В своем сочинении Антоний де Розеллис подробно разбирает и отношение папской власти к императорской. Он опровергает теорию конечной цели, не прибавляя, впрочем, ничего существенного к прежним доводам. Собственное его заключение представляет попытку сочетать теорию Фомы Аквинского с учением Дунса Скота. Благо человека как смертного, говорит он, состоит в деятельности практического разума, и здесь руководителем является кесарь, которому принадлежит монархия всего земного, преходящего. Напротив, благо человека как существа бессмертного заключается в деятельности разума теоретического, созерцательного, ибо вечное блаженство состоит в лицезрении Бога. Здесь руководитель — первосвященник римский, наместник Христа, главы монархии небесной. Здесь требуется не власть, а добродетель, не гордость, а смирение, не золото, а любовь к Богу. И так как практическая жизнь мешает созерцанию, то папе запрещено вступаться в мирские дела. Он исправляет князя, уклоняющегося от пути веры, но не властвует над гражданскою областью. Он не может и сменить князя, разве в случае отступления от веры. Отсюда ясно, что император держит свою власть не от папы, а от Бога, однако через посредство римского народа, который перенес на него все свои права. Император подчинен папе в духовном отношении, как сын церкви; в области же светских дел, единственная его обязанность в отношении к церкви состоит в снабжении ее достаточными средствами. Во всем остальном он вполне независим.
Со своей стороны папские богословы продолжали доказывать безусловную власть римского первосвященника в духовных делах и господство его над светскими князьями. Относительно первого вопроса они прямо утверждали, что папа выше всей остальной церкви, так как пастырь выше своего стада. Поэтому они ставили соборы в полную зависимость от папы. Касательно же второго вопроса, пока папство колебалось и общественное мнение настойчиво требовало преобразования церкви, сторонники пап держались еще сравнительно умеренных начал. Так Иоанн Торквемада, или де Туррекремата, в сочинении «О церкви и ее власти»[176] отвергает как крайности, с одной стороны, мнение, что права папы простираются единственно на духовную область, с другой стороны, что ему принадлежит полновластие во всех светских и духовных делах. Туррекремата утверждает, что светская власть присоединяется к духовной в лице папы, который стоит на вершине обеих; но первая принадлежит ему единственно настолько, насколько это необходимо для сохранения духовных благ и для пользы церкви, или насколько это требуется пастырскою обязанностью для исправления грешников. Поэтому папа не может непосредственно вступаться в светский суд, как в духовный, или низлагать произвольно светских князей, но он дает князьям законы, на основании которых они должны управлять народом ввиду небесного блаженства. За грехи же он вправе не только наказывать, но и низлагать князей.
Эта теория, которую Туррекремата считает среднею, давала уже папской власти весьма значительный объем. Когда же папство упрочилось, богословы этой партии отбросили всякие ограничения и возвратились к прежним, самим крайним началам. Так Доминик Венецианец доказывал, что папа — истинный владыка мира и монарх обеих областей, светской и духовной. Ему повсюду принадлежит светский суд, которым он всегда может пользоваться непосредственно. Он имеет право не только низлагать императора и королей, но и совершенно уничтожить Империю, если ему покажется, что мир лучше бы управлялся иначе и что предпочтительнее устройство, где папа был бы один всемирным монархом, а все цари подчинялись бы единственно ему. Он может даже без всякой причины уничтожать царства и созидать новые[177]. Точно так же Родерик Санций в сочинении «О происхождении и различии княжеств» пишет: «На основании естественного и божественного закона и сообразно с истинною верою необходимо держаться мнения, что власть римского первосвященника есть истинное, единое и непосредственное княжество всего мира, не только в духовной, но и в светской области, и что императорская власть в отношении к нему зависимая и посредственная, служебная и орудие, что она ему подчиняется и служит, что она им устраивается и устанавливается, и по повелению папы изменяется, отменяется, исправляется и наказывается»[178].
Сами папы старались всеми силами противодействовать власти соборов. Известно, что борьба Евгения IV с Базельским собором кончилась в пользу папы. Этим вопрос был порешен, и определилось дальнейшее направление Католической церкви. Пий II на Мантуанском соборе объявил самую апелляцию к вселенскому собору делом еретическим.
Деятельность Пия II живо характеризует ход папской политики в XV веке. Эней Сильвий Пикколомини, впоследствии папа Пий II, принадлежал к числу самых просвещенных людей своего времени. Он был выбран секретарем Базельского собора и здесь под влиянием общего увлечения отстаивал права собора против папы. Но скоро он изменил свое мнение. С переменою обстоятельств прежний либерал превратился в самого рьяного защитника сперва императорского, а потом папского абсолютизма. Сделавшись секретарем Фридриха III, Эней Сильвий по желанию императора написал в 1445 г. трактат «О происхождении и власти Римской империи»[179], сочинение любопытное как по изложению, свидетельствующему о новом духе литературы, так и по содержанию. Здесь императору приписываются такие права, каких никогда не думали давать ему средневековые богословы и юристы.
Эней Сильвий производит римскую императорскую власть от самого естественного разума, наставника наилучшей жизни, которому все должны повиноваться. Для объяснения своей мысли он восходит к происхождению человеческих обществ. Первоначально, говорит он, после изгнания прародителей из рая, люди жили в лесах, наподобие животных. Но скоро, будучи одарены от Бога разумом, они заметили, что для удобства жизни всего полезнее человеку человек и всего необходимее общество. Вследствие этого рассеянные люди по внушению природы или по изволению Божьему сошлись, устроили общежитие, воздвигли дома, окружили города стенами, изобрели искусства. И так как каждый служил пользе другого, то всем удивительно понравилась гражданская жизнь. Но, с другой стороны, как нет больших удобств, как те, которые человек получает от себе подобных, так нет зла, которое бы не проистекало от человека для ближних. Повинуясь дурным страстям, люди начали нарушать общежитие, возмущать мир, брать себе чужое. И так как масса угнеталась сильнейшими, то нашли лучшим прибегнуть к одному, отличающемуся добродетелью, который бы ограждал слабых от насилия и высоких и низких держал бы под одинаковым правом. Таково происхождение царей. Они установлены ради общественной пользы, которая есть мать справедливости и правосудия. Нужно было, чтобы кто-нибудь оберегал общественное достояние и воздавал всем правду. Правда же есть гражданское начало, охраняющее связь человеческих обществ посредством наказания преступников и награды добродетельных.
Таким образом, первоначально, при образовании обществ, верховная власть была у царей. Но так как у разных народов были разные правители, то между ними возгорелись распри и войны, нарушавшие человеческое общежитие. Поэтому Провидению, которое хочет наилучшего и не терпит, чтобы что-нибудь было дурно устроено, угодно было все эти различия привести к единству. Как природа установила, чтобы насилия частных лиц воздерживались царями, так она устроила, чтобы непомерная алчность царей воздерживалась единым князем. Из этого стремления возникли монархии ассирийская и персидская, отсюда распространение владычества греков и карфагенян. Но так как эти народы не могли покорить себе всей земли и установить всеобщий мир, то по воле Божьей возникла наконец империя Римская, которая исполнила это назначение. Первоначально власть была здесь у народа, но он перенес ее на императора, ибо ни народное правление, ни аристократическое не могут быть столь праведны и мирны, как монархическое. Сам Спаситель освятил эту власть, установленную природою для общего блага человечества. Он сказал об императоре «воздадите кесарева кесаревы», и сам заплатил дань.
