В начале пятидесятидневной войны поведение учителя физкультуры особых опасений не вызывало. Не имея представления о ходе войны, он воспринимал происходящее как позорное бегство жителей долины и горного поселка, спасающихся от облав, неизвестно по какой причине учиненных армией Великой Японской империи. Но однажды он заметил, что подростки, сменявшие друг друга в карауле, вооружены винтовками с выбитой на них хризантемой – гербом императора. Он поинтересовался, что это значит, и те, не в силах скрыть радость, похвастались своими боевыми успехами:

– Оружие, захваченное нами у врага. Старики решили – кто отбирал, тот и вправе себе оставить.

В ответ учитель физкультуры, побагровев, дрожащим от отчаяния голосом пролепетал, заикаясь:

– Не делайте глупостей!

В ту ночь он пытался бежать, но был ранен караулившими его подростками, которые спали с ним в одной палатке. Старики из оперативного штаба уже не могли оставить без внимания поступок этого «враждебного элемента». Его взяли под стражу, а старики устроили совет. Решение военного трибунала, сестренка, довел до сведения учителя физкультуры все тот же отец-настоятель. Он пришел к нему в палатку, служившую гауптвахтой, и сообщил, что существуют два пути его освобождения: либо, соблюдая нейтралитет, тот снова приступит к работе в школьном лагере, либо пусть сдается сам армии Великой Японской империи, оккупировавшей долину. Учитель физкультуры выбрал, конечно, второе. Было решено через пару дней за Дорогой мертвецов отпустить его на все четыре стороны. Однако, поскольку это был не первый день войны, потребовалось бы еще доказать, что он не воевал против армии Великой Японской империи. Отец-настоятель посоветовал ему объявить армии Великой Японской империи, что он бежал, захватив с собой одну из отобранных винтовок. Старики, скорее всего, не откажутся подарить ему ее на прощание.

На рассвете того дня, когда его отпустили, партизанский отряд напал на солдат армии Великой Японской империи, охранявших сооружение из бамбуковых труб, по которым в долину поступала вода. Это были те самые одетые в старую военную форму юнцы, которые проходили специальную подготовку под руководством учителя физкультуры. И поэтому, как только он в той же самой форме, да еще с офицерскими погонами, размахивая винтовкой, принадлежавшей прежде армии Великой Японской империи, понесся по склону, хорошо просматриваемому с опушки девственного леса, готовые к нападению солдаты дали по нему дружный залп.

Первым решительным действием Безымянного капитана стала операция «Охота в горах», которая проводилась в лесу за Дорогой мертвецов, но старики из штаба устроили ему достойную встречу. Бойцы патрульного отряда, с раннего утра наблюдавшие за происходящим в долине, по оживлению среди высыпавших из домов офицеров и солдат армии Великой Японской империи догадались, что замышляется крупная операция. Через хорошо организованную систему связи был дан приказ подготовить к передислокации все палатки в глубине леса. Когда действительно началось наступление и цепь противника, рассыпавшись по всему склону, стала подниматься вверх, женщины, дети и часть бойцов с палатками и утварью на плечах ушли в том же направлении, в котором наступала армия, но значительно оторвавшись от нее.

Чтобы задержать наступающего противника, на пути продвижения армии Великой Японской империи был выставлен диверсионный отряд, состоявший из команд по три человека. Отряд был сформирован из членов пожарной дружины нашего края, которые были к тому же опытными охотниками. Случалось, что из какой-нибудь деревни в нижнем течении реки в горы проникал бандит. Тогда члены пожарной дружины под командой деревенского полицейского, хотя им это бывало и не по душе (а в случае, если пропадал ребенок, то с большой охотой), отправлялись в горный лес. Дети в нашей долине часто пропадали потому, что Разрушитель накрывал их таинственной тенью. Помнишь, сестренка, как ты еще совсем девочкой ушла к Дороге мертвецов и тебя покусала дикая собака, а некоторые женщины объясняли это тем, что ты заблудилась, когда тебя накрыл огромной тенью Разрушитель. Или тот случай со мной в лесу, после которого меня прозвали хвастуном…

Диверсионный отряд, состоявший из ветеранов, имеющих опыт охоты в девственном лесу, был разбит на команды по три человека, которые именовали себя правофланговым, центровым и левофланговым и располагались в двух с половиной метрах друг от друга. Засады были устроены покомандно в наиболее опасных местах, где они сами во время охоты сталкивались с немалыми трудностями. Солдаты наступали, поднимаясь по склону цепью с промежутками в пять метров. Местность была пересеченной, и наибольшую опасность представляли те участки, где солдат пропадал из поля зрения своих товарищей справа и слева. Поэтому засады устроили так, чтобы эти опасные места – поваленные деревья, обломки скал, рытвины – оказались под прицелом. Когда одна из наступающих групп приближалась к такому месту и тот или иной солдат оказывался изолированным, центровой брал его на прицел и убивал. Для этого было достаточно одного, в крайнем случае двух выстрелов из охотничьего ружья. После чего центровой тут же отходил назад и прятался в чаще. Товарищи подбегали к убитому справа и слева, и сразу же правофланговый стрелял в правого, а левофланговый – в левого. Обоих убивали, как правило, с первого же выстрела. В результате в цепи наступавших образовывался разрыв в двадцать метров, и поддерживать между собой связь они уже не могли, сколько ни перекликались. Пользуясь возникавшей неразберихой, сидевшие в засаде правофланговый и левофланговый тоже отходили назад. Такая тактика обороны, как ты понимаешь, сестренка, принесла отряду боевой успех: все команды, за исключением одной, убили по три человека.

Таким образом, боевые порядки наступающих нарушились, а Безымянный капитан, который не предусмотрел возможности такого исхода, не смог перестроить своих солдат. У офицеров и солдат армии Великой Японской империи было настроение как на больших весенних или осенних маневрах, они будто зайца шли травить. Если бы диверсионный отряд продолжал свои действия в девственном лесу, офицеры и солдаты, охваченные паникой, врассыпную обратились бы в бегство. И тогда психологически Безымянному капитану была бы нанесена, безусловно, еще более глубокая травма. Как командир роты он был бы обязан созвать военный трибунал и предать суду всех, кто сорвал операцию «Охота в горах». Но в таком случае пришлось бы привлечь к ответственности и само командование, спланировавшее и осуществлявшее ее.

В результате оплошности, допущенной одной из команд диверсионного отряда, боец команды был ранен и взят в плен. Если бы этого не случилось, Безымянный капитан вынужден был бы признать свое полное поражение. Но и без того из-за неудачи этой операции военная кампания армии Великой Японской империи, едва развернувшись, снова застопорилась.

Итак, Безымянный капитан имел повод свернуть операцию, которая, как известно, закончилась полным его поражением. Этим поводом послужила оплошность одной из команд диверсионного отряда, до сих пор действовавших наверняка и без потерь. Произошла непредвиденная заминка: центровой и левофланговый несколько растерялись из-за действий правофлангового, допустившего оплошность. Сами они с большим трудом сохранили выдержку, но спасти товарища уже не смогли и только в ярости обливались холодным потом. На первом этапе атаки эта диверсионная команда преуспела не меньше других. Она устроила засаду за огромной, как танк, скалой, густо увитой диким виноградом. Только здесь, у скалы, где отступили деревья-великаны, проглядывало небо, и благодаря пробивавшимся солнечным лучам куст особенно пышно разросся. Это, сестренка, был знаменитый куст дикого винограда, хорошо известный нам в детстве: именно с него я каждый год собирал для тебя ягоды – ты еще так их любила! Рискуя заблудиться, я добирался до этого одинокого куста, куда даже птицы не залетали. И при этом все время вспоминал рассказы о пятидесятидневной войне…