Он кивает.

— Мой дядя любил ее. Сам восстановил все это место. Он владел зданием и оставил каждому из своих племянников по квартире, когда умер.

— Как он умер?

— Рак поджелудочной железы. Ему было сорок пять.

Я сажусь на диван, а Кит идет на кухню варить кофе. Пока тот варится, Кит разводит огонь и, не попросив меня отойти, толкает диван по полу, пока тот не оказывается перед огнем. Мне нравится, как он все делает. Без моего разрешения. Он просто знает себя. И я глубоко этому завидую.

— Как ты узнал, что надо идти к докам? — спрашиваю я.

— Ты все время выкладываешь фотографии оттуда. Это место, куда ты сбегаешь.

— Неужели я так очевидна? Боже, не отвечай.

Он садится рядом со мной.

— Просто некоторые люди обращают внимание.

Затем он кладет руку ладонью вверх на свою ногу и смотрит на меня так, словно ждет, что я буду держать ее. Я так и делаю. Боже, он такой властный. Я ужасно злюсь на себя, честное слово.

— Послушай, — говорит он. — Ты можешь притвориться, что в ресторане ничего не произошло. Мне жаль, что то, что с сказал тебе, причинило тебе боль. Это не входило в мои намерения.

— Откуда ты узнал о моем сне?

Он сжимает мою руку, его брови сходятся вместе на переносице.

— Ты просто сказала, что у тебя есть один, и я представил, на что был бы похож мой.

— Это невозможно. Вещи, о которых ты написал, это то, что мне снилось.

Кит пожимает плечами.

— Разве нам не может сниться один и тот же сон?

Я тяжело сглатываю и отвожу взгляд.

— Не знаю.

Он понимающе сжимает мое колено.

— Принесу кофе, пока ты справляешься с избытком эмоций.

— Два сахара, — кричу ему в след.

Это забавно, но в то же самое время и нет. Откуда он все это знает?

И так мы проводим вечер. Сидим на диване перед камином, пьем кофе и слушаем голоса друг друга. После, Кит провожает меня на консервный завод и обнимает на прощание.

Дэлла взорвала мой телефон: двенадцать сообщений и четыре пропущенных звонка. Я чувствую, как чувство вины заполняет меня. Они не вместе, говорю себе. Но это паршивое оправдание. Скользкий путь. Я знаю ее с детства. Я должна быть верна Дэлле; сначала подруги, потом парни. Это вообще реально? Люди пытаются наладить связь, а мы готовы разрушить все, чтобы достичь ее. Я решаю не отвечать Дэлле. Пока у меня не будет времени обдумать то, что сказал Кит. Ставлю беззвучный режим на телефоне и забираюсь в кровать, чувствуя себя виноватой женщиной.

Следующим вечером я запираю галерею, изо всех сил стараясь не выронить сумочку или пакеты с мусором, которые держу в руках, когда получаю сообщение от Кита. На его номер в качестве рингтона я поставила гудок поезда. Всякий раз, когда слышу этот гудок, в тревоге оглядываюсь в поисках его источника. Это заставляет меня смеяться, хотя я всегда немного смущаюсь за себя. Кит прислал фотографию. Я позволяю роняю пакеты на тротуар, внезапно забыв обо всем. На фотографии его дом, кремовые и синие пятна вырисовываются на фоне зловещего серого неба. Он только что ее сделал? Это похоже на сексуальный вызов, хотя я никогда не занималась с ним сексом. Кем я буду, если пойду к нему?

Я не спеша иду по главной улице, останавливаясь, чтобы заглянуть в витрины магазинов, внимательно изучая состояние своего сердца. Мое сердце находится в глубоком конфликте с моей головой. Чувствую себя слабой и глупой. Эгоистичной. Нелояльной. Чувствую себя девушкой, о которой сплетничают другие девушки. Я останавливаюсь на углу, чтобы сделать выбор. Я могу идти дальше до консервного завода, а могу перейти улицу и навестить Кита Айсли.

Кит ждет в холле, чтобы впустить меня в здание. Когда захожу внутрь, мы обмениваемся лишь взглядами. Я сразу чувствую его запах — бензин и сосновая древесина. На нем темно-синяя спортивная рубашка с желтой отделкой вокруг воротника.

— Как ты узнал, что я приду?

— Я не знал. Надеялся.

Надеялся. Большую часть своих дней я борюсь со своими чувствами к нему, решая больше никогда с ним не видеться. К вечеру я обычно складываюсь, как мокрая бумага. Моя воля насквозь промокла, а мораль запачкалась.

Наверху у него горит огонь, и я чувствую запах чего-то вкусного.

— Ты готовил! — восклицаю я.

— Кое-что, что я поймал собственными руками.

— Мммммм. Я уже слышала это раньше. — Я направляюсь к кухне, чтобы проверить его работу, но он хватает меня за руки и уводит прочь.

— Дай мне минутку, — говорит он. — Все уже почти готово.

— Откуда ты знаешь, что я вообще голодна? — спрашиваю его, потому что сейчас, кажется, самое время спросить.

— Ты всегда голодна.

Он прав.

Через пару минут Кит приносит две тарелки и ставит их на сервировочные столики, на которых все еще висят ценники. Он возвращается на кухню за вином.

— А ты талантливый, — хвалю его я. Он ухмыляется, когда наливает вино и передает его мне.

— Это с виноградников Мэрроустоун, — говорю я. — Кончина ваших отношений. Кстати, спасибо, что рассказал об этом. У нее чуть не случился психический срыв, когда мы приехали.

Кит пожимает плечами.

— Ты можешь помнить плохие вещи о месте, или хорошие. Иногда они переплетаются вместе. От этого они становятся интересней.

— Правда, — отвечаю ему, и мы чокаемся бокалами.

Кит не позволяет мне убраться после ужина. Он складывает тарелки на кухне и встает рядом со мной у окна. Порт Таунсенд окутан туманом. Он прокатывается по улицам, поглощая видимость. Я чувствую его рядом с собой. Банально думать, что вы можете чувствовать человека, особенно, если вы находитесь в разных концах страны, как были мы с Китом раньше. Но я чувствовала его тогда. Чувствую и сейчас, когда он рядом со мной. Я просто ошеломлена тем насколько тяжело быть рядом с ним.

— Это кажется неправильным, — произношу тихо.

— Почему?

— Ты знаешь почему. — Поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

— Мне это не кажется не правильным, — отвечает он. — Мне это кажется правильным. — Он копирует мое движение и поворачивается ко мне, так что мы оказываемся лицом друг к другу.

— А на что это похоже?

Кит Айсли выше меня на целый фут (30 см), поэтому, когда я смотрю на него, и мы так близко, мне приходится откидывать голову назад.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились? — спрашивает он.

Ага, типа того. Разве нет? Пару месяцев назад, до того, как у них все стало серьезно. Помню, как ждала перед квартирой Дэллы. Они опаздывали. Все должны были собраться у нее чтобы поесть пиццы и поиграть. Она представила нас своему новому парню. Он поднялся по лестнице раньше нее, неся коробки с пиццей, в кепке «Сиэтл Сихокс» (Сиэ́тл Си́хокс — профессиональный клуб по американскому футболу из американского города Сиэтл, штат Вашингтон). У меня сразу же волоски на руках стали дыбом. Просто из-за его существования. Потому что он был красив.

Он сразу обратился ко мне по имени, будто знал меня.

Ты знаешь мое имя?

Ты такая же, как Дэллатебя и описывала.

Как же я могла забыть об этом? За все эти месяцы одержимости им, я забыла, что он сразу узнал меня.

— Да, я помню, — ответила я тихо. — В ночь, когда мы смотрели игру «Сиэтл Сихокс» у нее дома.

Глаза Кита, когда он смотрит на меня, мягкие и сонные.

— Нет, — говорит он. — Не тогда. Подумай еще.

Я резко откидываю голову назад.

— Нет, так оно и было. Я помню.

Уголки его губ медленно поднимаются вверх.

— Мы уже встречались. Ты просто не помнишь.

— До той ночи?

Он кивает. Я копаюсь в своей голове, пролистывая воспоминания. Мои глаза прикованы к впадинке на его горле, которая находится над ключицей. Неужели я столкнулась с ними где-то до того, как его официально представили, как парня Дэллы? Возможно, на свидании? В голову ничего не приходит. Я снова поднимаю глаза и качаю головой.