Поднимаюсь на нужный этаж. Только выхожу из лифта, на меня снова наседают династийцы. Даже не слушаю их, просто прохожу мимо. Один из солдат хватает меня за руку, но я так опаляю его взглядом, что он тут же разжимает пальцы.

— Молодец, — говорю я. — Ещё раз тронешь меня — пожалеешь.

— И что ты сделаешь, изгой? — дерзко интересуется тот.

— Например, подам на тебя в суд за оскорбление дворянской чести. Сделаю так, что ты будешь мне должен до конца жизни.

— Какой ещё чести? — хмыкает солдат.

— Дворянской. Ты что, глухой? Или не очень умный? Объясняю: меня исключили из рода, но я всё ещё аристократ. Понимаешь, нет?

Второй боец тычет сослуживца локтем в бок и шипит:

— Извинись, пока не поздно, дебил.

— Э-э… — со скрипом, но до солдата доходит, что к чему. — Простите, господин Грозин. Я сожалею.

— Да ни черта ты не сожалеешь. Просто испугался, что я оставлю тебя без штанов.

Намереваюсь уйти, но солдаты по-прежнему преграждают мне путь.

— Простите, господин. У нас всё равно есть приказ не пускать вас.

— Знаю. Вы не имеете права и вот почему.

Разъясняю этим двоим то же, что и солдатам внизу. Ответить им нечего, так что они просто молча кланяются и отходят в сторону.

Направляясь к палате князя, заглядываю в комнату отдыха и там вижу сидящих за столом Аркадия и Юрия. Дядя что-то негромко объясняет терапевту, а тот слушает, опустив взгляд в пол.

— Здравствуйте, — говорю я.

— Твою мать! — восклицает Юрий, завидев меня. — Изгой! Ты что, совсем страх потерял? Что ты здесь делаешь?

Не обращая на него внимания, перевожу взгляд на врача:

— Аркадий Тимурович, вас искали в регистратуре. Кажется, что-то срочное.

— Правда⁈ — терапевт с готовностью подскакивает и бежит к двери.

— Полагаю, что неправда, — хмыкает ему вслед Юрий. — Ничего, потом договорим!

— Телефон, — шиплю Аркадию, когда он пробегает мимо.

Терапевт ничего не отвечает и уносится по коридору. Но я уверен, что он меня услышал.

Я тем временем сразу пишу ему сообщение: «Вы в опасности. Покиньте больницу. Не появляйтесь дома».

— Интересно, что вы хотели от него, дядя? — спрашиваю, убирая смартфон в карман. — Наверное, чтобы он официально заявил о недееспособности князя?

— Я тебе больше не дядя, бастард, — поднимаясь, говорит Юрий. — Ты изгнан из рода.

— Ну и что? Родственные связи всё равно сохранились, не так ли?

— Между нами нет никаких связей, понял?

— Есть, конечно. Можете отрицать это сколько угодно, в нас всё равно течёт одна кровь.

— Лучше так не говори. А то твоя кровь очень быстро вся окажется на полу, — дядя кивает на белоснежный кафель под ногами. — Что ты здесь делаешь, бастард?

— Пришёл навестить любимого деда. Ваши ребята не смогли меня остановить.

— Жаль слышать. Зато я смогу, — Юрий направляется ко мне.

— Снова хотите подраться? — усмехаюсь, расстёгивая пиджак. — Я не против.

— Ты мне ещё за прошлый раз не ответил, — цедит дядя.

За спиной вдруг раздаются быстрые шаги, а через секунду мне на плечо ложится чья-то твёрдая ладонь. Рядом вырастает могучая фигура Алексея, и он с улыбкой произносит:

— Всем привет! Как приятно, что сегодня нас здесь собрали хорошие вести!

Юрий тормозит на полпути и коротко смеётся.

— Ну да, ну да. Вы же теперь заодно. Чем тебе так понравился этот щенок, дядя? Любишь подбирать животных с улицы?

— Вы так и хотите, чтобы я вызвал вас на дуэль, — говорю я. — Вы же знаете, что статус изгоя не помешает мне это сделать.

— Давай, рискни. Буду счастлив угостить тебя сталью.

— Довольно! — возвышает голос Алексей. — Вы два сапога пара, честное слово. Какая жалость, что не можете работать сообща. Наш род и Династия стали бы от этого гораздо сильнее.

— Ничего глупее в жизни от тебя не слышал, дядя, — морщится Юрий.

— Отвечая на твой вопрос, дорогой племянник: я готов подобрать кого-то даже с улицы. Мне нравятся перспективные и честные люди. Приятно смотреть, как они добиваются высот, несмотря на противодействие, — Алексей хлопает меня по плечу. — Я уже слышал про Цитату, Александр. Отличная работа.

— Благодарю, ваше сиятельство.

— Ладно, хватит! — вскрикивает Юрий. — Тошнит на вас смотреть. Короче: если вы хотите увидеть князя, то это невозможно. Он не собирается кого-либо принимать.

— Это ты решил? — холодно спрашивает Алексей. — Лучше мы спросим у самого князя. А, вот и медсестра! Добрый день, любезная.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — откликается проходящая мимо медсестра.

— Немедленно зайдите к князю и скажите, что внук хочет его видеть. Передайте, что на кону стоит будущее нашего рода.

— Так точно. То есть, хорошо, ваше сиятельство, — улыбается девушка. — Привыкла рядом с этими солдатами.

Смотрю ей вслед и думаю, что дело в не близости солдат. Просто она, видимо, сама обычно носит погоны. Ведь двоюродный дед обещал внедрить спецагентов в ряды медперсонала.

— Юрий, нам надо обсудить кое-что наедине, — строго говорит Алексей. — Саша, будь добр, подожди в коридоре.

— Конечно, — отвечаю я.

Дядя, цокнув языком, садится обратно на диван. Дед, мотнув головой в сторону палаты, закрывает дверь.

Мне на смартфон приходит сообщение от терапевта: «Спасибо, Александр! Я с вами свяжусь».

Хорошо. Значит, официального заключения о недееспособности князя Юрию не видать. Но, как и сказал Алексей, это вряд ли помешает ему захватить титул.

Направляюсь к палате, возле которой дежурят сразу четыре имперских бойца. Мне навстречу выходит медсестра и манит к себе.

— Мальчики, пропустите его, — говорит солдатам. — Князь хочет видеть внука.

Солдаты молча кивают. Я захожу в палату, и сестра закрывает за мной дверь, а сама остаётся снаружи.

Внутри пахнет лекарствами и старостью. Затхлый аромат уходящей жизни, так хорошо мне знакомый. Между дверью и койкой расположена ширма, чтобы никто случайно не мог увидеть князя. Захожу за неё.

Князь лежит, опутанный трубками. За несколько дней он сильно осунулся и стал выглядеть на свой возраст. А ведь когда мы встречались до этого, он всегда оставался бодрым и подтянутым, как будто ему было максимум пятьдесят.

— Ваше сиятельство, — я кланяюсь и только затем подхожу.

— Это ты, — слабым голосом произносит Григорий Михайлович. — Я почему-то решил, что пришёл Максим.

— Он обязательно вас навестит, — говорю я, садясь на стул рядом с койкой. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — князь приподнимает руку. — Надо только немного восстановить силы.

— Отличный настрой, ваше сиятельство.

— Мне сказали, ты пришёл по важному вопросу.

— Да. Но прежде всего меня волнует ваше состояние.

— Неужели? — Григорий тонко улыбается. — Слабо верится. В нашей семье нет места тёплым чувствам.

— Мне жаль, что это так, — искренне говорю. — Но ведь я вырос отдельно. Я не такой, как остальные Грозины.

— Хм. Да, действительно. Но давай всё же к делу.

— Хорошо, — я киваю. — Это будет неприятно, ваше сиятельство. Прошу вас, не подумайте, что я плету интриги. Речь о том, что Юрий хочет объявить вас недееспособным и завладеть титулом.

— Нет, — качает головой князь. — Не совсем так. Он предложил мне это, и я согласился.

Сказать, что я удивлён — ничего не сказать. По спине пробегает холодок, и я задаю единственный возможный вопрос:

— Почему?

— Взгляни на меня, — князь обводит рукой своё исхудавшее тело. — Я буду приходить в себя несколько месяцев. Родом и всем кланом должен кто-то управлять. Так что пусть это будет мой наследник. Я готов отдать ему титул, меня это устраивает.

— А то, что мы с матерью останемся изгоями, вас устраивает?

Григорий Михайлович как будто не сразу понимает мои слова. Задумчиво смотрит, а затем хмурится и спрашивает:

— Что ты имеешь в виду?

— Когда вам стало плохо на семейном совете, вы успели проголосовать. Вы помните, что сказали?