Перевел с немецкого Н. Савинков

Старый, покрытый ржавчиной космический корабль летел вокруг планеты Олимпия по орбите, близкой к орбите Станции Космического Контроля. Лену Сесмику, который стоял у иллюминатора в директорском кабинете, он показался невероятно древним. Словно не настоящий корабль, до которого всего несколько миль,

а картинка, вырезанная из учебника истории и наклеенная

на какой-то черный фон.

— Просто не верится, что он настоящий, — сказал Леи, оборачиваясь к Джексону Таунли, директору Станции. — В жизни не видал такой древней посудины.

— И я тоже, Лен, — сказал Таунли, хмуро и озабоченно глядя на своего молодого помощника. — Но я его ждал. Сегодня утром получено сообщение с Азгардской Контрольной, так что я знал, что он появился в нашей системе. Только не думал, что он нагрянет так скоро. — Что-нибудь неладно, сэр? С этим кораблем?

— Да, Лен, — в раздумье ответил тот. — Боюсь, что да. Это «Теллус-два», в самом скором времени оп запросит у нас разрешение на посадку… И придется ему отказать.

— Отказать? Но, судя по его виду, он пробыл в космосе многие годы. Должно быть, все припасы кончаются, а людям необходимо почувствовать твердую почву под ногами и глотнуть свежего воздуха. Вы не знаете, что это такое, когда…

— Я и сам был астронавтом, Лен, так что я все знаю, — скаэал Таунли.

— Тогда в чем же дело? Я не понимаю.

— «Теллус-два» в карантине. Ему не разрешено садиться ни на одну цивилизованную планету, это распоряжение Совета Галактики.

— Вы хотите сказать, у них на борту заразная болезнь?

— Да. На «Теллусе» одно из самых опасных заболеваний, известных человеку.

— А, значит карантин временный, — сказал Сесмик, подходя к радиофону. — Я вызову Новую Тулсу, пускай пришлют врачей и сестер…

— Доктора и сестры тут без надобности, — негромко сказал Таунли.

— Но неужели мы ничем не можем помочь? Они же там просто сойдут с ума!

— Когда они попросят разрешения сесть, мы позволим им выйти на нашу орбиту ровно на столько времени, чтобы произвести необходимый ремонт и погрузить провизию и топливо.

— И это все, сэр? Неужели вы им больше ничем не поможете? — Лену вспомнились долгие перелеты, в которых он участвовал, и тоска, которая разъедает душу, тоска по голубому небу, по глотку свежего воздуха, по твердой почве под ногами.

— Больше мы ничем не можем помочь. Азгардская Контрольная даже и в этом им отказала.

— Но почему?

— Пять лет назад Сириус-три разрешил «Теллусу» опуститься — и теперь там бесплодная пустыня. Впервые за двести лет «Теллусу» разрешили посадку, и, сейчас же разразилась катастрофа. Это космический Летучий Голландец, он будет странствовать от планеты к планете, пока не распадется на части, как было когда-то с «Теллусом-один». Тогда его команде дадут другой корабль, и эти люди и их потомки опять будут скитаться по Галактике в поисках планеты, которая пожелает их выслушать.

— Не понимаю… Я…

— Может, так оно и лучше. У Совета Галактики есть серьезные основания держать его в карантине, и мы будем исполнять приказ. Вернее, исполнять будете вы, — сказал директор, взглянув на часы. — Через час я должен быть на заседании Планетарного Совета. Предпочел бы не сваливать все это на вас, но мне необходимо быть на Совете.

— Хорошо, сэр. Я прослежу, чтобы все было в порядке.

Директор Таунли посмотрел туда, где находился «Теллус»; Волк-359, солнце Азгарда и Олимпии, осветил ржавые бока древнего корабля.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, но в ближайшие два-три дня здесь командуете вы, Лен.

— Хорошо, сэр. Постараюсь быть на высоте.

— Верю, Лен, но помните, что от распоряжения Советао «Теллусе» отмахнуться нельзя, его надо выполнять безо всяких изменений.

Через несколько минут после ухода Таунли в дверь постучали, вошел радист, и Лен с виноватым видом вскочил с директорского кресла.

— У видеофона капитан «Теллуса», он вызывает директора, мистер Сесмик.

— Директор отбыл на планету, — ответил Лен. — Говорить буду я.

Рисунки В.Колтунова

В радиорубке у космического видеофона собрались четверо или пятеро сотрудников Станции. Они уже разглядели древний корабль и сгорали от любопытства.

— А вот и исполняющий обязанности директора, — сказал главный связист Пол Норуич, увидев Лена. На его угрюмом лице появилась улыбка, за которой он надеялся скрыть свою неприязнь к Сесмику.

Не обращая внимания на Норуича, Лен сел перед видеофоном. С экрана на него в упор смотрел высокий человек с коротко остриженными седыми волосами, держался он так прямо, будто линейку проглотил. На нем был костюм незнакомого Лену покроя из блестящей, но уже потертой материи. Чуть позади стояли несколько мужчин и девушка лет двадцати. Она была высокая, стройная, темноволосая.

— Это вы и есть мистер Сесмик? — напористо спросил седовласый.

— Да, это я, — ответил Лен, не понимая, почему не знакомец так явно нажимает на слово «мистер».

— Мы просили разрешения на посадку и хотели бы знать, почему в нашей просьбе отказано, — холодно и вызывающе продолжал тот.

— Потому… видите ли… — Лен не в силах был оторвать взгляда от. высокой девушки. Она тоже глядела на него пристально, но сурово и недружелюбно. — Это распоряжение Совета Галактики, ни одна цивилизованная планета не вправе разрешить «Теллусу» сесть…

На лице капитана «Теллуса» выразилось презрение.

— При чем тут Совет Галактики?

Лен выслушал еще какие-то резкие слова, потом прервал эту тираду:

— Вам будет разрешено находиться на орбите, пока вы не закончите необходимый ремонт. Провизию и топливо, сколько требуется, вам достоят.

Тут вперед порывисто вышла девушка.

— Мистер Сесмик, — сказала она, — я взываю к вам как человек к человеку. Мы в отчаянном положении. Нам просто необходимо опуститься на планету. У нас на борту двадцать человек больны космической депрессией.

Лен нахмурился. Он знал: если жертвы этого заболевания не проведут несколько дней на твердой почве какой-нибудь планеты, они сойдут с ума и до конца своих дней останутся, буйно помешанными. Непонятно, чем вызвано распоряжение Совета, но оно слишком сурово. Чем могут повредить целой планете каких-нибудь несколько сотен людей?

Он обернулся к Норуичу.

— Составьте сообщение для передачи на Базу Тулсы. Сообщите, что на «Теллусе-два» есть случаи космической депрессии и что исполняющий обязанности директора Сесмик рекомендует снять карантин и разрешить посадку.

Через четыре часа пришёл ответ:.

«По вашей рекомендации разрешаем «Теллусу» посадку. Посадка может быть произведена только на острове Карсон в Тайронском море. Необходимые припасы и наземный персонал доставить на остров. Корабль может пробыть на острове не больше педели. Никому, кроме жертв космической депрессии, покидать корабль не разрешается. Больных держать под наблюдением врачей и сразу же по выздоровлении отправить обратно на «Теллус». В 13.00 вернется Таунли и вас сменит, а вы немедленно возглавите операцию на острове. Это ваша забота».

Радиограмму подписал Дэвидсон, глава Совета. В назначенный час Лен Сесмик и два его помощника в легких костюмах поднялись по трапу «Теллуса-два».

Капитан корабля Воулак шагнул им навстречу и стал навытяжку. Одет он был еще пышнее прежнего, и, как и надеялся Лен, рядом с ним стояла темноволосая девушка.

— Добро пожаловать, сэр. Прекрасно, что вы решили посетить нас. — Капитан зачем-то выкинул руку вперед и вверх. Лен, не поняв, что означает этот жест, как раз протянул руку, чтобы обменяться рукопожатием, и на миг наступило замешательство.

Капитан опомнился первым и, повернувшись к девушке, представил ее!

— Моя дочь, лейтенант Кэтрин Боулаш.

Девушка тоже почему-то подняла руку, а капитан тем временем обернулся к другим встречающим и сказал с гордостью: