Виктор мог во время ссоры пристрелить Хьюго. Однако не сделал этого — не видел необходимости. Убить Виктор мог только в одном случае — когда речь шла о спасении жизни, своей или чужой. Пока не дошло до края, он будет этого рокового шага избегать. Даже ненависть, даже месть не могут заставить его поступить иначе. В его исполнении принц Датский вернулся бы в университет, не дожидаясь дядиного разрешения. Гамлет-Ланьер не принял бы поручение Призрака. Украл бы мамины драгоценности или бы занял деньги на дорогу и учебу у Полония без отдачи. Либо подделал бы вексель (печать, помнится, была). Неважно. Что могло ему помешать? Принципы? Добродетели? Каждый трактует эти слова по-своему.

Но теперь, разглядывая Картофельную деревню в бинокль, Виктор пожалел, что не убил Хьюго.

Он видел Каланжо, Димаша, видел, что творят неведомо откуда взявшиеся мерзавцы в форме, которую носили еще несколько дней назад люди Бурлакова. Люди, спасавшие раненых и больных на дорогах Дикого мира.

Надо было как-то подать знак Димашу и Каланжо. Но как это сделать, чтобы Хьюго не заметил, Виктор не знал.

— По-моему он занимается самым примитивным грабежом. — Ли забрала у Ланьера бинокль. — Тебе все ещё хочется послать весточку вон тому здоровяку? Он так ловко одним ударом расквасил нос деревенскому. — В голосе девушки прозвучала издевка.

— Там мои друзья, и мне нужно их предупредить. Если Хьюго подлец, еще не значит, что они должны погибнуть.

— Эти люди стоят того, чтобы ради них рисковать? — поинтересовалась Ли.

— В друзьях я не ошибаюсь. Вот с женщинами дела обстоят хуже.

Виктор и Ли расположились на крутом, поросшем лесом холме. Здесь был сторожевой пост картофельников, но Хьюго, прежде чем пожаловать в деревню, сторожей связал и увез с собой. Своих людей не оставил: охранников не хватало, чтобы блокировать деревню. Вернее, не хватало тех, кому он мог доверять. Теперь Виктор наблюдал за грабежом с брошенного сторожевого поста. По другую сторону от деревни располагался совершенно лысый холм, серые его бока не были даже тронуты снегом.

— На той стороне зона замедления. — Виктор указал на Лысый холм. — Там у картофельников наверняка расположены склады. Интересно, сунется туда Хьюго или нет?

— Наверняка не сунется, — решила майор Бернхард. — Если картофельники не дураки (а они, скорее всего, не дураки), склады заминированы. Не зная дороги, туда лучше не ходить.

— Хьюго может заставить старосту показать дорогу.

— Не имеет смысла. Тот со злости может подорвать нового генерала вместе с собой. Не спорю, вероятность мала, но не равна нулю. К тому же крепостные в самой деревне припасов набрали столько, что едва ли смогут все увезти. Зачем им тащиться в хранилище? Они выждут пару недель и, когда картофельники заберут припасы со склада, явятся вновь.

Виктор покосился на свою спутницу. Какая логика! Ну надо же! Наверняка Валгалла поступала с ближайшими деревнями примерно так же, как теперь Хьюго давил картофельников. Возможно даже, не столь жестоко. Привычка притупляет даже жестокость. А для Хьюго и его людей грабеж был пока внове.

— Ли, ты можешь снять этого парня отсюда? Так, чтобы наверняка? — задавая этот вопрос, Виктор не испытывал ни страха, ни волнения, просто голос стал немного чужим.

— Могу. Но не советую этого делать. Его охранники тут же положат всех людей на площади.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Похоже, она в самом деле не сомневалась.

— Черт! Ну хорошо. Когда этот тип уйдет, спустимся в деревню.

— Зачем? — искренне удивилась воительница из Валгаллы. — Твоих друзей там уже не будет. Ты хотел послать весточку в крепость. А спасать картофельников от поборов — не твоя забота. Все еще хорошо кончилось: они даже ни одного дома не сожгли.

— Во-первых, мне надо поговорить со старостой, а во-вторых, там есть один человечек, который мне нужен. Я намерен взять его с собой.

— Кто это? Староста? Зачем он тебе? — попыталась предугадать его действия Ли.

— Деревенский сумасшедший.

— Как же я не догадалась! — Она рассмеялась. — Психа нам точно не хватало.

Виктор спустился к деревне вместе с майором Васильевым. Ли осталась охранять грузовые платформы.

Сделали небольшой крюк, вышли к деревне по дороге, чтобы никто не заметил, откуда явились новые гости. У въезда в деревню царила суета: мужики пытались навесить сорванные с петель ворота.

— Столб надо менять! Столб менять! — кричал белобрысый Вальдек с крыши стоящей в воротах грузовой фуры. — Они весь столб на хрен разнесли!

— Герметиком заделай, — советовал снизу староста, прикладывая к разбитой губе комок снега.

— Герметик не будет держать... Эй, глядите, это надо же! Герцог! Герцог вернулся! — заорал белобрысый и ткнул пальцем в сторону Виктора.

Староста неспешно повернулся, поглядел на гостя. Весьма недружелюбно, надо сказать.

— Если за оброком, то опоздали: крепостные нас уже обобрали подчистую.

— Нет, я грабежом не занимаюсь. Могу даже подкинуть вам пару ящиков консервов, — щедро предложил Ланьер.

— Они у тебя что, в портках спрятаны, эти ящики? — староста сплюнул в снег. — Шел бы ты отсюда, самозванец.

Ланьер сделал вид, что не заметил последнего слова.

— Консервы есть, это не обман. Недалеко отсюда.

Михал немного смягчился:

— Хреново без генерала, да? А Хьюго этот ваш просто спятил, как только власть получил.

— Он всегда был мерзавцем, — заверил Виктор. — Только генерал его на цепи держал, как пса для охраны, а теперь он с цепи сорвался, кусает кого ни попадя.

— Что ж ты его не остановил, герцог? — насмешливо спросил Михал. — Говорят, ты самый крутой в Диком мире.

— У меня слишком мало людей.

— Людей у него мало! — передразнил староста. — Как же! Разве в этом дело? Не в людях дело — в тебе. Не герцог ты — это я сразу понял. Не он. Похож, но другой, не здешний. Ты не дикий. За версту видно: из-за врат пришел. От тебя еще той, тихой жизнью пахнет. — Староста потянул носом воздух, как будто в садом деле принюхивался. — Но теперь меньше, куда меньше. Теперь от тебя воняет, как от мара.

— Чего ты с этим мужиком лясы точишь?! — возмутился майор Васильев. — Не нужны ему наши консервы — так пошли отсюда. Чего время терять? Мы найдем, кому консервы продать.

— Ну, во-первых, уже смеркается. Я бы на вашем месте переночевал в деревне, — предложил староста, живо сообразив, что щедрый дар может уплыть. — Хьюго не вернется — ему бы в крепость успеть до ночи. А во-вторых... Ведь тебе, парень, что-то от меня нужно, так? Просто так ты бы не стал мне консервы сулить.

— Не что-то, а кто-то. Мне нужен ваш сумасшедший. Иван Данилович. Тот, что твердит, будто нет Вечного мира, а есть только наш, Дикий.

— Что? Зачем вам понадобился Ванюшка? — насторожился Михал.

— Для одного дела.

— Пять ящиков мясных консервов, — тут же решил внести определенность глава Картофельной деревни.

— Он совсем оборзел! — возмутился майор. — Пошли отсюда...

— Три, — сказал Виктор.

— Четыре, — довольно быстро сбавил цену староста.

— Три. Или я ухожу. Потому как ночевать в деревне не буду. Некогда. До ночи надо успеть сделать еще многое.

Ворота навесить не удалось. Под крики и ругань они снова грохнулись на дорогу, увлекая за собой сломанный столб.

— Бросьте это дерьмо! — выругался староста. — Потом повернулся к Ланьеру. — Хорошо, я согласен. Три ящика. И парень идет с вами добровольно. Уговорите — пусть топает. Откажется — остается с нами, — уточнил староста.

Сумасшедший собирал на деревенской площади рассыпанную картошку. Сидел посреди площади на корточках и складывал рассыпанные клубни в мешок. Вокруг метались люди, бегали, что-то тащили, обнимались, плакали, проклинали. Мужики забивали фанерой разбитые окна в домах, пытались навесить сорванные двери или хотя бы подпереть их, мальчишки и девчонки носили дрова — срочно заново топить выстуженные оравой пришлых дома. А человек с мешком, собирающий картошку, оставался неподвижной точкой на фоне царящего хаоса.