Понимал и то, что раздражает не только меня. Еще бы, поступила в академию в довольно юном возрасте и слишком легко и быстро выбралась в лучшие студентки, стала любимчиком почти всех преподавателей, протеже самого директора. Я не раз слышал, как сокурсники обсуждали различные козни в ее сторону. Некоторые из них казались мне не совсем безобидными.

— Оставьте ее в покое, — рявкнул я, подходя к одному из зачинщиков. И заметив на его лице непонимание и сомнение, добавил: — Я сделаю все сам. Она — только моя игрушка. Уяснил?

И делал. Черт возьми, делал. Уж лучше эта малышка “пострадает” от моих рук, когда я буду четко уверен в том, что никто больше к ней не прикоснется. Тогда я еще не понимал, что вызвать ненависть куда проще, чем любовь. А когда понял — стало поздно. Я превратился в ее самый злейший кошмар только потому, что так по-детски пытался защитить. Впрочем, зачастую от этих, на мой взгляд, безобидных подлянок получал удовольствие. Знал, что в ее голове занозой сидят только две вещи: учеба и новая пакость в мою сторону. Хотя поставь передо мной тот же выбор сейчас, сделал бы все иначе. Кто бы посмел поспорить с наследником одного из самых могущественных родов?

Но магия дала мне еще один шанс. Когда я уже почти смирился с тем, что дорожки судьбы развели нас с Ланари по разным сторонам жизни, проявился знак Дара. И в тот момент решил, что воспользуюсь этим шансом, сделаю все иначе.

Слишком сложно избавиться от привычки. Привычки подтрунивать над ней, всячески шутить. Но я справился. Даже согласился на ее просьбу пригласить на бал эту Вон. Только для того, чтобы показать, что способен существовать с ней в мире. Меня раздражал второй принц — Мэтт. То, как он на нее смотрит, то, как к ней прикасается. Радовало только то, что в нем Ланари видела только брата, и не раз давала это понять. Но кого она видела во мне? Могла ли увидеть кого-то больше, чем просто напарника?

И сейчас. Сейчас она лежала передо мной в полном беспамятстве, ее ресницы подрагивали. Губы чуть приоткрыты. Такие манящие. Как тогда — в ту ночь. Каюсь, я не удержался и поцеловал ее. Благо, Ланари ничего не вспомнила, даже посчитала, что мы переспали. Тогда меня даже задело то, что она меня посчитала мразью, способным воспользоваться такой слабостью.

А еще я винил себя. Винил за то, что подверг ее жизнь такому риску. Чертов идиот, никак не могу привыкнуть, что наши судьбы связаны!

Ланари, будто услышав мои мысли, поморщилась. И я лег обратно. Пусть сперва придет в себя. А потом мы поговорим, обязательно поговорим.

Представьте, что вы набрали в легкие воздух и нырнули под воду. Представьте, что все законы физики не сработали и воздух в ваших легких не вытолкнул вас наверх, а вы застыли в состоянии полной невесомости, не чувствуя ни рук, ни ног…

Примерно такие ощущение я испытывала. Страшную легкость. Пугающую невесомость. А само "выныривание" стало болезненным и сопровождалось ломкой во всем теле.

Сначала я открыла глаза и не сразу поняла, что произошло. Невидящим взглядом уставилась в деревянный потолок, на котором нашло свое пристанище колесо от повозки с размещенными там свечами. Повернув голову, я увидела луну, слабо отсвечивающую в небольшое окно. С противоположной стороны от него располагалась лавка, на которой я заметила Кенара. Он развалился на ней, закинув руки под голову и согнув одну ногу в колене. Не очень то удобно так спать, наверное. Сама я лежала на достаточно широкой кровати, укутанная в теплый плед и судорожно вспоминала, как мы тут очутились, и почему мы до сих пор не у карни.

Вспомнить удалось лишь спустя долгую и тяжелую минуту.

Судя по наполненности моего резерва, спала я примерно день. Болела и кружилась голова, жутко хотелось пить. Возле кровати на небольшом стуле я заметила стоящую кружку. Из последних сил я потянулась к ней. Но только задела кончиками пальцев и уронила. От грохота проснулся Кенар.

— Ланари? — сонно пробормотал он, потирая глаза и спуская с лавки ноги. — Как ты себя чувствуешь?

— Еще раз ты подвергнешь наши жизни такому испытанию по халатности, я тебя убью. Честное слово, убью, — простонала я, откидываясь на спину. Пить все еще хотелось, но сил, поднимать кружку и искать источник, не было..

— Я как-то не подумал, что их оружие может быть отравлено! — слишком слабое оправдание для чаровника. И легкая улыбка.

— А голова тебе на что?

— Прости, — слишком спокойно отозвался напарник. — Сглупил. Признаю.

— Просто знай, что я не лекарь. И в следующий раз не смогу дотащить тебя до целителя.

Ответом мне послужила тишина. Ругаться ни у кого не было сил.

— Кенар, если не трудно, подай воды. И расскажи, что произошло. Я читала, что боевые пары связаны и могут перенимать болезни и проклятия. Но чтобы так сильно…

— Вспомнила бы ты это немного раньше, нам с Мелли не пришлось бы вытягивать тебя с того света, — побормотал Кенар. — Знак совместимости связывает наши души, именно через них просачивается зараза. Для тебя она оказалась опаснее, чем для меня.

Я охнула, но ничего на это не ответила.

— К слову, — хохотнул Кенар, подавая мне чашку с водой. — Мелли рассказала мне о вашем знакомстве. Ты хоть какому-нибудь Высочеству сообщила о ней или просто помогла девушке скрыться?

— Кенар, я не враг королевской семье, — фыркнула в ответ, напившись холодной родниковой воды, — конечно, рассказала! Просто я не считаю, что люди должны умирать из-за дурости и глупой влюбленности! Это я и объяснила Маркусу, он проникся, но приложил все усилия, чтобы в будущем не допустить Мелли к королевскому двору. Согласись, это лучше, чем плаха.

— Да я и не спорю. Было бы хуже, если б в Воськах не оказалось толкового лекаря.

— Сколько сейчас время? — поинтересовалась я, протягивая напарнику уже опустевшую тару.

— Вечер, часов десять. Голодная?

— Угу… Мы еще у Мелли?

— Да, она любезно предложила нам свою комнату.

— Тут есть какой-нибудь постоялый двор? — я попыталась сползти с кровати, но силы возвращались в тело с неохотой.

— Нет, но есть таверна, там остановиться нельзя, но можно поесть.

— Далеко? — вздохнула я, пытаясь встать.

Интересно, кто меня раздел, и остался ли цел мой коричневый походный костюм? Сейчас я была облачена в длинную белую рубашку.

Еще раз покачнувшись, я вернулась к попыткам встать.

Ну уж нет, я сильная! Я смогу! Надо сходить и поесть, потому что у Мелли не хотелось брать ничего, к тому же, нам нужно большое количество сладкого, чтоб восстановить резерв.

— Через несколько домов.

— Отлично, Кенар, дай мне мою сумку.

— Тебе нельзя зелье бодрости, не знаю почему. Мелли так сказала, — ответил он, явно предугадав мои мысли. Но торбу все же протянул.

— Да, если я его выпью, то в следующий раз просплю намного больше, — ответила я, доставая из сумки запасную одежду. — Я просто хочу избавиться от слабости, есть у меня одна травка в наличии.

Ее я нашла довольно быстро. Мало кто знает, что простой менталин, который спасает от кашля, при правильном употреблении избавляет и от слабости. На время, конечно. Но этих часов мне должно хватить на то, чтобы поесть.

— А теперь, отвернись, девушке надо переодеться, — попробовала покомандовать я, но вышло откровенно слабо.

— Я уже видел все, что ты бы хотела от меня скрыть, — усмехнулся Кенар, но просьбу все же выполнил.

— Не гарантирую, что в тебя сейчас не полетит что-нибудь тяжелое.

Мой боевой напарник хохотнул, но больше ничего не сказал.

Восстановив себе часть сил менталином и переодевшись, я почти почувствовала себя человеком. А когда вышла на улицу и ощутила на лице прохладный ночной ветер, так и вообще разулыбалась.

Минусом было только то, что дом пришлось покидать через окно. Стучать дверью и будить хозяев не хотелось. Они и так сильно вымотались сегодня, спасая наши жизни.