— Депрессивно как, — пробурчал Ким. — Идём праздновать?

Я собирался уйти: пусть они радуются в своей дружеской компании. Но Алиса вцепилась в меня клещами, и Ромеро как-то слишком угрожающе улыбнулся.

— Куда ты собрался?

— О-о… Мы брошены, — раздался голос Райана. — У Альба теперь новые лучшие друзья.

Обель фыркнул. Ромеро повернулся, чтобы показать Зенферу язык.

— Может и так, — зачем-то сказал он.

И как я сразу не понял? Ромеро — настоящая угроза. И почему Райан не решил отвоевать меня назад или вроде того?

Ну вот, я действительно должен быть стариком среди празднующих победу школьников?

Я зевнул, глядя на пейзаж за маленьким окошком экипажа. В моей руке был свёрток: немного конфет и простенький браслет дружбы от детишек. Похоже, я им понравился; даже и не знаю, как на это реагировать. Я стойко отсидел с ними целый час, кое-как открестился от кучи сладостей и настольной игры и был спасен мистером Уолли, сообщившим, что пора уезжать в Типрихс. Удивительно, как всего три дня могут заставить кого-то к тебе привыкнуть. Я пообещал девочкам (с основном, потому что мальчики стеснялись об этом говорить), что заеду в Эйльхай ещё как-нибудь.

Не знаю, сдержу ли я это обещание. Может, это одно из тех знакомств, когда ты с кем-то сближаешься, но больше никогда не видишь этих людей. Или судьба сведёт нас снова?

Ну да, сомневаюсь, что в этом мире найдётся несколько миллиардов человек, чтобы затеряться среди них. Я так и не узнал численность населения страны, но не похоже, чтобы она была уж очень большой, а других человеческих государств уже и не осталось.

Вроде как.

Время тянулось; Обель провалился в сон, завернувшись в свой дорожный плащ. Будто в этом был смысл — лето, для плащей слишком тепло, несмотря на частый освежающий ветер. И всё же, сложно увидеть этого парня без плаща. Похоже, он тот самый стереотипный маг, который начнёт ходить с замысловатым посохом и отпустит длинную седую бороду.

Я фыркнул. Так вот с чего всё начинается.

Краем глаза я заметил, как медленно сгорбилась фигура Райана. Кажется, когда никто не смотрит, он дал себе волю; он прислонился к стеклу лбом (будто это не ужасно неудобно) и смотрел куда-то вдаль.

Он не улыбался. Искра в глазах потухла; как я и думал, совсем недавно она была притворной. Кто бы знал, что из всех людей именно он окажется таким хорошим лжецом?

Райан вздохнул. Так тихо, что можно было и не заметить; тем не менее, я привык следить, что делают люди рядом со мной. Всё так плохо? Должен ли я что-то сделать?

Он же считает меня своим другом, не так ли? Что ж, я могу им побыть — с меня не убудет.

— Что стряслось? Не думай, что по тебе незаметно. Ты снова пытаешься скрыть, что с тобой что-то не так.

Райан глянул на меня с замешательством, будто не ожидал, что я об этом заговорю. Затем он поморщился.

— С чего ты взял?

— Ты такой скрытный, а? А кажешься искренним и всё такое, — я пожал плечами. — Посмотри на себя, ты хочешь выглядеть так, будто тебя не волнуют никакие проблемы, а это ни к чему хорошему не приводит. Выговорись. Мы здесь одни, не кому проболтаться или издеваться над тобой. Или ты не хочешь, чтобы я и Обель знали о твоих проблемах?

— Дело не в этом, — выдавил Райан. — Это не недоверие… Я не хочу вас загружать. Я не тот, о ком должна заботиться.

Я усмехнулся.

— Ага, я заметил, что у тебя какой-то комплекс старшего брата. Только дружба — обычно равные отношения.

— Но я должен защищать тех, кем дорожу, а не заставлять их беспокоиться, — юноша мотнул головой; он бросил взгляд на Обеля, убеждаясь, что мы его не разбудили.

Нет, это полный идиотизм. Что-то я не помню, чтобы нанимал его телохранителем. Я-то надеялся, что хотя бы у этого шарики за ролики не заехали.

— Кто тебе это сказал? — спросил я. — Кто вбил тебе в голову эту чушь? Ты человек или наш охранник? Отвечай.

— Я… — Райан замялся.

— Отвечай! — рявкнул я. — О, может, ты неудавшийся член королевской стражи?

Судя по его выражению лица, я попал в точку. Нижняя губа Зенфера подозрительно затряслась; я вздохнул.

Терпеть это не могу. Я мог бы просто игнорировать его проблемы, но как-то это неприятно. В жизни я успел насмотреться на людей, которым сломало жизнь похожее мышление.

«Я чего-то не достоин», «я это не могу», «я не такой, каким должен быть» и бла-бла-бла. Чёрт возьми, впервые кто-то решил стать моим другом, и теперь он думает, что я позволю ему упасть на дно этой дерьмовой ямы? Вот уж нет.

— Человек, — наконец выдохнул Райан. — Я человек.

— Тогда что с тобой не так? Если есть кто-то, с кем ты можешь поговорить о своих проблемах, почему бы этого не сделать? Давай, отвечай, почему этот проигрыш тебя так расстроил? Это детская игра!

— Именно потому что это игра! — неожиданно громко ответил Райан; кажется, сон Обеля был достаточно крепким, чтобы это выдержать. — Я не могу победить в спарринге, не могу в кулачном бою, не могу в игре… Я слабый.

— Слабый, ага, — я покачал головой. — Тогда я президент Америки.

Зенфер моргнул.

— Ты что?

— Говорю, если ты слабый, то я — первосвященник! Ну что, я на него похож?

— Не думаю, — ответил блондин.

— Тогда вопрос закрыт, — я закрыл глаза. — Хватит накручивать. Обель, вон, тоже проиграл, ну и что? Это значит, что он тоже слабак? И вообще, это не был бой между вами — а как же те дети, просто хотевшие повеселиться на своём спортивном мероприятии? Ты пропихиваешь особый смысл туда, где его нет.

Райан замолчал. Я тоже. На минуту мне показалось, будто мы закончили этот разговор, но тут мой сокурсник выдавил:

— Прости.

Я вздохнул. Ну что опять?

— За что?

— За всё… Знаешь, когда я увидел, как ты колдуешь на поле, я понял, что завидую тебе.

Прежде чем ответить, мне пришлось снова взглянуть на Райана. Нет, он снова был серьёзен, несмотря на все мои ожидания услышать, что это очень неудавшаяся шутка.

— Ага, я четвёртый сын графа, известный как болезненный, слабый и тупой. А ещё бесполезный, — перечислил я. — Есть чему завидовать.

Я сказал это, потому что знал, что все эти слухи так и не развеялись — в конце концов, я даже не пытался это сделать, потому что меня они совсем не беспокоили. Я никогда не показывал этим вроде как приятелям, что могу что-то большее. Конечно, пару раз полопать обычный игровой мяч и схватить нескольких детей за ноги — не показатель особого магического успеха. Я бы сказал, неплохо для Альбериха, но ничего особенного.

И чему, скажите на милость, он решил завидовать? Мне аж интересно стало.

— Мне казалось что мы похожи, потому что не оправдываем ожидания, — выдавил Райан. — Но твоя тёмная магия… Когда я её увидел, я подумал: «Почему ему досталось то, что я всегда так хотел?» Мне стыдно за это… Я не должен был, но как я мог себя остановить?

— Глупость какая, — фыркнул я. — Никто не контролирует свои мысли. И зачем тебе тёмная магия? Светлая… Ну, она очень в твоём стиле, если ты понимаешь о чём я.

Райан сглотнул. Экипаж тряхануло — да, дороги здесь ужасные; юноша снова глянул на Обеля, похожего на чёрное бурито, в который раз подтверждая, что это не для его ушей. Эх, Зенфер, не готов даже поделиться с лучшим другом! А ведь он был бы гораздо лучшим выбором, чем я.

Впрочем, у Райана уже нет выбора. Я собираюсь вырвать это из него клещами, потому что не позволю ему погрязнуть в своих идиотских грустных мыслях. Знаем мы, к чему это приводит. Что я, мало на своём веку видел самоубийц? Даже в мире наёмников это не редкость, какой бы абсурдно низкой ни была возможность умереть не от чужой руки.

— Мой отец капитан королевской стражи, — заговорил Райан. — И брат пошёл следом за ним. Они оба живут этим. Мама тоже — она боевой маг при дворе. А я… родился бракованным. Светлая магия это какое-то проклятие. Она сделала меня белой вороной в своей же семье. Я просто хотел бы иметь возможность быть таким же, как все, а не… это. Я стараюсь, как могу, я могу драться без магии, я адаптирую её, как могу, но этого всё ещё недостаточно.