— Что ты сделал со Снайпершей? — спросила она и зачем-то хихикнула. Во рту был странный привкус — смесь сахара и дешевого рома.

— Отнял значок и выставил дамочку за дверь. Она — агент стражей, хотя и пыталась мне сунуть под нос портальный значок.

Он отрезал охотничьим ножом кусок перченой говядины и протянул Алене:

Последний кусок, я успел стянуть его на кухне. Ешь!

— Стражи? — переспросила Алена. — Они тебя выследили?

— Как видишь, я нужен всем — и стражам, и виндексам. Ведь ты на них работаешь?

— Я ни на кого не работаю... я сама по себе... я — сама... Мне нужно было тебя найти. Сущинская обещала помочь пробраться сюда на виллу.

— Тебе это уже ни к чему. — Поль сорвал с нее значок «Глобал» и разбил серебряным подсвечником. — Зачем ты явилась?

Алена вспомнила о поручении Лиса.

— Предупредить, что за тобой охотятся стражи врат.

— Я это знаю. Но это не страшно. Они не собираются меня убивать. Просто идут по следу.

— Еще я должна была передать тебе одну фразу от Лисова, какой-то пароль. Но он не успел сказать мне — какой.

— Не успел? Что это значит?

— Его ранил «неподчинимый», агент стражей.

Ланьер глотнул из бутылки, задумался, как будто прикидывал что-то, делал в уме расчеты.

— Значит, виндексы сцепились со стражами...

— Но я не только поэтому здесь! — выпалила Алена. — Я здесь из-за тебя... из-за врат... Сейчас все объясню! — торопливо добавила она, заметив его недоуменный жест. — Когда увидела врата, сразу почувствовала: я должна туда идти, должна. Но не могла — испугалась. Брата звали, а я пятилась, как глупая курица, трусливая зайчиха. Я бежала. Сидела все лето и ждала, ждала. Я терпеть не могу ждать. Терпеть не могу.

— Почему? — перебил Поль.

— А тебе нравится ждать?

— Я задал вопрос. На вопросы герцога положено отвечать без запинки, — он засмеялся. — Но я прощаю тебе своеволие, my angel.

— Мать столько лет ждала, что отец вернется из-за врат! А он так и не вернулся. Ну, ничего, теперь я твердо решила: пойду с тобой в Дикий мир. Ты защитишь. С тобой нечего страшиться. Ты не похож на других. Ты — сильный. Бесстрашный. Ты — герой.

— А ты умеешь льстить, my angel!

Поль подошел к ней, сел рядом, положил руку на плечо. Как владетель. Будто вещь свою клеймил.

— Как ты думаешь, на тебе много жучков?

— Что?

— Думаю, тебе подбросили жучка. Твой будущий родственник Лис постарался. Давай-ка поищем.

Он провел ладонью на расстоянии нескольких сантиметров от ее лица, спустился к шее, потом ниже, к груди. Алену бросило в жар. Его рука повторяла контур её тела. Еще ниже.

— В кармане, — сказал Поль. — Эта штука лежит у тебя в кармане.

Алена послушно сунула руку в карман и достала бумажник, который дал ей Лисов.

Поль забрал его, шагнул к двери и, даже не открыв и не посмотрев, что же внутри потрепанного бумажника, выбросил находку за дверь.

— Мигель! — крикнул слуге. — Отнеси эту вещицу на кухню и отдай Марии.

— Что вы сделали? — возмутилась Алена. — Там были мои деньги.

Поль вернулся и сел рядом.

— Теперь мы можем свободно поговорить. Я отправляюсь за врата первого декабря.

— Что?.. — Она растерялась. — Но ведь зимой врата закрыты.

— Ты говоришь о той двери, через которую шляются все, кому не лень, и ваши промышленники вываливают груды мусора. Только я знаю тайную калиточку. Дикий мир ждет меня. Я ухожу. — Говоря это, он улыбался.

Алена подумала, что он ее разыгрывает.

— И только ты один знаешь про эти врата? — спросила она с сомнением.

— Только я.

— Так вот почему ты... я поняла... — Алена не стала продолжать и говорить про найденный билет из Нью-Йорка. — Эти вторые врата где-то здесь? Близко? Да? Поэтому ты и приехал сюда?

— Ответить тебе искренне или соврать?

— Конечно, соври! Нет, говори серьезно, но делай при этом вид, что врешь, — она рассмеялась, хмель действовал на нее все сильнее.

— Чудный рецепт. Я его запомню. Тогда слушай мое вранье, которое на самом деле — правда. Врата ближе, чем ты думаешь. Но не рядом. Нет. Либо стражи, либо твои друзья виндексы скоро их найдут. Я не дурак, понимаю, что они идут по моему следу и дышат в затылок. Но я успею проскочить первым — это все, что мне нужно. А кто встанет у входа — мне все равно. Я ничего не понимаю в политике Вечного мира и, как бы тщательно ни выбирал, кто лучше, все равно ошибусь.

— Виндексы лучше, — заверила Алена.

— Я же сказал: мне все равно, my angel. Меня интересует Дикий мир. Ты готова уйти со мной на ту сторону?

— Конечно!

— Ты не боишься? Мне кажется, ты не для Дикого мира. Можешь существовать только здесь, в милом, теплом, охраняемом доме, как оранжерейный цветок. А на той стороне — дикие леса, ночевки на голой земле, охота, кровь, стрельба, смерть. Тебе ничего этого не надо. И это замечательно. Мне нравятся подобные женщины.

— Я — сильная! — Она, разумеется, лгала.

Он засмеялся:

— Тебе это только кажется. Один может жить на той стороне, другой — погибает. А я бы умер здесь от тоски. Ты не хочешь, чтобы я умер подле тебя?

— Я люблю тебя! — выкрикнула она почти в отчаянии. Ну что ж, он добился своего. На миг ей показалось, что она его ненавидит.

— Вот как? А говорила, что любишь Виктора.

— Это жестоко...

— Что жестоко, my angel?

— Говорить о том, чего нет. Там все кончено. — Алена выговорила эти слова с неожиданной решимостью. — Я пойду с тобой!

Ей показалось в эту минуту, что он по-юношески смущен. Сексуальность и обаяние смешивались в нем с какой-то наивностью, и этим он привлекал еще больше.

Но при этом ее не оставляло ощущение, что она рядом с ним оказалась случайно. Будто он шел в одну сторону, а она в другую, они столкнулись на улице, на секунду очутились рядом, руки сами собой потянулись друг к другу, желание соединило губы, они приникли друг к другу, сознавая, что следующий шаг их разъединит.

Но одна ночь была в их распоряжении.

Каждое его прикосновение отзывалось в ее теле вспышкой восторга. Алене казалось — еще секунда, она не выдержит этого и умрет. Смерть. Умереть... Слова звучали в такт ударам сердца. Пока истома растекалась по телу, оно пульсировало в каждой клеточке тела. Смерть. Алена лежала неподвижно, пытаясь понять, что происходит с ней. Ничего подобного никогда прежде не было. Это походило на ожидание чего-то совершенно необычного. Бесподобного. Чего-то такого, что гораздо сильнее, чем секс. Невыносимое наслаждение. Смерть.

Дыхание Поля сделалось ровным. Заснул? Похоже. У герцога наверняка должно быть оружие. Где он его прячет? Под подушкой? Она протянула руку. Но пальцы лишь скользили по ткани — оружия не было. О Господи, что с ней?.. Она же не хочет... «Смерть! Я должна убить Поля!» — приказ уже отчетливо звучал в мозгу. Может быть, нож? Да, именно нож. Полоснуть по горлу спящего. Мысль об этом вызывала почти сексуальное наслаждение. Нож — она видела его на столике рядом с бутылкой. Отличный охотничий нож. Алена вскочила. Нож в самом деле лежал на столе.

Она вернулась к кровати, встала на колени рядом со спящим, примериваясь, как лучше нанести удар. Но лишь стала заносить руку, как Поль открыл глаза. Одна неуловимое движение, и оружие оказалось выбитым из ее пальцев, а сама она — распростертой на кровати с плотно прижатыми к телу руками. Поль нависал над ней и смотрел на нее, будто изучал.

— Я так и думал, — прошептал Поль и, наклонившись, поцеловал ее.

— Нет! — Алена вырывалась яростно, пыталась царапаться, драться, обнаружив бешеную, неведомую прежде силу.

Но герцог был куда сильнее.

— Б чем дело, my angel? Так ведь? Была бы возможность — перекусила бы горло?

Поль вновь овладел ее телом, но это вызывало не наслаждение, а боль, как будто он всадил ей нож в промежность.

— Пусти!

Но он и не думал подчиняться. Напротив, он держал ее крепко, так, что она и пошевелиться не могла. Каждое его движение было как удар ножа. Она корчилась от боли.