

Я пережил несколько напряженных секунд. Она сидела и смотрела в зеркало за стойкой. Ситуация повторяла сюжет тех фильмов, где один образ в кадрах высвечивается, а остальные рассеиваются в темноте. Я видел только ее. Последние сорок восемь часов я так усердно подавлял мои чувства, что интенсивная волна одиночества едва не заставила меня упасть на колени. Графиня была такой прекрасной… с таким идеальным утонченным лицом. На самом деле не совсем идеальным. Этот вид совершенства возникает лишь после того, как фотографию улучшают с помощью аэрографии. Однако Каз почти приблизилась к идеалу. Ее единственными изъянами (хотя я не считал их таковыми) были нос с высокой переносицей и тонкие скулы, придававшие лицу особый вид хрупкости. Вы как бы лицезрели сильную и свирепую тигрицу, которая знала запах клетки, который на себе испытала, каково быть сломленной и напуганной до потери самоуважения.

Каз выглядела юной и в то же время не имела возраста. Она казалась измученной страданиями и ожиданием невыносимой боли. Но все же — о, мой Бог — она была прекрасной. Внезапно я понял, что Казимира никогда не повзрослеет. Она будет оставаться такой целую вечность или, по крайней мере, столько лет, сколько захочет. Графиня Холодные руки никогда не станет старше нынешнего возраста. Хотя на самом деле это не тревожило меня. Я ведь тоже так или иначе не мог набрать себе годков.

Когда я направился к ней, она, казалось, почувствовала мое присутствие или, возможно, заметила что-то в зеркале. Меня не удивила ее реакция. За всю свою короткую ангельскую жизнь я никогда не смотрел на женщину таким пронизывающим взглядом. Ее появление в «Рэлстоне» настолько удивило меня, что на мгновение я буквально потерял дар речи. Она обернулась, и ее глаза расширились.

Я выдавил из себя два слова:

— Привет, Каз.

Неправда ли, здорово? Хотел бы я послушать вас в подобных обстоятельствах.

Судя по выражению ее лица, она была близка к панике.

— Бобби, что ты здесь делаешь?

— Что я делаю? Это ты что здесь делаешь?

Ко мне вернулась подозрительность. За нами могли наблюдать. Но если в баре и находились соглядатаи Элигора, они вели себя осторожно.

— Почему ты не отвечала на мои звонки?

Я стоял рядом с Каз, сердясь и на нее, и на себя. Мне не нравилась буря эмоций, клокотавшая в моей груди. Для тех, кто не в теме, скажу откровенно: иногда нам, ангелам, странно жить в человеческих телах. Время от времени мы чувствуем потоки гормонов, скрытую досаду, покраснение кожи, побуждения к сражению или бегству. Как будто мы превращаемся в каких-то животных или уже являемся ими. Я чувствовал желание схватить ее, поцеловать и утащить в свой номер. Но мне так же хотелось трясти Каз за плечи, пока из ее зеленовато-синих глаз не покатятся слезы. Она должна была понять, как я страдал. Еще одна часть меня боялась, что слуги Элигора заметят графиню рядом со мной. Тогда мне пришлось бы выбирать одну из фатальных возможностей: сражаться с ними до последней капли крови или беспомощно смотреть, как они поведут ее к мерзавцу, которого она обманула, — к существу, которое, как я уже знал, не мирилось ни с одной своей потерей.

— Тебе нельзя здесь находиться, Бобби!

Она схватила свой напиток, опустошила бокал и начала рыться в сумочке, чтобы достать деньги и расплатиться с барменом.

— Он убьет тебя!

— Кто? Элигор?

Я был смущен. Почему она тревожилась обо мне, а не о себе? Казалось, что все шло шиворот-навыворот.

— Графиня, тут намечается конференция на высшем уровне, и здесь действует временное перемирие. Меня пригласили для участия в заседаниях. В отеле много ангелов. Поэтому мне вряд ли что-то угрожает.

Конечно, моя последняя фраза была не совсем объективной, потому что в тот момент я чувствовал огромную тревогу. Наша встреча пробудила в моем сердце непонятный страх. Мне казалось, что с ней вот-вот должна была случиться беда. Я переживал за нее, хотя, возможно, она обманывала и дурачила меня. Или вообще обо мне не заботилась.

— Каз, это ты зря приехала сюда. «Рэлстоном» владеет твой бывший покровитель.

Я с ужасом увидел то выражение, которое промелькнуло на ее лице — нечто похожее на вину.

— Подожди, дорогая. Ты уже знаешь? Ты знала это? Каз, что ты тут делаешь?

— Ах, Бобби…

Она посмотрела куда-то через мое плечо, и ее лицо превратилось в холодную маску безразличия. Я услышал знакомый насмешливый голос.

— Так-так-так!

Волосы на моей шее поднялись дыбом. Проклятье! А ведь мои нервы только начинали расслабляться.

— Два самых интересных человека, которых я знаю!

Мне пришлось повернуться к нему. Великий Герцог стоял в трех шагах от меня. Элигор был одет в льняной костюм и дорогие мокасины, придававшие ему вид богатого колониста. В каком-то смысле он им и являлся. Этот парень не родился на земле, но обладал здесь многими богатствами. Я решил не подыгрывать ему, поэтому промолчал и даже не потянулся за оружием. Узнав, что «Рэлстон» принадлежал Кеннету Валду, я свыкся с тем, что могу наткнуться на него. Естественно, мне хотелось, чтобы наша встреча произошла в другом месте — например, в конференц-зале, где я сидел бы рядом с Караэлем — Кнутом всей адской нечисти.

— Прошу прощения. Я вам не помешал?

Всадник, белокурый лорд Ада, изображал из себя душку — веселого и очаровательного джентльмена. Многие посетители бара наблюдали за нами. Элигор имел большой вес не только в Сан-Джудас.

— Совсем забыл, что вы уже знакомы.

Его улыбка была холодной и острой, как хирургический скальпель.

— И я не удивлен. Вы оба такие… отважные и безрассудные.

Он повернулся к Каз, чье лицо казалось мертвым, как у куклы.

— К сожалению, я должен прервать вашу беседу. Мы опаздываем на встречу, графиня. Нас ожидают уважаемые люди.

Герцог даже пальцем не пошевелил, но она вскочила с барной табуретки и подбежала к нему, как послушная собака. Я снова встретил ее взгляд. Там не было для меня ни одного сообщения. Ее лицо показалось мне таким пустым, что у меня возникли сомнения. Неужели все эмоции Каз — этим вечером и в другие, более интимные моменты — были лишь масками искусной актрисы?

— Рад нашей встрече, мистер Доллар, — сказал Элигор. — Пусть даже такой краткой и случайной. Надеюсь, вы проведете здесь приятное время.

— У вас очень милый отель.

Я не хотел выглядеть ошеломленным идиотом, прикусившим от страха язык.

— Но, честно говоря, некоторые из ваших постояльцев производят неприятное впечатление…

На его лице вновь появилась хищная улыбка, похожая на бессмысленную усмешку белой акулы.

— Что делать! Хозяин обязан давать пристанище каждому гостю. Вот почему я так счастлив возвращению графини. Она отлично умеет выполнять любые желания богатых людей.

Он повернулся, чтобы уйти, но снова взглянул на меня.

— Мне жаль, что я нарушил ваши планы, мистер Доллар. Мы с леди должны спешить на важное мероприятие. Однако я надеюсь, что вы останетесь в баре и примете от меня напиток в знак уважения.

Он посмотрел на бармена и кивнул ему головой.