Приведя себя в порядок, он надел шелковый халат, подвязался поясом и зашагал к спальне жены.

Однако, миновав свою гостиную, за которой располагались комнаты Мэллори, он вдруг остановился. Ему припомнились слова жены: «Может быть, не стоит приходить сегодня ко мне? День был трудным, напряженным… Прости, но я устала».

«Господи, что я делаю? — ужаснулся Адам. — Она ведь просила меня не беспокоить ее сегодня».

И он пообещал, что не придет к ней, позволит ей выспаться, а сам, переодевшись, отправился к ней, нарушая данное слово.

Адаму стало стыдно, он вернулся в свою спальню, сел у горящего камина и налил себе стакан бренди. Он знал, что сегодня ему вряд ли удастся заснуть.

Тяжело вздохнув, Мэллори ударила кулаком по подушке и перевернулась на другой бок. Ей не спалось, уже несколько часов она ворочалась в постели и подолгу лежала глядя в потолок широко раскрытыми глазами.

«Я не могу уснуть», — с горечью думала она.

Как ни старалась Мэллори, она не могла расслабиться. Казалось бы, после столь напряженного дня она должна была с легкостью погрузиться в глубокий сон. Но этого не происходило.

Мэллори одолевали беспокойные мысли. Она перебирала в памяти слова, сказанные ею за ужином Адаму. Перед ее глазами стояло его лицо со стиснутыми зубами и непроницаемым взглядом. Это была маска, за которой он прятал свою боль.

Мэллори, по существу, отвергла его, отказалась провести с ним первую брачную ночь, заявив, что хочет побыть одна. И это не могло не оскорбить Адама.

На самом деле Мэллори желала его. Но ее чувства находились в смятении, она боялась того, что должно произойти на супружеском ложе, поскольку была девственницей. Возможно, Мэллори поступала неправильно. Возможно, поцелуи и ласки мужа успокоили бы ее, даровали бы долгожданное забытье.

Но страх в душе оказывал парализующее действие на волю, Мэллори боялась неизвестности, того неведомого, что ожидало ее в первую брачную ночь.

Проанализировав свое поведение, Мэллори подумала о том, что ей следовало поступить так, как сказал муж: подняться наверх после ужина и ждать его в своей спальне. Пенни помогла бы ей снять платье и надеть полупрозрачную ночную рубашку из розового шелка, которую мать вместе с мадам Морей тайком от нее положили накануне отъезда в багаж.

Мэллори тяжело вздохнула. Несмотря на то что она отказалась принять сегодня мужа, она все же надела эту вызывающую рубашку.

Больше всего ее огорчала мысль о том, что она обидела Адама. Он гордый и самолюбивый. Простит ли он ее?

Она перевернулась на спину. О, если бы ей удалось уснуть! Ее мучили раскаяние и угрызения совести. Сон казался ей спасительным выходом из трудного положения. Мэллори не пугало даже то, что ей снова могут привидеться кошмары. Душевные муки были страшней.

«Интересно, что сейчас делает Адам? — думала Мэллори. — Наверное, спит…»

Но что, если он, как и она, тоже не в силах уснуть и мучается от бессонницы, ворочаясь с боку на бок?

Мэллори села на постели, спустила ноги с кровати. Встав, она зажгла свечу, стоявшую на прикроватном столике. Ее золотистое пламя осветило часть комнаты, и Мэллори смогла найти свой халат.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она надела его и взяла в руки подсвечнике горящей свечой. Ее пламя трепетало от движения воздуха в комнате. Пенни описала своей госпоже расположение комнат в супружеских апартаментах, и Мэллори знала, что небольшая дверь ведет в смежную гостиную, а за ней располагаются комнаты мужа.

Она направилась именно туда, шлепая босыми ногами по полу и не думая о последствиях своих действий. Дверь на половину Адама оказалась незапертой. Мэллори взялась за ее прохладную металлическую ручку. Ее сердце бешено колотилось в груди.

Мэллори не знала, спит ли Адам. Вполне возможно, он тоже не может сомкнуть глаз.

Но чтобы проверить это, нужно войти в его спальню. К счастью, петли двери оказались хорошо смазанными и не скрипели. Но свеча в темноте горела ярко, выдавая присутствие Мэллори.

Она миновала гостиную и заглянула в его спальню. Кровать Адама была пуста. Значит, он еще даже не ложился.

Ее сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Мэллори не знала, происходит это от отчаяния или от радости. И вот наконец она увидела мужа. Он сидел в кресле у горящего камина, его лицо скрывалось в тени, длинные ноги были вытянуты и скрещены. На Адаме был атласный халат.

Заметил ли он Мэллори? Она не знала этого. Впрочем, как и того, что ей следовало сказать ему. Но прежде чем к Мэллори вернулся дар слова, Адам повернул к ней голову и заговорил.

— Что ты здесь делаешь?

Голос Адама звучал хрипло.

— Я… я не могу уснуть.

Последовала долгая пауза.

— Опять кошмары? — наконец спросил Адам.

В его голосе сквозила скорее горечь, чем сочувствие.

— Нет, я пришла, чтобы поговорить с тобой.

Адам издал короткий смешок.

— Поговорить? Именно за этим ты пришла? Поговорить мы можем и утром. Сейчас я не расположен к разговорам. Точно так же, как ты сегодня за ужином была не в настроении разговаривать со мной.

У Мэллори упало сердце. Она впервые видела Адама в столь скверном расположении духа. Мэллори даже представить себе не могла, что он способен так грубо разговаривать с ней. Впрочем, он был вправе сердиться на нее за черствость.

Адам откинулся на спинку кресла и принялся вращать в руках стакан с остатками бренди, не обращая на жену внимания, словно ее не было в комнате.

Мэллори стало нехорошо, она судорожно сжала в пальцах подсвечник Адам был явно пьян, но даже в изрядном подпитии сохранял ясный ум.

— Ты все еще здесь? — изобрази в удивление, спросил Адам. — А я-то думал, что ты действительно устала за день.

— Я устала, это правда.

— В таком случае почему ты бродишь по дому? — спросил Адам и вдруг печально вздохнул. — Ложись спать.

Мэллори бросило в дрожь.

— Как вам будет угодно, милорд, — промолвила она и направилась к его кровати.

Адам нервно засмеялся.

— Что ты делаешь?

Мэллори не ответила. Подойдя к огромной кровати красного дерева, она откинула одеяло и залезла под него.

Адам изумленно смотрел на Мэллори, лежавшую в его постели. Он не верил своим глазам, и ему хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не бредит ли он. Возможно, он переборщил с выпивкой и у него начались галлюцинации?

Впрочем, с ним прежде никогда не случалось ничего подобного.

Мэллори тем временем удобно устроилась под тонким одеялом, вытянулась во всю длину своего стройного тела. Ее темные волосы разметались по подушке. Подобная соблазнительная картина не раз возникала перед мысленным взором Адама.

Неужели теперь все это происходило наяву и не являлось плодом его богатой фантазии?

Адам прищурился. Он не понимал, почему Мэллори вдруг изменила свое решение и явилась к нему среди ночи. Ее поведение было для него загадкой.

Адам никогда прежде не ловил Мэллори на лжи. Но может быть, сейчас она лукавит, утверждая, что больше не видит по ночам кошмаров и не боится их? Возможно, именно кошмары явились причиной ее прихода сюда?

Неужели Мэллори снова увидела во сне окровавленного Харгривса и это заставило ее преодолеть страх перед первой брачной ночью? Адам решил во что бы то ни стало узнать, в чем дело. Он не желал использовать ее страхи в своих целях.

Если же Мэллори надеялась, что Адам будет смирно, как евнух, лежать с ней водной постели, то она просчиталась. Он не сумел бы совладать со своей страстью, если бы приблизился к ней. Мэллори поступила неразумно придя сюда, в спальню мужа.

Хотя, возможно, она боялась, что слуги в доме начнут сплетничать о странной паре молодоженов, которые порознь проводят свою первую брачную ночь.

Как бы то ни было, ему следовало узнать правду, выяснить мотивы ее поступка, а уже потом он примет решение, что делать.