в которой рассказывается о том, как брат Эстебан, приехав в Толедо, принялся за поиски доньи Марианы, и о беседе, которая состоялась у него с доном Памфило Нарваэсом в Вальядолиде, где в то время находился весь императорский двор

Вскоре после того, как Сикотепек в Лиссабоне расправился с ду Мелу, брат Эстебан прибыл в Санлукар-де-Баррамеда, откуда направился прямиком в Толедо. Поскольку поручение, данное ему Кортесом, было тайным и касалось некой сеньоры, про которую не было доподлинно известно, является она изменницей или же нет, то Эстебан во избежание огласки не пожелал беспокоить королевских чиновников, но предпочел справиться о ней у своих братьев, монахов ордена Святой Девы Милостивой, которые приютили его в своем монастыре.

Когда настоятель монастыря узнал, что брат, недавно прибывший из Индий, интересуется этой дамой, удивлению его не было границ, и вначале он никак не желал говорить об этом. Эстебан, в свою очередь, не желал открывать причину своего интереса, поскольку помнил наказы Кортеса об особой секретности этого дела, так что несколько дней прошли впустую: настоятель был раздражен таким неподобающим монаху любопытством, а брат Эстебан не понимал, в чем причина его гнева, так как не знал, о какой великой распутнице идет речь.

Наконец по прошествии недели брат Эстебан решился расспросить одного из братьев, который явно проникся к нему симпатией. Монах этот, которого звали брат Педро, улыбнулся, едва заслышав имя доньи Марианы. Брат Педро был уже в летах, с седой головой, много повидавший на своем веку. Он не так давно вступил в орден, быв прежде храбрым воякой и отчаянным игроком и отличаясь всеми пороками, какие только могут быть у христианина. Но пути Господни неисповедимы, и Всевышний извлек его из пучины мирской скверны и, сотворив над ним чудо милосердия, привел на путь покаяния.

Я намерен коротко описать жизненный путь брата Педро, который до того, как стать монахом, был великим грешником, в назидание тем, кто, подобно ему, избрал торный путь греха. Быть может, они также решат принести покаяние и последуют примеру того, на ком Господь Бог наш явил всю силу своей благодати, пожелав не смерти грешника, но его исправления и превращения в мужа, украшенного многими добродетелями.

В миру брата Педро звали дон Артуро де Пергола, и он был человеком весьма дурного нрава. Он служил императору Карлу во время войны в Италии и был истинным солдатом — сильным, мужественным, отличавшимся редкостной отвагой и столь же редкостной жестокостью, жадным до золота и богатств и никогда не упускавшим своей выгоды. После каждой битвы он обыскивал трупы, даже своих павших товарищей, и снимал с них драгоценности. В захваченных деревнях он безжалостно убивал местных жителей, включая стариков, женщин и детей, и грабил их небогатые жилища. В перерывах между боями он предавался азартным играм и только посмеивался, если ему случалось проиграть то, что прежде удалось добыть мародерством и насилием.

Как я уже сказал, воевал он в Италии, и вот однажды они с товарищами ворвались в некий дом, собираясь ограбить его и унести все, что там было ценного. Хозяева в испуге бежали через заднюю дверь, однако в доме осталась одна женщина, которая была в тягости и потому не успела скрыться. Увидев ворвавшихся солдат, она проглотила кольцо, которое носила на пальце, чтобы уберечь от грабежа свое единственное достояние. Однако дон Артуро разгадал ее хитрость и начал ей угрожать, требуя, чтобы она отдала драгоценность. Поскольку она никак не могла этого сделать, он полоснул ее по шее и засунул руку прямо в окровавленное горло, чтобы достать кольцо, но, не найдя его там, разрезал ее пополам, добираясь до своей добычи. Он безжалостно вскрыл ей чрево, где находился ребенок, который должен был родиться со дня на день, и стал шарить там рукой. Но в этот момент из чрева вышел ребенок, чистый, не окровавленный, сияющий, словно младенец Иисус. Держа вожделенное кольцо, которое с такой беспримерной жестокостью старался получить дон Артуро, он обратился к злодею с такими словами

— Вот тебе то, что ты ищешь с такой безумной яростью и ожесточением. Возьми это кольцо, но знай, что в обмен на него тебе придется расстаться со своей душой, которой с этого момента навеки завладеет дьявол, ибо ты, как верный раб, преданно служил ему все эти годы.

Дон Артуро оцепенел от ужаса, услышав эти слова и узрев такое чудо, сотворенное ради него одного: больше никто из ворвавшихся в дом мародеров не видел чудесного младенца. Сердце безжалостного грешника впервые смягчилось, и он, раскаявшись в содеянном, покинул дом, оставив там не только кольцо, но и все бывшие при нем драгоценности и оружие. Он вернулся в Испанию босиком, изнуряя покаянием плоть во имя спасения души. Добравшись до Толедо, он вошел в монастырь Святой Девы Милостивой и с тех пор ни разу не покинул его. Говорят, он ведет жизнь, исполненную великой святости.

К этому самому брату Педро обратился Эстебан с вопросом, кто такая донья Мариана, и тот, предположив, что вопрос свидетельствует скорее о неведении вопрошавшего, чем о желании повидаться с ней, сообщил, что дама эта — не кто иная, как известная куртизанка, в постели которой перебывали все королевские придворные, и не только они, но и многие другие, в том числе и он сам, когда еще носил имя дона Артуро де Перголы. В заключение дон Педро выразил убеждение, что, будучи монахом, дон Эстебан наверняка и в мыслях не держал завязывать с ней какие-либо отношения.

Получив эти разъяснения, брат Эстебан поспешил рассказать брату Педро, хотя сей праведник вовсе и не ждал от него никаких объяснений, что он пообещал кое-кому в Индиях передать этой даме письмо от ее старого знакомого.

— Вам не удастся исполнить свое обещание, милый брат, — отвечал ему на это брат Педро. — Прошло уже несколько месяцев, как дама, которую вы разыскиваете, бесследно исчезла, и никто не знает, где она.

Все это стало мне известно от самого брата Эстебана, который рассказал мне об этом в Мехико, когда и он и я благополучно возвратились к дону Эрнану, чтобы дать ему отчет в том, как мы выполнили его задание.

С облегчением встретил брат Эстебан весть об исчезновении доньи Марианы, поскольку, будучи бесстрашным миссионером, отважно проповедовавшим индейцам Слово Божие, перед дамами он неизменно утрачивал всю свою смелость, особенно если эти дамы были к тому же куртизанками. И тогда брат Эстебан незамедлительно отправился в Вальядолид, где в это время находился весь императорский двор.

Разыскать Памфило де Нарваэса было делом нетрудным. А когда тот узнал, что монах прибыл в страну из Индий, он весьма ласково принял его в своем фамильном доме в Вальядолиде. Коварный капитан, не подозревая об истинной цели визита, расточал брату Эстебану любезности, предложил ему угощение и вино. Они побеседовали о разных вещах, прежде чем миссионер приступил к делу:

— Благодарю вас, ваша милость, за гостеприимство, с которым вы приняли меня в вашем доме, но боюсь, мне придется огорчить вас, заговорив о вещах не слишком приятных. Избежать этого разговора тем не менее не удастся, так как именно ради него мне пришлось отложить мою миссию в Индиях и проделать долгое путешествие в Испанию.

Услышав эти слова, Нарваэс насторожился и сразу помрачнел, однако важного вида не утратил и продолжал держаться, как подобает вельможе, еще не догадываясь, что монах собирается заговорить с ним о его преступлениях.

— Так говорите, зачем вы приехали, — произнес он.

— Я прибыл по поручению дона Эрнана Кортеса, чтобы от имени губернатора предложить вам вернуть то, что вам не принадлежит, то, что вы присвоили себе, находясь в Новой Испании.

— О чем вы говорите? — гневно воскликнул Нарваэс.

— Я говорю о драгоценном камне в форме колокола, с жемчужиной вместо языка.

— Я не понимаю…— упорствовал Нарваэс.

— Вы все прекрасно понимаете, сеньор, — ответствовал ему монах, возвысив голос так, чтобы его могли услышать люди, находившиеся в доме. — Речь идет о драгоценном изумруде, законный владелец коего желает как можно быстрее вернуть его себе, как он уже вернул четыре других изумруда, которые тоже были у него украдены.