А потом он вдруг невзначай переключился на мою причёску и похвалил. Охренительные эмоциональные качели Парфёнов мне устраивает, а я и рада. Я ведусь, и даже спасибо ему бросила и тряхнула башкой, смахивая челку с глаза. Мрак…

Открыл мне дверь.  Личным водителем бы его, а не начальником, и тогда вселенная реабилитируется в моих глазах. Даже моргнула в надежде, что когда открою глаза, всё встанет на свои места.

В салоне сразу стало жарко. Сняла куртку, прежде чем пристегнуться, и тут же словила на себе задумчивый взгляд Парфёнова, он с кислым видом обвёл глазами мой принт на толстовке, и пробормотал что-то себе под нос, но так чтобы я наверняка его услышала:

— Придётся отменить бронь.

— Какую ещё бронь? — вцепилась в верёвочки от капюшона и нервно дернула за них.

— В ресторане. Я наверно поторопился, да?

Криво усмехнулся и снова начал разглядывать меня с каким-то ледяным презрением. Почувствовала себя гадко. Отчего-то совсем недавно я радовалась, как школьница, когда выудила из запасов любимую уцелевшую толстовку. В ней мне виделся знак. Раз я её не порезала на лоскуты, значит, она определённо счастливая, и разрешит все мои проблемы и внезапные дилеммы. Что ж с одним она точно справилась, мысли о том, что Паша всё ещё мудак, а мне стоило надеть платье, были верными, тогда у меня было бы хоть какое-то преимущество, а так...

— Поторопились. Я вам и в машине могу всё сказать, — я продолжала наматывать на палец веревочки, готовясь наступить себе на горло.

— Сказать, что? — он отложил телефон и повернулся ко мне уже всем корпусом.

— Вы же о работе поговорить хотели, так вот я согласна.

— Прежде чем вы откажете, только представьте какие... — он осекся. — Погоди что?

— Я приношу извинения за мои вчерашние слова. Это было непрофессионально с моей стороны. Уверяю вас, что готова впредь держать дистанцию, необходимую для продуктивной работы. С понедельника приступаю, подготовьте для меня список обязанностей, а еще мне нужно ознакомиться с вашим графиком.

Выдохнула. Молодец, Алина, это даже не так унизительно прозвучало, как в моей голове.

— Да не нужно со мной держать дистанцию. Я же не Терехов, и мы с тобой друг друга сто лет знаем!

— Вы правы. Но мне так комфортнее. Не хочу, чтобы на работе ходили слухи, я дорожу своей репутацией.

Судя по выражению лица, Парфёнов намёк понял сразу. Неглупый. Потянулся к зажиганию, а я отстегнулась обратно, и принялась натягивать куртку.

Он уже молча наблюдал за моими суетливыми сборами, а мне жутко хотелось, чтобы он не дал мне уйти. Но пересилить своё недоверие я так и не смогла.

— До понедельника, Павел, простите, забыла ваше отчество.

— Викторович.

— До понедельника, Павел Викторович, — улыбнулась ему сквозь разочарование.

— До завтра, Алина Сергеевна, — холодно ответил Парфёнов.

— Ни слова, — пригрозила друзьям, когда заявилась к ним на порог спустя три часа, увешанная фирменными пакетами из магазинов одежды.

Молча прошагала в свою комнату и закрылась.

Да, я потратила кучу денег на восстановление своего гардероба. И нет, я сделала это ради своей репутации, а не ради одобрительного взгляда Парфёнова. Меня же совсем не задело то, что произошло в машине, и я не хотела пойти с Пашей в ресторан. Что за чушь?! Ясно же, что с девушкой в толстовке, он не будет решать важные вопросы в приличных заведениях, а мне нужно настроиться на деловой лад, приступить к новой работе.

Ещё со школы заметила, что мои неформальные прикиды превращали меня не то невидимку, не то в аналог ядовитой лягушки. Не тронь — помрёшь. Непонятно только, почему меня сейчас это так зацепило. Почему мне так важно было появиться перед Парфёнов в облике той самой Алины Черниковой, которую я сама почти забыла? Видимо, та Алина Черникова все никак не может простить однокласснику старые обиды и унижение, и именно ей было важно услышать извинения.

Ладно, плевать. Но требования к съёмной квартире придётся чуть занизить, я потратила куда больше полугодовой нормы на шмотки. Может, стоит рассмотреть одну из этих крошечных студий? Морт взглянул на меня как на умалишённую, словно прочитав мысли.

— Расслабься, Морти, я не поступлю так с тобой и найду нам гнёздышко попросторнее!

Через полчаса в комнату заглянула подруга.

— Обещаю, мы ничего и не скажем, — заверила Марина. — Обедать будешь?

— Угу.

Это было ловушкой. Мне налили тарелку вкуснейшего борща и сверлили любопытными взглядами, напрочь отбивая аппетит. Пришлось отложить ложку и  удовлетворить их нездоровый интерес к моей отсутствующей личной жизни.

— Свидания не было. Мы поговорили в машине. Я приняла решение вернуться на работу. Глупо было бросать всё после стольких лет. Если выяснится, что Парфёнов не повзрослел, то я попрошу перевести меня в другой офис, может, в области или на периферии будет зарплата побольше а аренда поменьше.

— Он так и не сказал, зачем приехал сюда? — не унималась Марина.

— Мы говорили исключительно о работе, — соврала подруге, не хотелось пересказывать ей наш странный диалог и Пашины кривляния.

До вечера им так и не удалось разговорить меня на большее. Я уткнулась в ноутбук, продолжая бесплодные поиски квартиры. На почту пришло несколько писем от Парфёнова. Палец замер над тачпадом в нерешительности. Пришлось дождаться, когда сердце успокоится, и только после этого открыть сообщения.

Ничего архи важного. Напомнил о начале рабочего дня. Велел не опаздывать и написал о дресс-коде в офисе. Вот же!..

Отодвинула ноут, приложила ладонь к непривычно коротким волосам.

— Вам идёт, — повторило моё воображение голосом Паши.

— Да пошёл ты, — ответила своему начальнику вслух.

Очень надеялась, что хотя бы ночью он оставит меня в покое. В итоге пролежала без сна часа два, то и дело поглядывая на экран телефона в ожидании ещё какого-то тупого сообщения от Паши. В итоге я сделала самое идиотское, что можно было вообразить, я ответила на его прошлые письма. Поблагодарила за заботу, и заверила, что приду даже раньше него.

Зарылась в прохладную подушку, унимая жар на щеках. Боже, я как влюблённая школьница. Что за бред?

Он ответил мне сразу же и совсем не деловым письмом:

— Вызов принят, Алина Сергеевна.

Села на кровать и закусила губу, лишь бы не улыбаться и набрала:

— Так поздно и не спите. Уверены, что будильник услышите?

— Если я вдруг просплю и опоздаю, вы же прикроете меня?

Снова делает вид, что падает с обрыва. Снова превращает меня в кого-то, от кого зависит его жизнь.

— Я буду первой, кто сдаст вас руководству, Павел Викторович. Я вам не подружка.

Долго ничего не писал мне, а я всё обновляла страницу и чувствовала себя ужасно глупо, пока не получила от него:

— Тогда я пошёл в кроватку. Спокойной ночи, Алина Сергеевна. P.S. Мне подружка и не нужна.

Шикарная деловая переписка с начальником. Вернее с нОчальником. Мы же ночью с ним болтали. Боже, идиотизм Парфёнова — штука заразная, а я привита не была.

Стерла своё ответное “спокойной ночи”, потому что не придумала ничего едкого на его постскриптум и легла спать, гадая, ушла ли я победительницей или проигравшей. Судя по неуспокаивающемуся сердцу — проигравшей, зато чертовски хорошей ведьмой, раз смогла заставить себя запасть на Парфёнова. Наверно, уже можно это признать хотя бы самой себе. Он нравится мне. Вот только подружка ему не нужна. А кто тогда нужен?

Паша

Просидел как дурак над телефоном почти час, но она так ничего мне не ответила. Видимо, про подружку слишком топорно вышло. Какой-то жирноватый намёк, что я хочу чего-то посерьёзнее дружбы. Не получается у меня с Черниковой держать дистанцию. Так долго ждал этой встречи, что едва могу справиться со своими подростковыми эмоциями. Они прут как молоденький кобелёк на выгуле, а я всё пытаюсь натянуть поводок, но ничего с этой простой животной радостью поделать не могу. Не ссусь при виде Алины — уже хорошо.