День близился к закату. Солнце важно шествовало к горизонту, попутно окрашивая окрестности в разные цвета. Река стала ярко красной, трава превратилась в поникшую неопределенность желто-коричневого цвета, белые облачка пронзили острые розовые лучи. Цветы спешили закрыть лепестки, а стволы деревьев украдкой выглядывали из-под густых листьев. Животные прятались, старательно зарывались в землю, скрывались под корягами и в норах. Птицы прикрывали гнезда веточками, оберегая птенцов от ночного кошмара. Все страшились наступления ночи. Только совы и нетопыри просыпались, потягивались, предвкушая хорошую охоту.

С наступлением ночи все живое замирало, в лесу начинал властвовать страх. Он плотным занавесом тумана тянулся между стволов, проникал в сердца всех живых существ: от пернатых модниц, со щебетанием носящихся в небесах до трудолюбивых кротов, не видящих дневного света. Затем он неспешно окружал маленькую деревушку, украдкой вползал в каждый дом, где люди прятались за толстыми стенами.

Еще в стародавние времена, Солнцеликие Боги, очарованные красотой могучих дубов и стройных березок окружили лес невидимой стеной, не пропускающей демонов, крысаков, троллей и драконов. Но даже в самом чистом источнике есть крупинки грязи, и Благословенный лес оказался не полностью закрыт от нечисти. Оборотни, вампиры и ведьмы-лерды свободно проходили невидимую стену, даже не ощущая ее присутствие.

Поэтому, едва к лесу подкрадывалась темнота, мужчины принимались торопливо надевать на стрелы серебряные наконечники, а женщины завязывали в мешочках чеснок с четырехлистным клевером. Хорошие хозяйки не ленились добавить и редкую травку под названием волчник. Мешочки впоследствии раскладывали по углам. Жители деревни так усиленно закупоривались в своих убежищах, что впору было задохнуться, но смельчаков, стремящихся на свежий воздух не находилось, потому что никто не хотел умирать.

«Ночью по лесу бродить — нечисть подлую кормить» — говорили старики. Дети верили безоговорочно, потому что с первых дней жизни видели, чем питается нечисть. Поэтому, увидев бегущую по лесной тропе спешащую молодую женщину, жители деревни не задумались, кто это такая, откуда взялась. Возникла мысль, успеет ли она попасть в их деревушку засветло, ведь все хотят жить. Некоторые даже посочувствовали молодой чужачке, правда, на расстоянии, на большее никто не решился. Часть женщин безмолвно пожелала ей не добежать, уж больно красива чертовка. Чужачка бежала, стремясь обогнать солнце, уходящее прочь от Земли. За солнцем спешила темнота, злорадно потирая сухонькие ладошки.

Страх искажал нежные черты красавицы, накладывая свою печать на прекрасные карие глаза, пухлый розовый ротик, аристократичный тонкий нос с небольшой горбинкой. Она бежала уже долго, поэтому заплетенные ранее в аккуратную косу волосы растрепались и свисали небрежным пучком. Зеленое платье плотным корсетом обтягивало маленькую грудь и тонкую талию, постепенно расширяясь к щиколоткам, ниспадало к земле водопадом складок. Платье мешало движению, и женщина приподняла его, стали видны серые полусапожки, обтягивающие изящные лодыжки.

Солнце уже сливалось в сладостном поцелуе с горизонтом, а женщина явно не успевала. Она спотыкалась от усталости на каждом шагу, шаталась, словно пьяница после попойки, умоляюще простирала руки к деревенским жителям. До деревни оставалось добрая сотня шагов. За ее отчаянной попыткой выжить наблюдали самые бесстрашные жители деревни, не забывая при этом косится на алый шар солнца исчезающий за деревьями, мозолистые руки крепко вцепились в массивные двери.

Едва спрятался последний лучик, как двери захлопнулись, заскрежетали засовы. Только в домишке на окраине дверь осталась открытой, жильцы взволнованно наблюдали, как женщина вбегает в деревенские ворота. До заветного дома оставалось с десяток шагов, красавица напрягла усталые мышцы, с трудом преодолевая последние метры убежища от тьмы — простого крестьянского домика.

Торжествующий волчий вой раздался из леса одновременно со скрывшимся солнцем, казалось, он поставил подножку женщине, которая, охнув, без сил упала на крыльцо. По крайней мере, так показалось крестьянину, который рывком втащил ее в свой дом. Жена крестьянина торопливо опустила засов, дверь сразу содрогнулась от удара тяжелого тела. Снова раздался холодящий душу вой.

Супружеская чета вздрогнула, они отпрянули от двери, поминая Солнцеликих Богов допустивших подобную мерзость в их мир, нехорошими словами. Мужчина, немного подумав, помянул еще и родителей Богов и их возможных родственников. А за дверью бесновалось и билось злобное существо — порождение ночи.

Супруги не видели, что нежданная гостья наблюдает за ними. Они содрогнулись бы от страха, увидев, как красивые глаза женщины налились нечеловеческой злобой, а прелестные жемчужные зубки превратились в острые волчьи клыки. Гостья издала стон, страдающий и в тоже время томный. Мужчина торопливо приблизился к страдалице, посмотрел в ее глаза… Синие глаза встретились с карими, в них разгорелось такое пламя ненависти, что крестьянин ощутил ожог на своем лице. Он отшатнулся, попытался отвести взгляд, но уже не смог, разум и тело предали его. Жена, увидев, что муж замер и смотрит на гостью как кролик на удава, открыла, было, рот для язвительного замечания и… не смогла закрыть. Она увидела на шее мерзавки, хитростью пробравшейся в их дом, родимое пятно. Знак змеи, позорное клеймо нечисти, который бывает только у лерд — ведьм питающихся человеческим мясом. Крестьянка осторожно двинулась к серебряным дротикам, шла скорее инстинктивно, не надеясь на помощь оружия, но не желая умереть без боя. В деревушке Лисска робкие умирали первыми, зато выжившие были сильны духом и телом. Известно, что лерд можно убить только дивным цветком Алесса, цветущим только раз в году в глухом ущелье Черных гор. Она протянула взяла дротик и запела тихим решительным голосом:

Ведьма, сморщила носик, пение ей не понравилось, но решила не отвлекаться на мелочи, пора было заняться завтраком. Она обняла мужчину, поцеловала в твердые губы. Тот вяло прижал к себе женское тело, не зная, что делать дальше, его разум блуждал во тьме, испуганная душа металась в глубинах сердца.

Его супруга продолжила пение, фальшивя и гнусавя, что крайне нервировало исключительный музыкальный слух ведьмы. Не в силах вынести этот вой, что песней зовется, лерда протянула руку к поющей женщине. Та закашлялась, словно поперхнулась, захрипела. Ее душили невидимые руки. Схватившись за шею, крестьянка попыталась оторвать их от своего тела, не вышло. Ведьма сжала пальцы в кулак, из груди женщины вырывались хрипы, лицо синело. Затем свет померк для крестьянки навсегда, она упала на пол, словно марионетка с подрезанными веревочками.

Ведьма в раздражении проворчала:

— Вот дура, если бы не пела — осталась жива. Я ж только мужчинами питаюсь. Как можно так фальшивить! На чем я остановилась? Ага, поцелуй, а дальше… Ты хочешь меня?

— Да.

— А я хочу твое тело, отдай мне его.

— Да, да, — хрипло произнес оплетенный чарами мужчина, — все что захочешь.

— Хорошо, — звонко пропела женщина -Попроси меня об этом.

— Пожалуйста, — простонал тот, — возьми мое тело.

Он продолжал повторять эти слова, когда она кусками отрывала кровоточащее мясо с его трепещущего тела, и поедала их с жадностью голодного тигра.

— Пожалуйста, — продолжал свою песню смерти умирающий мужчина, — возьми мое…

Он не успел договорить фразу, жизнь оставила его. Душа, укоризненно посмотрев на ведьму, вознеслась на небеса.

— Спасибо, что подарил мне свое тело, милый.