– Эй, прислужники, поднимите мне веки! – пробулькал Квви.

Позади него раздался шелест маленьких крыльев, и из темноты выпорхнула стайка импов. Маленькие крылатые демонята размером с собаку проворно подлетели к огромному хозяину, разбились по паре на каждый глаз и принялись поднимать набухшие веки. Паразиты забеспокоились и шустро разбежались подальше от головы, создав толчею в районе шеи.

– Не смотрите ему в глаза, – спохватившись, предупредила суккуба спутников.

Никто не знал, чем это может грозить: окаменением или еще каким проклятием – но все сочли за лучшее пристально начать рассматривать грязь под ногами, а Адинук привычным движением извлек из кармана маску и тут же надел ее.

– Хиенна, дорогая, – обрадовалось чудище. – Для тебя мои двери всегда открыты, в некотором роде, конечно. Королева повелела не пускать тебя. А кого это ты мне привела? Подарочки? Так много сразу, и все такие вкусненькие.

– Это со мной, – тут же осадила его демонесса.

Монстр досадливо заворчал.

– Твоя мамочка всегда приносила мне сладенькое, – мечтательно сказало существо, растягивая слова и зыркая бусинками глаз в надежде поймать чей-нибудь взгляд. – Может, хотя бы мара?

– Прости, дорогуша. Обещаю, что как только стану королевой, сразу накормлю тебя до отвала, – пообещала Хиенна, сопроводив свои слова утвердительным кивком головы. – Это будет скоро.

– Ладно, ловлю на слове, – согласился привратник, легким движением передней лапы распахивая двери.

Импы тут же отпустили веки, и страж пополз в свой угол, лязгая цепью при каждом движении. Бесенята с хохотом и повизгиванием унеслись в темноту вслед за хозяином. У каждого в лапах было по надкушенному кровососу с тела хозяина.

Компаньоны проводили их настороженными взглядами.

– Что это было? – выдохнул потрясенный Михель.

– Он очень старый, – пояснила суккуба, войдя в ворота и жестом поманив остальных за собой. – Был проклят вечно не спать, вечно не мыться и всегда стоять на страже в этом подземелье. Видели цепь? На ней сильнейшее заклятие.

– А что не так с глазами? – поинтересовался Гарб, оглядываясь.

– Если он поймает чей-то взгляд, то будет читать стихи собственного сочинения, пока слушатель не упадет замертво. Как вы понимаете, в этой пещере и с его зрением видит он не так много, поэтому стишки весьма специфические, а убежать не получится.

– Я скорее от вони этого поэта упал бы, – пробормотал Адинук, морщась от воспоминания.

Суккуба прибавила шагу.

– Да, или стихи, или запах, – подтвердила принцесса. – Он так охотится. Еще крикнуть может, очень громко – тоже оглушает и с ног сбивает. И эти его блохи или кто там по нему ползает – никакая отрава от них не помогает, хоть всю цитадель водой залей.

– А как же импы? – спросил сбитый с толку Гарб.

– Эти глуховаты и туповаты, – криво улыбнулась девушка. – Им, можно сказать, все равно. Мы пришли.

Как из множества одинаковых высоких резных дверей Хиенне удалось выбрать нужную, так и осталось загадкой.

– П’ед к’ун, – гортанно произнесла суккуба, и двери приветливо распахнулись.

***

Внутреннее убранство просторного помещения округлой формы резко контрастировало со всем остальным замком. В отличие от гостевых комнат и тронного зала, настоящая роскошь поражала взгляд случайно оказавшихся здесь путников. Древние мастера выстлали стены листовым золотом и украсили перламутром, лепниной, крупными драгоценными камнями и изразцами. Все вместе складывалось в мозаику, изображающую сцены соблазнения суккубами разных существ. Подробности настолько смутили непробиваемого в этом отношении Гарба, что поначалу он даже не мог оторвать от них глаз. Ситуацию усугубляла необычная концентрация волшебства – его потоки буквально пронизывали подземное помещение.

Сделав над собой усилие, шаман перевел взгляд на середину зала. Ближе к центру находилось пустое пространство, вокруг которого были расставлены богато украшенные мягкие ложа с размещенными на них пленниками. Среди прочих там сразу же обнаружились и пропавшие компаньоны. Аггрх и Антонио лежали совсем без сил – на расстоянии вытянутой руки друг от друга – не делая попыток встать и слабо, хоть и мечтательно, улыбаясь. Каввель напротив – едва не посинел от натуги, пытаясь разорвать тускло мерцающие магические оковы, удержавшие его на ложе.

Виновница происходящего стояла в самой середине залы спиной к двери, так что Гарб мало что видел, кроме крыльев, подобных крыльям гигантской летучей мыши, совершающих нервные взмахи вверх и вниз. Изысканные одеяния из золотой парчи, расшитые жемчугами и каменьями и едва прикрывающие изящные изгибы ее идеального тела, судя по всему, никак не помогали в выкачивании Дэ смертного, совершенно не желающего поддаваться магии королевы суккуб. Меридиана раздосадовано топнула... копытом. Муфад’ал громко фыркнул, посчитав происходящее забавным. Королева резко обернулась, и компаньонам открылось искаженное яростью и испугом коровье лицо фурии.

– К’амой[2]! Отпусти его! – выкрикнула Хиенна, одновременно принимая устрашающий облик и шагая в круг между ложами.

Муфад'ал ошеломленно отшатнулся, впервые увидев трансформацию воочию. Глаза суккубы приобрели непередаваемый инфернальный блеск, черты лица заострились, а руки теперь заканчивались длинными острыми когтями. Жахани все же подался вперед и завороженно уставился на обеих демонесс, пожирая глазами разыгрывающуюся сцену. Ему никогда не доводилось видеть подобного. Королева, похоже, сочла ниже своего достоинства изменять обличье, принятое для соблазнения и выкачивания сил из Каввеля.

– Он должен умереть, но сначала я возьму его силу, чтобы сдерживать... Ай, тебе все равно не понять! Хочешь бросить вызов и занять мое место? – оскалила она ряд заостренных зубов. – Вчерашняя взбучка ничему не научила?

– Вчера я не сопротивлялась, – парировала Хиенна, демонстративно делая взмах готовыми к бою когтями, – и быстро учусь.

– Так быстро, что провоняла Эльжахимом насквозь, – презрительно бросила повелительница, также выпуская когти из рук. – Якшаешься с рабами и марами. Ты даже не понимаешь, во что ввязываешься! Я же и о тебе забочусь, неблагодарная тварь!

– Ты съела мою мать!

– Было за что, – отрезала королева. – Она хотела нас всех погубить.

Хиенна в ответ лишь зашипела, что сделало ее похожей на разъяренную кошку. Схватка грозила начаться в любую секунду. Напряжение нарастало, но соперницы выжидающе стояли, сгорая от ненависти и не решаясь нанести первый удар. Судя по всему, давняя взаимная неприязнь наконец проявились в полной мере.

В какой-то момент Меридиана качнулась в сторону и сделала ложный выпад. Хиенна поддалась на трюк и открылась, тут же получив удар в живот. В последнюю секунду она сумела отвести когти в сторону, но неглубокий порез остался. Принцесса поморщилась от боли, но тут же усмехнулась, дерзко глядя прямо в глаза приемной матери. Михель дернулся на помощь, но Гарб среагировал и крепко схватил монаха за ворот робы. Парень непонимающе обернулся.

– Подожди, не мешай, – шепнул гоблин, успокаивающе похлопывая человека по плечу. – Сами разберутся, а тебя прихлопнут и не заметят.

– Что, так и будем стоять и смотреть, как ее убивают? – ничуть не убежденный, спросил Михель.

– Круг закрылся, – ответил шаман. – Не лезь, а то сгоришь. Ты ей еще живым понадобишься.

Последняя фраза подействовала, хотя успокоиться монаху это не помогло. Суккубы между тем продолжали кружить в ограниченном пространстве, пытаясь воткнуть когти друг в друга. Сражение затягивалось, а ни одна из соперниц так и не смогла нанести решающий удар.

Тем временем пока остальные напряженно следили за схваткой, Муфад’ал, стараясь не привлекать внимания, за спинами компаньонов тихо прокрался к ближайшему ложу и с торжествующей ухмылкой потянулся к магическим путам. Рядом с ним лежал обессиленный Бурбалка. Как только тонкие пальцы жахани дотронулись до оков, последовала яркая вспышка, и магия, выдав несколько крупных искр, с тихим пш-ш-ш исчезла на ложах всех пленников.