— Ну, а коль объявился Кхевьян, то…

Хейзел вопросительно взглянул на Куксона.

— В общем, с тобой отправляется Шихий, — выпалил гоблин. — Да, да вот так! И чтобы никаких разговоров о том, что ты всегда работаешь один!

— Я работаю один.

— Не в этот раз! — твердо заявил Куксон. — Я знаю, что вы с Шихием друг друга недолюбливаете…

— Недолюбливаем?

— Хорошо, ненавидите. Ты — вампир, он — охотник за вампирами… а после того, как его лучшего друга обратили, он совсем с цепи сорвался. Но как бы то ни было, в Каменный брод вам придется ехать вместе. Шихий должен сам убить Кхевьяна, так полагается.

Хейзел еле заметно усмехнулся.

— Неписаное правило?

— Оно самое. И ты это правило не хуже меня знаешь: ежели получилось так, что охотник за вампирами сам стал вампиром, убить его должен его лучший друг.

Гоблин захлопнул папку.

— Шихия я уже вызвал. А ты сделай милость, не цепляйся к нему лишний раз! А то знаю я тебя…

— Еще и не цепляться, — вздохнул Хейзел. — Лучше бы ты кому-нибудь другому это поручил, а не мне.

— Все другие сейчас далеко, ты оказался ближе всех. Сам понимаешь, послать его одного я не могу: выйти против вампиров в одиночку, все равно, что подписать себе смертный приговор.

— Напомни ему об этом, — лениво обронил Хейзел. — Потому что вместе со стаей он непременно захочет прикончить и меня. И вот тогда, кровью клянусь, я за себя не отвечаю.

— Не станет он этого делать, — без особой уверенности возразил гоблин Куксон. — Шихий — человек умный, понимает, что в этом деле его жизнь всецело будет от тебя зависеть. Он меж двух огней окажется: с одной стороны десяток обезумевших от крови вампиров, а с другой стороны…

— Я?

Терпение Куксона лопнуло.

Он отодвинул папки в сторону, перегнулся через стол и, уставившись прямо в непроницаемые глаза Хейзела, отчеканил:

— Вы отправляетесь завтра в полдень. По дороге стараетесь не убить друг друга. Приезжаете в Каменный Брод. Разбираетесь с вампирами. Можешь убить всех, кроме Кхевьяна. Его оставишь Шихию. Потом вы возвращаетесь в Лангедак. Получаете деньги за работу. Разъезжаетесь в разные стороны и никогда больше друг друга не видите. Ясно?!

Когда разговор закончился, Куксон подписал заявку, протянул Хейзелу.

— И не тяните с отъездом, каждый день на счету!

Тот кивнул, направился к выходу и надо же такому случиться: в эту самую минуту дверь распахнулась, и на пороге появился еще один посетитель: высокий молодой человек, светловолосый и сероглазый, в наброшенной на плечи дорожной куртке.

— Святые небеса… — простонал гоблин Куксон, заметив, какими взглядами обменялись вампир Хейзел и новый гость. — Хоть бы они друг друга в дороге не прикончили! Проходи, Шихий, как раз тебя поджидаю…

…Проводив Шихия, Куксон выпил залпом два стакана ледяной воды, чтобы немного остыть (нелегким разговор получился, раскипятился Куксон так, что вспомнить стыдно: и орал на посетителя, и папки швырял, и ногами топал, но все-таки вынудил того дать крепкое слово, что не будет он пытаться убить вампира Хейзела), потом отодвинул графин и принялся за работу с бумагами да заявками. Составил парочку важных бумаг, просмотрел почту, принесенную Граббсом, потом долго изучал записочку, присланную его главой Стеклянной Гильдии. Почтенный Бакура Импт изволил напомнить, что на торжестве в честь начала зимы, непременно должен быть создатель видений, да не какой-нибудь, а самый лучший, потому как на празднике будут присутствовать все важные люди Лангедака, в том числе и его милость маг Хронофел, нужно развлечь их каким-нибудь необыкновенным зрелищем.

Хмыкнул Куксон, записку еще раз читая.

Самого лучшего мастера иллюзий отыскать нетрудно, он как раз сейчас в Лангедаке пребывает, вот только как бы его милость удар не хватил, когда он Мейсу увидит…

Гоблин вздохнул, потер лоб, и принялся сочинять ответ. В самых почтительных выражениях заверил, что мастер иллюзий непременно будет, у него, Куксона, имеется один такой на примете….

И затем вдохновенно и красочно описал, как раскаивается Мейса, что прогневал в прошлом году своей глупой шуткой почтенного Бакуру Импта, какому отчаянию предается, не ест и не пьет, только и думает, как бы загладить вину, и как счастлив будет развлечь важных гостей иллюзиями, каждая из которых будет согласована лично с магом Хронофелом.

Чернил извел на два серебряных нуобла, три листа пергамента исписал, да времени не менее часа потратил.

Отправив письмо с помощником Граббсом, Куксон погрузился в мрачные размышления. Думал, как уломать Мейсу явиться на торжество, поработать пару часиков за хорошие деньги и при этом воздержаться от шуточек или розыгрышей над бедными гостями.

— Это будет нелегко, — пробормотал гоблин, прекрасно изучивший за долгие годы характер Мейсы.

Думал-думал, ничего не придумал, решил поговорить с Мейсой напрямую. Если оба они в живых останутся, конечно…

«В живых», вот именно.

Гоблин Куксон поднялся, прошелся по кабинету, посмотрел в окно, на припорошенные снежком крыши, на остроконечные башни, вздохнул.

И времени-то с первого снега прошло всего ничего, а как все изменилось в жизни! Чего только не произошло: сначала помог Куксон арестанту из тюрьмы сбежать, потом стал должником гоблинов с ночного рынка, а теперь вот самую могущественную Гильдию города удачи лишить собирается. Ну и ну! Скажи кто об этом Куксону неделей раньше, посмеялся бы над ним почтенный гоблин! А вот сейчас что-то не до смеха стало: если Стеклянная Гильдия узнает, что самая главная тайна ее раскрыта, не пощадит…

Тем не менее, идти на попятный Куксон не собирался. Напротив, собирался он сегодня добавить к перечню своих преступлений еще одно и какое: подлог документов!

Он отпер сейф, вынул ларец, украшенный гербом Гильдии магов и вернулся к столу.

Уселся, помедлил минутку, потом решительно тряхнул головой и приступил к делу: взял лист самого дорогого пергамента, написал несколько строк, потом открыл крышку ларца и выбрал золотой треугольник с нужным заклинанием.

Подумал немного, глядя на пергамент, прежде чем вымолвить нужные слова, помедлил, а потом словно в омут с головой кинулся: произнес заклинание.

Едва видимое золотистое сияние вспыхнуло над столом, словно солнечный луч в комнату заглянул. Будто зачарованный, смотрел гоблин, как на пергаменте проступают буквы, написанные твердым мелким почерком, как складываются в слова, как появляется в конце властный росчерк, знакомый Куксону по множеству важных приказов и распоряжений. А когда золотое сияние померкло, Куксон свернул пергамент и сунул в карман.

Намеревался гоблин следовать плану, который они вчера с Грогером и Синджеем составили, Куксону в этом плане отводилась важная роль. Надо было спешить, времени до наступления темноты оставалось немного, да только задержка вышла: посетители явились, а помощник Граббс все еще не вернулся, так что пришлось самому заниматься.

Посетители были самые обычные: парочка подростков из некромантов, покупавших на родительские деньги заклинания чревовещания (не иначе, как вечеринку молодежь устраивает. Время такое — начало зимы!) да девица-оборотень, Мирта, кажется, по имени.

Куксон заглянул украдкой в папку: да, точно, Мирта.

Тоже заклинания покупала. Красивая: высокая, белокожая, рыжеволосая. Куксон, делая записи в книге учета проданных заклинаний, даже головой покачал. Рыжеволосая, в том-то и дело. Всем ведь ясно, что детей с рыжими волосами у оборотней-волков родиться никак не могло.

Скандал-то тогда хоть и замяли быстро, да ведь шила в мешке не утаишь. Всеми уважаемое семейство оборотней — и вдруг такое! К чести сказать, удар судьбы они перенесли достойно, вот только давнюю дружбу с большим кланом оборотней-лисиц прекратили совершенно. А ведь домами дружили, как говорится…

Когда посетители наконец-то ушли, Куксон поднялся из-за стола.