Цуютомэ-сану по возрасту следовало бы года два-три назад окончить колледж, но он, с головой уйдя в бейсбол, все еще учился в портовом городке, расположенном в устье вытекавшей из долины и впадавшей в море реки, по которой созидатели деревни-государства-микрокосма поднялись вверх. Возраст уже не позволял ему участвовать в школьных соревнованиях, но тренировался он без устали, черпая теоретические и практические построения из бейсбольных журналов. Это принесло свои плоды: его команда всегда занимала первое-второе места в префектуре. Видимо, именно тогда Цуютомэ-сан единственный раз в жизни мог идентифицировать себя в том небольшом социуме, к которому принадлежал.
Разумеется, Цуютомэ-сан пользовался таким авторитетом среди бейсболистов колледжа, потому что мяч мог отбивать без устали. И удар у него был неповторимый. Его мячи летели с такой бешеной скоростью, что никто из школьников не в состоянии был отбить их, и ему приходилось отходить назад от установленного места метра на два.
Пока Цуютомэ-сан числился в колледже портового города или, правильнее сказать, в его бейсбольной команде, жизнь его состояла из бесконечных поездок на велосипеде, отнимавших три часа в один конец. Причем беспрерывными упражнениями Цуютомэ-сан так укрепил мускулатуру ног, что даже обратный путь в гору он покрывал за то же время. Это говорит о его сверхчеловеческой воле и выносливости. В городской газете появилась статейка, в которой рассказывалась трогательная история о прилежном юноше, вовремя не получившем образования, так как ему пришлось работать, и теперь, чтобы ездить в колледж, он шесть часов в день проводит на велосипеде. Конечно, Цуютомэ-сан задержался с поступлением в колледж не потому, что ему пришлось после средней школы несколько лет работать, а потому, что целиком посвятил себя бейсболу. Все эти годы он, встав рано утром и надев бейсбольный картуз, делал гимнастику, бегал, тренировал глаза, следя за полетом птиц, бросал камни через реку, энергично орудуя лопатой, копал землю. Когда после занятий в колледже начиналась тренировка бейсбольной команды, он, хотя и не числился ее тренером, командирским тоном давал указания игрокам, объясняя, что и как следует делать, а когда тренировка заканчивалась, таким же командирским тоном выгонял их с площадки, сам же до темноты бросал бейсбольный мяч.
Во всей долине и горном поселке единственным преданным ему человеком был Кони-тян. Почему же тогда Цуютомэ-сан, к которому окружающие относились так высокомерно и пренебрежительно, даже поступив в колледж, не снял комнату в портовом городке, а упорно ездил туда на велосипеде, тратя на дорогу шесть часов в день? Скорее всего, потому, что человеческое общение он воспринимал только сквозь призму игры в бейсбол, допускающей бесконечное число случайностей, и вне этой сферы влиться в общество не мог – потому-то он и не решался обосноваться в чужом городе. Возможно, была еще одна причина, связанная с тем, что мне удалось наблюдать под пламенеющим небом после очередного тайфуна – Цуютомэ-сан унаследовал от отца-настоятеля какую-то неодолимую тягу к Разрушителю. Иначе говоря, он прочно укоренился в деревне-государстве-микрокосме, и, может быть, поэтому долго не решался порвать узы, связывавшие его с долиной и горным поселком.
Несмотря на все это, Цуютомэ-сан, в конце концов вырвавшись из родного гнезда, покинул наш край, по инерции промчался над городами нашей страны, пересек Тихий океан и приземлился в Сан-Франциско. Менеджером в его бейсбольных скитаниях был давно соединивший с ним свою судьбу Кони-тян, который бросил отца и рыбную лавку. В то время еще нельзя было разъезжать свободно. Какие связи пришлось пустить в ход Кони-тяну, чтобы добиться разрешения? Видимо, он смог упросить члена парламента от наших мест помочь им. А если к этому прибавить, что покупку двух авиабилетов и расходы на жизнь в Америке взял на себя опять же Кони-тян, то нет ничего удивительного, что предпринятая авантюра повлекла теперь уже явный разлад с отцом, который еще в тот раз, когда Кони-тян, подпрыгнув, разбил в кровь голову, практически махнул рукой на своего непутевого сына. Поездка в Америку Цуютомэ-сана и Кони-тяна была в штыки принята отцом Кони-тяна, торговцем рыбой, который считал, что даже для такого непоследовательного человека, как его сын, тратить деньги на совершенно бессмысленную затею – верх авантюризма.
На что же конкретно рассчитывали они, отправляясь в Америку? В характере Кони-тяна, склонного к неожиданным поступкам, полностью отсутствовала предусмотрительность, расчетливость. А построения Цуютомэ-сана, для которого критерием всего являлась игра в бейсбол и тренировка, были нереалистичны и далеки от правильной оценки обстановки. Они полетели в Америку, вдохновленные мыслью, что отправляются на родину бейсбола. Через несколько дней из статьи в одной американской газете, издающейся на японском языке, я узнал об их фантастическом плане. В ней говорилось: «В последнее время к нам стали прибывать из Японии довольно странные люди. Недавно, например, появились двое, и, сколько их ни гнали с тренировочной площадки бейсбольного клуба «Сан-Франциско доджерс», они не успокоились, пока не наняли кетчера[38] для тренировок. Эти двое – самые странные из всех, кто к нам приезжал, – один еще совсем юноша, другой – средних лет, по-английски они не говорят и объясняются жестами. Когда корреспондент заговорил с ними по-японски, питчер[39] игнорировал его, как если бы к нему обратились на совершенно незнакомом языке, а тот, который постарше, оживился и с горячностью заявил, что питчер, которого он сопровождает, – настоящий гений, и если бы ему представился случай продемонстрировать свои способности, то его немедленно приняли бы в клуб «Сан-Франциско доджерс». Интересно, в своем ли уме этот, человек, которому совершенно неведомы визовые ограничения на пребывание в Америке? Может быть, он просто шутит? Корреспондент на этот вопрос ответить не смог».
Сестренка, я совершенно убежден, что слова «приняли бы в клуб» действительно принадлежат Кони-тяну. Это очень похоже на Кони-тяна, который как менеджер Цуютомэ-сана ездил с ним по стране, без конца пытаясь пристроить его в какой-нибудь профессиональный клуб. Путешествуя из Коти в Миядзаки, а оттуда на Окинаву, он беспрерывно слал телеграммы отцу, торговцу рыбой в нашей долине: Цуютомэ имеет прекрасные перспективы… Цуютомэ стоит перед выбором – «Хансин» или «Токю»… Команда развалилась, прежние перспективы сохранились, решаем, куда податься… Цуютомэ вступает в команду «Драгонс», начали переговоры с менеджером, жди радостных вестей.
Но радостных вестей отец так и не дождался. Выведенный из себя насмешками почтальона, он договорился, что будет сам раз в неделю ходить на почту за телеграммами Кони-тяна.
– Все от того чертова прыжка! – горестно вздыхал старик, и его слова «чертов прыжок» стали в нашем крае расхожим выражением, когда говорили о человеке импульсивном.
Стараясь устроить Цуютомэ-сана в профессиональный бейсбол, Кони-тян часто совершал глупости, хотя действовал всегда очень обдуманно. Когда они вернулись из первой поездки в Америку и оба в картузах клуба «Сан-Франциско доджерс» вышли из самолета в аэропорту Ханэда, они первым делом разослали во все профессиональные бейсбольные клубы и спортивные газеты фотографию, на которой Цуютомэ-сан что-то обсуждал с тренером этого клуба. Снимок был сделан в душевой: тренер «Сан-Франциско доджерс» положил ему руку на голое плечо, но у Цуютомэ-сана на повернутом в профиль совсем еще мальчишеском лице с опущенными глазами радости, как мне кажется, не видно. Поездка с целью устройства Цуютомэ-сана затянулась, и Кони-тян, начавший испытывать денежные затруднения, как-то по пути в клуб «Тайгерс» случайно заглянул в бар Актрисы Цую, который не только помог деньгами, но еще и сказал, когда речь зашла о той фотографии:
– Если у парня серьезные намерения играть в бейсбол, нужно проявить упорство! За пределами нашей долины мир жесток!
