Я переместила руку на его грудь и ласково обрисовала тату кончиками пальцев.

— У всех есть шрамы, даже у самых сильных. Я тоже была изгоем в семье. У матери есть две кровные сестры. Они и их дети никогда не признавали нас своими. Считали, что мама не заслуженно заняла трон, а мне все легко дается. Мол, король с королевой чересчур меня балуют и тратят на мои наряды половину казны Ветроны. Мало кто знает, как я ненавижу платья и драгоценные украшения. И вряд ли представляют, сколько потов согнал с меня отец в тренировочной, ни разу не вспомнив, что я девочка. Он всегда считал, что я обязана защищать свой народ заточенным мечом, а не фокусами или магией. От родни я часто слышала в спину гадости, привыкла огрызаться. А когда магия Айшура не раскрылась и не оправдала надежды, возложенные на мои плечи, я встретилась с настоящим ехидством лицом к лицу. Кузины плевались и язвили. Не передать словами, что я чувствовала, — закатила глаза. — Было ощущение, что я — прокаженная.

Арман прильнул к моей щеке своей и прошептал:

— Ты еще им всем покажешь. Просто не пришло время. Никто ведь не знает, как раскрываются ледяные драконы, — пощекотал жарким дыханием шею и коснулся губами мочки уха, провел кончиком языка по родимому пятну в виде звездочки.

— Никто не знает… — прошептала, справляясь с дрожью. — Это меня и пугает. Я не хочу погубить мир, Арман…

— Ничего не бойся, ты справишься, — поцеловал меня в основание шеи и отпрянул. Заглянул в глаза с улыбкой. — Давай ложиться спать? Наберемся сил и встанем с рассветом. Если ускоримся, завтра к ночи подойдем близко к Ветроне.

Я лежала молча и нагло его рассматривала. Так долго, что стало клонить в сон.

— Ты не такой, каким пытаешься всем казаться… — прильнула к его груди, поцеловала в сплетение узлов шрама и сонно прошептала: — Давай спрячемся? — и прикрыла тяжелые веки.

Лилиан

Я проснулась от нежного прикосновения губ Армана к щеке. Лениво подняла веки и потянулась, разминая затекшие за ночь руки и ноги. Привстала, опершись на локти.

Оборотень сидел рядом и с улыбкой держал на руках венок из ярких полевых цветов.

— Я тоже кое-что умею, — уложил его мне на голову и легонько поцеловал в губы. — Идем? Или хочешь сначала поесть?

— Да ты романтик, — я сняла венок и, касаясь лепестков пальцами, заулыбалась. — Думаешь, что я поверю? — подняла на него взгляд и чуть не взвыла от гудящей головной боли. — Что вчера было? Я ничего не помню после первой рюмки той настойки. Снова твои штучки?

— Ничего не было, — рассмеялся. — Ты просто уснула… а я тоже… с тобой рядом, — поднявшись с покрывала, он перекинул сумку через плечо и подал мне руку. — Нужно спешить. Тогда этой ночью уже будешь дома.

— А ты? — почему-то спросила я.

— Что-нибудь придумаю, — игриво подмигнул, но тут же опустил печальный взгляд. Его плечи опали, будто глыба каменная на них упала.

Я собирала вещи и не могла избавиться от ощущения пустоты и недосказанности. Вчерашний вечер, как рука, которую отсекло мечом. Руки нет, но она фантомно еще болит.

Что я такое сказала и услышала? Я хочу вспомнить, но от напряжения только сильнее болит в висках.

Охладив их небольшим потоком воды, все-таки взяла себя в руки, но не выпускала Армана из виду. На его запястье сверкал черно-лазурный браслет, и свою работу я узнаю, но вот когда доплетала и, тем более, отдавала оборотню, не могла вспомнить.

— Готова? — он уже стоял у лошадей, скрестив руки на груди, в ожидании меня.

— Ты предлагал еще поесть, — я дернула бровью и пошла к своей лошади. — Но лучше поспешим, хочу домой.

— Тогда едем, — проследил он за тем, как я поднимаюсь на лошадь и оседлал свою. Посмотрел вдаль, тяжело вздохнул и пришпорил коня.

Сегодня мы скакали быстро, останавливались на водопой и чтобы перекусить, но почти сразу отправлялись снова в путь. Мы с оборотнем почти не общались, но его взгляды и маленькие знаки внимания, типа горстки лесных ягод, которые он нашел у ручья, не оставляли мне шанса. Я понимала, что чем ближе дом, тем меньше хочу переступать его порог. Армана ведь возьмут под стражу, и он заслужил наказание, но… сердце все туже сковывало ребрами, все заполошней рубилось в грудь, умоляя меня остановиться. И стигма ныла весь день, будто что-то понимала. Я так измучилась, что к закату клевала носом лошадиную шею. Но встрепенулась, когда услышала странные звуки.

Не успела ничего понять, как Арман резко затормозил и спрыгнул с коня. В тот же миг со всех сторон, словно призраки из леса появлялись фигуры в черных плащах. Темной тучей они беспощадно надвигались на нас.

Арман закрыл спиной мою лошадь, когда из общего строя вперед вышел мужчина и снял капюшон с головы.

— Неужели ты думал, что все будет так просто? — раздался грубый голос эртинца, который противно оскалился, взглянув на меня. — Отдай дракошу и можешь валить! Элияр приказал убить только ее!

Я взглянула на Армана и приготовила руки для удара магией.

— Их слишком много… — прошептала в ужасе.

— Не слезай с коня, — тихо проговорил в ответ. — Стой на месте и защищай себя огнем. Если скажу беги, сразу сворачивай вправо.

Он отступил от меня и обратился к оборотню:

— Она не опасна, Тамир, я буду ее защищать. Давай разойдемся мирно? Мы же много лет дружили, — Арман выставил руки вперед, но оборотни продолжали медленно, словно крадущиеся хищники, окружать со всех сторон.

Страх сковал плечи. Я с трудом призвала огонь, и по пальцам побежали едва заметные искры.

Как же сейчас папина магия помощнее пригодилась бы. Да хотя бы в дракона перевернуться, быстро бы этих собачек раскидала.

— Ты предал наш клан из-за девчонки! Мирно мы это не решим! — выкрикнул эртинец и подал сородичам какой-то знак.

За доли секунд оборотни превращались в огромных волков, угрожающе рычали и, готовясь к нападению, вспарывали когтями землю.

Я посмотрела на Армана, который тоже успел перекинуться в серого зверя.

Не смогла уловить, в какой момент хищники сорвались с места, словно с цепи, и набросились на Армана под противный смех Тамира.

Лошадь заржала от испуга и встала на дыбы в попытках меня скинуть. Из-за этого я не удержала магическую связь, и искры опали, но я тут же сформировала в ладони новый залп. Боясь попасть в Армана, я лишь беспомощно водила рукой из стороны в сторону и наблюдала, как его рвут на части свои же сородичи.

— Так нельзя! — швырнув в одного из нападающих слабый пучок пламени, закричала я. Шерсть зверя обуглилась, но это лишь разозлило его. Оскалившись, он бросился на меня, но лошадь лягнула его в морду, и оборотень отлетел в кусты шиповника. Где затих.

Я суматошно искала прореху в обступившем нас кольце псов, чтобы успеть сбежать, но и оглядывалась на Армана. Я ведь не смогу его оставить.

Главный эртинец, что разговаривал до этого с Арманом, а теперь наблюдал со стороны за битвой, молниеносно оказался сбоку от меня. Он не перевоплощался.

— Слезай! — гаркнул, потянувшись к моей испуганной лошади. — Если подчинишься, ветронка, умрешь быстро! — и его темные глаза угрожающе засверкали.

Оборотень, пришедший в себя после удара, выпутался из-под шиповника и с рыком вгрызся в заднюю ногу моей лошади. Животное взбесилось, сорвалось с места, потащило волка за собой по гравистой тропе.

Я слетела с седла, но нога запуталась в стремени, чудом получилось перехватить шею коня и сползти на одну сторону.

Деревья мелькали перед глазами, жуткие звуки — стоны, рычание, вой звенели в ушах. Лошадь подкидывала так высоко над седлом, что тошнота подкатывала к горлу.

Я обернулась и заметила, что оборотень отцепился. Потянулась на руках и с трудом выпутала ногу из ремней, но лошадь внезапно споткнулась и вместе со мной кубарем покатилась в овраг.

Обрыв разделил нас со скакуном. Я чудом ухватилась за траву, но сил удерживаться на краю было мало.