Определение естественного закона, которое дает Гемминг, следующее: естественный закон есть напечатленное Богом в человеческом уме достоверное понятие о началах познания и действия и о выводимых из этих начал заключениях, сообразных с истинною целью человека, заключениях, которые разум в силу необходимой последовательности строит из начал для управления человеческою жизнью, дабы человек познавал, хотел, избирал и исполнял правое и избегал бы противоположное, чему всему свидетелем и судьею является совесть, данная людям от Бога[215].
В этом определении, говорит Гемминг, прежде всего упоминается источник закона, т. е. сам Бог. Естественный закон является, таким образом, как бы лучом божественной мудрости. Из этого можно видеть высокое его значение.
Затем мы переходим к самому закону и говорим, что это достоверное понятие. Для объяснения этого положения необходимо исследовать, каким способом человеческий разум получает истинные понятия о вещах. Гемминг излагает по этому поводу целую теорию познания, опираясь на Аристотеля и на Рейхлина. Он различает низшее, чувственное, познание и высшее, разумное. Последним человек постигает истину, оно же служит и побуждением воли, которая отличается от простого влечения тем. что она делает выбор на основании разумного суждения. Существо человеческой природы состоит именно в деятельности разума.
Затем в определении следует содержание закона. Он заключает в себе известные начала и выводимые из них последствия. Человек руководствуется в своей деятельности началами двоякого рода: теоретическими и практическими. Первые даны человеку для познания вещей, вторые — для правильного их употребления. Эти начала, как исходные точки, не зависят от предшествующих доказательств; они ясны сами по себе. Это аксиомы, которые Бог вложил в природу человека, отсюда их достоверность. В теоретических аксиомах никто не сомневается, но и практические начала также непоколебимы. Они вытекают из приложения законов разума к практическим предметам. Таким образом, на основании закона противоречия невозможно сказать: право должно исполняться и не должно исполняться. На основании закона причинности сравниваются противоположные следствия и выводится заключение, например: неправда разрушает природу, правда ее сохраняет; следовательно, первая противоречит природе, а вторая с нею сообразна. Итак, практические начала имеют твердое основание, лежащее в самом разуме. Отсюда уже, тем же логическим путем, выводятся дальнейшие последствия.
Все выводы Гемминга относительно естественного закона основываются главным образом на приведенном выше силлогизме, что все, что сохраняет природу, то с нею сообразно, а что ее разрушает, то ей противоречит. Мы видели, что для познания естественного закона он считает необходимым все приводить к природе и к цели. Ближайшая цель каждой вещи есть именно сохранение ее природы; высшая же цель есть Бог, верховное Добро, к которому все окончательно приводится. К этим двум положениям Гемминг прибавляет еще третье, что каждая вещь действует именно ей свойственными способами. Этими тремя началами, по его мнению, определяется совокупность правил, которыми человек должен руководствоваться в своей практической жизни. Таким образом, в приложении к человеку надобно иметь в виду: 1) сохранение человеческой природы, которая состоит в подчинении влечений разуму; 2) деятельность принадлежащих человеку способностей, т. е. добродетелей, которых Гемминг, следуя древним, считает четыре: мудрость, умеренность, храбрость и правду; это средства для сохранения природы; 3) наконец, верховную цель, Бога, в котором одном человек может найти свое счастье. Все вещи, говорит Гемминг, расположены по ступеням; низшие ступени имеют целью человека, а человек — Бога.
Все это относится к человеку вообще, к собственно ему свойственной практической деятельности. Но человеческие действия различаются по образу жизни людей. Поэтому следует рассмотреть отдельно каждый образ жизни и указать цель, ему присущую. Образ жизни человека может быть теоретический и практический. Первый состоит в исследовании истины, второй — в деятельности для известной полезной цели. Последний опять подразделяется на три вида: экономический, или домашний, политический и духовный. К каждому из них прилагается сказанное вообще о началах человеческих действий.
Таким образом, цель экономической деятельности есть сохранение семейства и дома посредством экономических действий, имеющих в виду Бога как конечную цель. Так как дом состоит из отдельных лиц, а сохранение целого следует тому же закону, как и сохранение частей, то и здесь должны действовать все означенные четыре добродетели, которыми руководится человек. Правила домашней жизни выводятся из естественного закона следующим силлогизмом: все, что сохраняет домашний быт, предписывается законом природы; но взаимная любовь супругов, честное воспитание детей, повиновение детей родителям и тому подобные обязанности сохраняют домашний быт; следовательно, они предписываются естественным законом. Большая посылка сама по себе ясна; меньшая же доказывается последствиями как этих, так и противоположных начал, именно, что в одном случае сохраняется домашняя жизнь, а в другом она разрушается.
Цель политической жизни состоит в сохранении мирного состояния государства посредством политических действий, которые все должны иметь в виду, чтобы правая гармония государственного порядка оставалась ненарушимою, чтобы между людьми соблюдалось равенство права и чтобы Бог познавался как конечная цель человеческого общества. И здесь, по той же причине, как и в семействе, необходимо господство четырех добродетелей. Силлогизм и здесь строится так же, как в предыдущем: все, что сохраняет политический быт, предписывается естественным законом; этот быт не может быть сохраняем без порядка высших и низших, т. е. властей и подчиненных; следовательно, этот порядок предписывается естественным законом. Ибо если разрушение человеческого общества противно природе, то ей противна и анархия, производящая это разрушение; следовательно, природа требует порядка высших и низших.
Наконец, цель духовной жизни есть ее сохранение действиями, ей свойственными, каковы познание Бога и поклонение ему. К этой жизни как к конечной цели должны приводиться и экономический, и политический быт. И здесь прилагаются те же начала и умозаключения, какие изложены выше.
Исследовав таким образом пути мысли в познании начал права, Гемминг переходит к разбору десяти заповедей, с тем чтобы показать сообразность их с выводами разума. Предшествующие писатели строили естественный закон на основании Откровения; Гемминг, напротив, старается вывести предписания десяти заповедей из естественного закона. Рациональный путь занимает у него первое место, божественный закон является только подтверждением естественного. Доказательства, которыми Гемминг пользуется при рассмотрении заповедей, те же. что и прежде: силлогизмы, основанные, с одной стороны, на охранении природы общежития, с другой — на понятии о Боге как конечной цели общества.
Очевидно, что рациональная метода Гемминга не что иное, как приложение формальной логики к содержанию, взятому извне. Первоначальные аксиомы ума дают только способ делать умозаключения, основания же доказательств черпаются из других соображений. Таким образом, чтобы вывести предписания естественного закона насчет сохранения человеческой природы, необходимо знать, в чем состоит эти природа и каков должен быть в ней нормальный порядок, а это дается не первоначальными аксиомами ума, а исследованием самой человеческой природы. Точно так же для вывода предписаний относительно тех или других форм общежития — семейства, государства, церкви — необходимо доказать предварительно, что эти формы вытекают из природы человека и что в них требуются известные отношения. Наконец, и доводы, почерпнутые из понятия о Боге как конечной цели человеческой жизни, предполагают целую философскую теорию об отношении Бога к миру, теорию, выходящую опять из тесных пределов естественного права. Гемминг справедливо указал на то, что разум имеет, свой собственный путь познания и присущие ему законы, посредством которых он может делать достоверные выводы относительно практических начал человеческой жизни. В этом состоит его значение в истории науки; это выход из богословских пеленок. Но развитие мыслей, положенных в основании его воззрений, остается у него совершенно недостаточным. Содержание своих выводов он берет более или менее случайно, из разных источников, не сводя его к общей философской системе.
