Чаянов и Челинцев говорили о трудовой, потребительской природе крестьянского хозяйства, отмечая, что всякое семейно-трудовое хозяйство русского крестьянина имеет естественный предел своей продукции, обусловленный степенью удовлетворения потребностей хозяйствующей семьи. Крестьянин не стремится к форсированному обогащению, стяжанию, как, скажем, капиталистический предприниматель. Нет, ему свойственны иные мотивы хозяйственной деятельности и даже иное понимание выгодности. Эти черты русского крестьянского хозяйства необходимо учитывать.

Чаянов пророчески провозглашает: «В грозный час, когда окажутся бессильными все методы предпринимательства, когда экономический кризис и удары организованного противника будут сметать наши сложные предприятия, для нас возможен единственный верный путь спасения, неизвестный и закрытый капиталистическим организациям, путь этот: переложить тяжесть удара на плечи того Атланта, которым держится вся наша работа, – да, в сущности, и все народное хозяйство нашей Родины, – на плечи русского крестьянского хозяйства. Эти плечи смогут выдержать всякую тяжесть, если… если только захотят подставить себя.

А для того чтобы они не уклонялись от тяжести, нужно, чтобы они чувствовали, знали, сжились с тем, что дело крестьянской кооперации – их крестьянское дело, чтобы дело это тоже было действительно мощным социальным движением, а не предприятием только! Нужна кооперативная общественная жизнь, кооперативное крестьянское общественное мнение…»

Однако вместо опоры на вековые традиции крестьянства антинародная власть делает все, чтобы разорить и ослабить его.

Самой характерной чертой русской деревни 20-х годов стало стремительное увеличение числа бедняков. В 1927 году, только по официальным данным, 35% крестьянских хозяйств числились маломощными, т.е. бедными.1035 Фактически их число было еще больше. В 1928 году по доходу на душу населения 45,3% крестьян составляли пролетарские и бедняцкие слои,1036 причем их численность увеличивалась (в 1913 году 20-25 %).

В 1928-1929 годах в РСФСР 56 процентов крестьянских хозяйств имели доход до 250 рублей.1037 Если взять средний размер крестьянского хозяйства в семь человек, то средний уровень дохода на одного крестьянина будет составлять 36 рублей и ниже. А в переводе в довоенные рубли еще значительно меньше. Напомним, что среднедушевой доход бедных крестьян в 1913 году составлял в ценах этого года 40 рублей.

Более того, в 1926-1927 годах 33% крестьянских хозяйств имели доходы ниже 150 рублей1038 по довоенным оценкам, близкие к нищете.

В 1927 году почти треть крестьянских дворов была лишена средств производства, необходимых для ведения самостоятельного хозяйства.

Так, 28,3% крестьянских хозяйств не имели рабочего скота, 31,6% – пахотного инвентаря.1039

Таким образом, по сравнению с дореволюционным периодом удельный вес бедных и малоимущих крестьян увеличился в 2-2,5 раза.

Рост числа бедняков обусловливался большевистской политикой, направленной на разорение зажиточных, трудолюбивых крестьян, политикой поддержки бедноты, опоры на нее как на политический фундамент села. Большевистская пропаганда создает настоящий культ бедняка. А это, писал в 1929 году крестьянин М.П. Новиков, самое худшее, что у нас есть. Культ бедноты разводит притворщиков («химиков», как их зовут в деревне), которые в полном сознании, на виду у всех, не заводят себе скота и инвентаря; даже по два года не кроют крыши и живут, как самоеды, в гумне. Это же заставляет сильные семьи селиться врозь, чтобы всем сразу же стать бедняками и начать есть тоже чужой хлеб. Стыд и позор должны быть не на так называемых «кулаках» и зажиточных, имеющих свой хлеб, а на тех «химиках», бедняках, которые, имея 10 лет равное со всеми количество земли, все-таки не хотят, как нужно, работать и искусственно поддерживают свою бедноту и голод в надежде на государственную помощь. Разве это не позор! Культ бедноты надо изменить в корне, иначе они, как тощие фараоновы коровы, сожрут всех тучных и сами не пополнеют. Тунеядство и притворство надо вырвать с корнем.1040

Тощие фараоновы коровы пожирали тучных, значительно сократилось число крестьян, живущих со средним достатком. Удельный вес «середняков» – крестьянских хозяйств с доходом от 250 до 700 рублей (в ценах 1928-1929 годов) – сократился до 42%,1041 тогда как в 1913 году удельный вес середняков составлял примерно 55%.

Значительно снизился по сравнению с довоенным уровнем доход богатых и зажиточных крестьян, также сильно сократилось их общее число. В 1928-1929 годах доход свыше 700 рублей (в ценах этих лет) получало около двух процентов всех крестьянских хозяйств1042 с численностью населения примерно 1,8 млн. человек.

В результате социальной и экономической политики советской власти только два процента крестьянства могли считаться богатыми и зажиточными, т.е. в 10-12 раз меньше, чем их было в довоенный период.

В 1928 году официальная статистика относила к числу кулаков, т.е. зажиточных и богатых крестьян, 5,6 млн. человек.1043 Таким образом, в число кулаков (зажиточных и богатых крестьян) совершенно необоснованно включались группы крестьянства с уровнем дохода, не соответствовавшего даже зажиточности, т.е. средним крестьянам.

Все это отражало интенсивно протекающий процесс «раскрестьянивания», или пролетаризации села. Причины его были очевидны. Во-первых, разрушение вековых ценностей крестьянской общины, и прежде всего самоуправления и трудовой демократии. В этот период община подпала под диктат пролетарских и люмпен-пролетарских элементов села (поддерживаемых репрессивным аппаратом). Постоянное вмешательство в крестьянские дела армии, партийных и государственных чиновников подрывали самостоятельность, инициативу и предприимчивость сельских тружеников. Во-вторых, порочная ценовая и финансово-кредитная политика большевистского режима, создавшая своего рода машину по перекачке крестьянского продукта в город с минимальным вознаграждением его затрат. Экономически неравноправный обмен, когда крестьянин вынужден был платить за промышленные товары в несколько раз больше их настоящей стоимости, на корню подрывал возможность эффективного развития сельского хозяйства, снижал жизненный уровень крестьян, превращая многих из них в пролетариев.

В августе 1942 года между Черчиллем и Сталиным произошла беседа, в которой последний выразил официальную точку зрения на коллективизацию в нашей стране:

– Политика коллективизации была страшной борьбой, – сказал Сталин.

– Я так и думал, что для вас она была тяжелой. Ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей…

– С десятью миллионами, – сказал Сталин, подняв руки. – Это было что-то страшное, это длилось четыре года. Чтобы избавиться от периодических голодовок, России необходимо было пахать землю тракторами. Мы были вынуждены пойти на это. Многие крестьяне согласились пойти с нами. Некоторым из тех, кто упорствовал, мы дали землю на Севере для индивидуальной обработки. Но основная часть их была весьма непопулярна и была уничтожена самими батраками…1044

В этих словах Сталина раскрывался метод, которым была проведена коллективизация, т.е. «раскрестьянивание села», – опираясь на пролетарские, полупролетарские и люмпен-пролетарские слои деревни, опрокинуть сопротивление среднего и зажиточного крестьянина, стремившегося сохранить свои традиционные основы жизни.