— Стволы. Летом спилены, но не вывезены, — предположила Ли.

Подошли ближе. В самом деле, под снегом так и остался лежать штабель сосновых и еловых бревен. Рядом — укрытый снегом треугольник шалаша, виднелась только макушка. Летом тут, видимо, ночевали лесорубы — теперь не было ни души. Пришлось раскапывать вход — лопатку они все же догадались прихватить из брошенного в мортале вездехода. Залезли внутрь, в промерзшее нутро. Под еловыми лапами безвестный лесоруб оставил два термопатрона, пакет сухарей, вечную зажигалку и люминофор. К тому же в мешке у Виктора были еще термопатроны.

— Кто он, наш таинственный спаситель? — Виктор разостлал на лапнике принесенный с собой спальник. Из съестных припасов у них остались единственная пачка сухарей и полпачки пищевых таблеток — все остальное они съели в мортале.

— Скорее всего, он из Валгаллы, — сказала девушка. — Мы частенько отправляем в этот район лесорубов для наших нужд.

Она слила воду из «Дольфинов» в термостакан, вставила в паз химическую ленту. Вода почти мгновенно закипела. Повалил пар. Пили по очереди, обжигаясь. И каждый приговаривал: «Хорошо!»

Они провели ночь в спальнике, плотно прижавшись друг у другу. Без всякого секса. Между ними вместо меча из мифа, меча, который не допускал соития, лежал термопатрон. После того как вышли из мортала, спали часов двенадцать. Могли бы и дольше, но разбудил голод. Резкая боль и урчание в животе не давали заснуть.

Проснулись и тут же кинулись к рюкзаку — за едой.

— Есть надо понемногу, сосать сухари, как леденцы. Иначе начнется понос, — предупредил Ланьер.

— Знаю, — отозвалась Ли.

— Теоретически. А я на практике изучил.

Они снова лежали, прижавшись друг к другу, грызли сухари. Термопатрон едва-едва излучал тепло.

— Ты в самом деле видишь призраков мортала? — спросила Ли.

— Конечно. Они указывали мне дорогу.

— Как императору.

— Что?

— Говорят, ему путь к скале тоже указали призраки. Ведь просто так, без подсказки, по этой зоне никто не пройдет.

Уходить из шалаша не хотелось. После мортала здесь было почти уютно. Но остаться — означало умереть: сухари и таблетки к исходу дня кончатся.

Они вскипятили воды, выпили, заели сухарями и двинулись к Лысым горам. Теперь солнце указывало им путь.

Дорожку к хижине Виктор заметил случайно. Сам бы ее не обнаружил, но Бурлаков, явившийся в сиреневых сумерках, одетый по-прежнему в зеленый мундир с золотым шитьем, указал на припорошенную снегом тропинку. Она вела в обычный смешанный лес. Сначала Виктор почуял запах жилья, запах дыма. Потом разглядел и утоптанный снег, и что-то вроде изгороди из тонких воткнутых в землю стволов. За изгородью стояла крытая мхом приземистая избушка, сложенная из толстых бревен. Одним боком избушка прилепилась к серой вертикальной скале. Сейчас строение почти до самой крыши было скрыто снегом. Однако внутри нее жили — крошечное оконце светилось, и дым валил из трубы. Кто здесь мог обитать? Сколько народу? В одиночку в Диком мире не продержаться. Даже в такой крошечной избушке должны прятаться как минимум двое отшельников. Возможно, это пасики укрывались от всяческих напастей, они любят забираться в такую глухомань. А вот мары отшельниками не живут.

Виктор постучал в деревянную дверь. Несильно, но достаточно требовательно.

— Пустите переночевать. Мы в лесу заблудились!

Внутри поначалу было тихо. Потом кто-то охнул. Дверь отворилась. На пороге возник невысокий мужичок с неровно остриженной бородой, в свитере и меховой безрукавке. Стеганные ватные штаны были заправлены в меховые сапожки. Тупое рыло игольника тут же упёрлось Виктору в живот.

— Вы кто? — Хозяин подозрительно оглядел гостей. — Зачем пожаловали?

— Говорю, заблудились, — отвечал Ланьер. — А вы бы оружие убрали. А то ненароком нажмете на спусковой крючок.

— Ты мне не указывай, придурок. Пистолет есть?

— Нет. Мортал сожрал.

Мужик отступил немного, но игломет не спрятал. Ланьер попытался заглянуть внутрь избушки, но почти ничего не разглядел. Видимо, там были крошечные сенцы. А в сенцах — темно.

— Куда идете?

— К Лысым горам на метеостанцию. Переночевать надо.

— Оружие есть?

— Только нож, — сказала Ли.

— Давай сюда.

Она протянула ему кинжал с костяной рукояткой и серебряным накладным орлом.

— Вы никак из Валгаллы?

— Вездеход сломался, — повторил свою ложь Ланьер.

— А у тебя?

— Тоже нож.

— Мне отдай! — Хозяин бесцеремонно запустил руку в карман гостю и достал нож. — Хорошая игрушка. В хозяйстве все сгодится. Ну ладно, заходите.

Сначала миновали холодные сенцы, потом оказались в жарко натопленной комнатушке. Было душно, пахло давно не мытым телом, хвоей, сушеными грибами и еще чем-то едким, пряным. В углу топилась печь. Подле печи, занимая почти все свободное пространство, стояла широченная деревянная кровать. У окна расположился стол в окружении деревянных табуретов. Во главе стола возвышалось деревянное кресло с высокой спинкой. За столом сидели три женщины и что-то торопливо хлебали из мисок. На первый взгляд все три были очень похожи: спутанные сальные волосы, чумазые лица, не разберешь — сколько им лет. У двоих волосы, кажется, темные, у третьей — рыжеватые. Одежда тоже у всех троих одинаковая — серые форменные рубахи Валгаллы.

— У нас гости, — сказал хозяин. — Дана, налей им похлебки.

Рыженькая вскочила. Кроме рубахи, на ней были меховые сапожки, явно самодельные. Ни юбки, ни брюк. Из-под серой рубахи торчали голые коленки.

Дана поставила перед гостями деревянные, грубо обструганные миски, плеснула из котелка густой похлебки. Ложки тоже были деревянные. Виктор сбросил куртку (в комнатке было нестерпимо жарко, дров, как видно, хозяева не жалели). Сел на табурет, черпанул из миски.

Ли помедлила, но тоже разделась, осталась в свитере и рейтузах.

— Так это ж баба! — хохотнула рыжая Дана. — А в комбезе точь-в-точь мужик.

Под левым глазом у Даны желтел застарелый синяк. У двух других женщин синяки были куда свежее. У той, что помоложе, еще и губа разбита, и оттого казалось, что брюнетка все время кривит рот в усмешке.

— Чистенькая какая, — хмыкнул хозяин и потянул воздух, улавливая запах табака и одеколона.

— Похлебка грибная, — сказал Виктор. — После мортала надо есть с осторожностью.

Ли только лизнула ложку.

— Ладно, хватит чухню молоть — никто от моих грибов не помирал, — сказал хозяин, усаживаясь в кресло во главе стола.

Тарелка перед ним была из псевдофарфора, с узором — такие обычно поставляют на командные пункты, — и на тарелке кусок тушеного кролика, присыпанный зеленью. Хозяин отломил ножку, принялся с аппетитом грызть.

— Значится, вы из Валгаллы удрали. Теперь топаете к Лысым горам. А коли завтра по вашему следу другие придут, что мне сказать?

— С чего вы решили, что мы бежим из Валгаллы? — попытался отпереться Виктор.

— А потому что без оружия. Оттуда безоружные не приходят.

— Я же сказал: мы угодили в ловушку, мортал пистолеты уничтожил, — Ланьер постарался придать своему голосу нужную твердость. — У нас и пистолеты, и винтовки были.

— Будет врать-то.

— Ну что ж, если будут о нас спрашивать — скажи все, что знаешь, — посоветовала хозяину Ли.

— Я много чего знаю, — ухмыльнулся хозяин.

Ли не беспокоилась: была уверена, что по их следу еще долго никто не посмеет идти, раз по морталу прокатилась волна смещения. В Валгалле сейчас переполох, выясняют причину, проверяют мембраны и ловушки. Луис наверняка уверен, что беглецы погибли, — как и тот, кто устроил им этот сомнительный побег. То есть Генрих. Во всем обвинят именно его, Салливан выкрутится, но будет держать рот на замке. Вряд ли этот петух с тремя тощими курицами сможет быстро сообщить о беглецах обитателям скалы.

— Я не хочу грибов, — Ли капризно поджала губы и отодвинула тарелку.