Идти в темноту, разбавленную кривыми полосками магических факелов, было жутко страшно. Но я шла.

Остановившись у кованой грязной решетки, на которую указал мне страж, я долго всматривалась вперед и не могла найти сияния фосфорных глаз.

Заметив темное пятно в углу, припала к клетке, сжала пальцы на холодных прутьях и застонала. Они били его, хотя обещали не трогать, папа слово давал. Протянув руку, пустила вперед слабую магию воды. Она заискрилась в темноте и осветила измученное оплывшее лицо оборотня.

— Арман, — слетело с губ.

Он с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на меня сквозь маленькие щели.

— Лиа… — голос хрипел до неузнаваемости и перекатывался в дикий клокочущий кашель.

Оборотень прижал руку к животу и согнулся. Попытался встать и немного приподнялся над землей, но тут же рухнул набок.

Его раздели догола и не оставили на теле живого места. Издевались, пока он не отключился?

— Арман… прости меня… — я вжалась в решетки лбом и всхлипнула. Слезы ползли по щекам, обжигая кожу. Сверток с жилетом выпал под ноги, но я даже не обратила на него внимания — взгляд прикипел к истерзанному Арману. На его руках были кандалы с магическими знаками. Скорее всего, запечатали возможность перевоплощаться. — Мне так жаль… я пыталась им объяснить, но все бессмысленно. — Потянулась рукой в невыносимом желании притронуться, почувствовать его, но не достала. — Я… не знаю, что еще сделать, — и, спрятав лицо под ладонями, расплакалась сильнее. — Прости…

— Нет, — отозвался оборотень еле слышно и, постанывая, пополз к решетке. Привстал на колени, чтобы достать до меня. — Ты не виновата, — дрожащей окровавленной рукой коснулся запястья и слабо стиснул его ледяными пальцами. — Я заслужил. И за все отвечу, — попытался улыбнуться и зашипел от боли, когда рана на губе лопнула. Густая струйка крови плавно стекла на подбородок.

— Виновата… — выдохнула я и, связав наши пальцы, упала на колени. Согнулась так, что могла бы носом ковырнуть грязные камни. — Если бы не была такой красивой, ты бы убил меня тогда и спас мир… Я знаю себя, все правда, Арман, — взглянула в его болотистые глаза, наполненные черной печалью. — Если стану альеной, то уничтожу всех, кто причинил мне и тебе боль. И плевать, что будет потом… Я… не могу… дышать без тебя.

— Забудь все, что между нами было, — он затрясся всем телом, голос дрогнул, сорвался в протяжный стон боли.

Арман сжал мою руку так сильно, что она онемела, но тут же отпустил и потянулся через решетку к щеке, ошпарив ласковым прикосновением, будто ударом молнии.

— Ты должна жить дальше… без меня.

— Я не хочу, — мотнула головой. — Не могу. Ты… — плакала и захлебывалась болью, — сильно отравил, корни пустил. Скажи… ты зачаровал меня? Обманул? Ведь так не бывает… чтобы с первого взгляда, с первого прикосновения я принадлежала только тебе.

— Лилиан, — подгонял Вивьян. Он кротко сжал мое плечо и слабо потянул вверх, но я одернулась. — Нам нужно идти, Ли…

— Уходи, — холодно отрезал Арман, и в уголках его глаз собрались слезы. — Я наигрался, — скопившаяся влага сорвалась с густых ресниц и, смешиваясь с грязью и кровью, потекла по его опухшим щекам. — Это все чары. Ты мне больше не нужна…

Лилиан

Я больше ничего не говорила. Поднялась на ноги и, вцепившись в подставленную руку дяди, ушла из темницы.

— Отведи меня к отцу, — шепотом попросила Вивьяна.

— Ли, ты же знаешь, что…

— Он врет, — кивнула. — Знаю. Врет, чтобы защитить меня. Но совет и король признают его виновным из-за этого вранья, и Армана казнят.

— Ли, но он же… преступник. Он убил Габриеля…

— Молчи, Ви… — я отстранилась и сжала челюсть. — Или помогаешь, или иди вон.

— Кто бы сомневался, что принцесса Лилиан одна пойдет против всего мира, — он глухо засмеялся, проверил меч в ножнах, поправил пояс. — А все ради кого?

— Ну скажи… — я впилась в родное лицо ненавистным взглядом и приготовила ногти, чтобы разодрать его бледную кожу.

— Ради любимого, Ли… — мягко ответил Вивьян и притянул меня к своему плечу. — Я помогу, малышка, ты же знаешь, что вернее меня нет никого на свете. Мы же с детства с тобой рядом, всегда вместе. Неужто усомнилась в моей верности? И… — он оттянул меня немного от себя и стер большим пальцем горячую влагу со щек. — Да, я впервые видел тебя в слезах, и это не чары, племяшка.

Я обняла его крепкую спину и тихо пролепетала:

— Спасибо, что все понимаешь без слов. Пойдем к отцу…

Вивьян перехватил мою руку и потянул по коридору, но на первом повороте нас встретила замковая стража и злющий до красных пятен на скулах дядя Ленни.

— Мне уже лучше, — виновато улыбнулась я. — Можно к папе?

— Король ждет, Ваше Высочество, — строго сказал страж и указал рукой направление. — Лилиан, я больше глаз с тебя не спущу.

Приподняв, пропахшее могильной сыростью темниц, платье, я тяжелой поступью пошла вперед. С каждым шагом ноги все больше наливались свинцом, а в груди горело и давило. Я больше не плакала и понимала, на что иду, потому сжимала ткань до скрипа и про себя молилась Эстриер. Умоляла великую богиню дать мне силу и разум убедить отца.

Остановившись у кабинета, набрала полные легкие воздуха и опустила ручку двери. Вошла внутрь и ступила на алую ковровую дорожку, что вела к овальному массивному столу.

Папа стоял у окна спиной и повернулся, когда дверь за мной захлопнулась.

— Как ты себя чувствуешь, родная? — спросил довольно мягким голосом, но легкая хрипотца выдавала его волнение. Король приблизился и, посмотрев в мое лицо, с подозрением прищурился. — Откуда кровь? — указал взглядом на мои запястья.

Я поспешно спрятала руки за спиной. Это Арман испачкал их, когда прикасался.

— Перестаралась с тренировкой, — и вытянулась привычно по струнке. Отец никогда не терпел, когда сутулюсь или проявляю слабость.

— Тебя не было в тренировочной, Лилиан, перестань мне врать! — король повысил тон, но тут же осекся, сел напротив и сложил перед собой ладони, одну на другую. — Мы многое пережили за эти дни, милая, и я хочу тебя защитить. Понимаешь?

— Не понимаю, — я покачала головой и, наконец, присела в кресло напротив. — Когда защищают и пытаются помочь, прислушиваются, а ты не пытаешься даже…

— Я обещал выслушать и готов к диалогу, — папа откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

Я хмыкнула. Все он уже решил, а этот разговор — формальность. Чтобы мне не обидно было, так сказать.

— Что будет с Арманом? — я подняла на отца прямой взгляд.

— Он будет сидеть в темнице, — в его посеребряных льдом глазах отчетливо читалась ярость, но он держался спокойно, ни единой черточкой лица не выдал эмоций. — Пока ты привязана к оборотню, я вынужден и его жизнь хранить, как твою.

— Избивая до полусмерти? А если его сердце не выдержит? Покаешься Айшуру, что случайно получилось?

Папа стиснул губы и отвернулся в окно.

— Ничего с ним не случится, а тебе я запретил к нему приближаться и накажу за непослушание.

— Я давно совершеннолетняя и могу сама принимать решения.

Папа дернулся, но не встал.

— Договоришься, Лилиан…

— А дальше… — я перебила его. — Что ты планируешь дальше?

— Ты выйдешь замуж за Рэйдена, сделаешь выбор.

— О, как? — до боли сжала кулаки на коленях. — То есть, эртинский союз тебя уже не смущает?

— Еще как, но я не знаю, как еще тебя спасти! — король грохнул ладонью по столу, а я даже не дернулась. Лишь глаза прикрыла на мгновение, чтобы перевести дух. — Такие метки невозможно разорвать — они слишком сильны, и выход один — ты должна за одного из них выйти замуж, но за насильника и ублюдка-бастарда я не позволю! — папа ударил по столу снова, на этот раз кулаком, и дерево пошло трещинами.

— И что будет с Арманом после? — тихо спросила я, вогнув от страха плечи.

— Он понесет заслуженное наказание. Аллан Грей подписал распоряжение о казни своего сына, — отчеканил отец в докладном тоне и, не сводя от меня серьёзного взгляда, добавил: — Если бы эртинский король этого не сделал, документ подписал бы я.