«Владислав Алексеевич! Нельзя эти вопросы решать кардинально и безотлагательно. Для этого нужно четко представлять возможности человека и автомата, а также все расширяющийся круг задач, которые необходимо решать в космических полетах! Идет накопление опыта!»
Накапливайте, на здоровье. Но с неизменным условием: ведущая роль в управлении кораблем должна быть предоставлена человеку. Уже вполне достаточно накопленного опыта, чтобы убедиться – участие человека в управлении кораблем повышает его надежность.
«Ну, так…»
А раз так, то руководители Центра подготовки космонавтов, сами космонавты, должны быть подготовлены в такой степени, чтобы компетентно контролировать работу создателей космических кораблей. Следить за разработкой и созданием, принимать участие в испытаниях всех систем корабля, заботиться об удобстве эксплуатации, привлекательности интерьера. Они должны давать реальную оценку каждому объекту. И у них должно быть неотъемлемое право требовать от создателей внесения любых изменений, которые они сочтут необходимыми для дела.
Главный зал встретил его смешанным гулом деловых переговоров и приглушенных команд, шумящих вентиляторов и цокающих щелчков переключателей, миганием мониторов на вытянутых рядами пультах и завораживающим покоем большого экрана.
– Повезло тебе, – сказал он Сменному. – Веселое дежурство.
– Ну, так, – Сменный отвинтил пробку украшенного голубыми драконами термоса, снял белую салфетку с такого же расписного сервиза, компактно разместившегося на «раздраконенном» подносе, и наполнил две хрупкие чашки густым темно-бурым напитком. – Угощайся, просветляет мозги.
Владислав Алексеевич осторожно, двумя пальцами взял чашку за тонкую, замысловато закрученную ручку, посмотрел на свет. Фарфор просвечивал загадочными водяными знаками, чем-то тоже напоминающими драконов.
– Во Вьетнаме мне про твой чай рассказывали. Приоткрой секрет?
– Да все просто: не жалей заварки. Хорошей, естественно, – добавил Сменный и перешел к делу: – Предлагается такой вариант – пойдет «Прогресс» с пустым баком. Туда сольем все, что не войдет в емкости «Салюта».
– По-моему, дельно.
– Вот, Коля придумал. Только есть два «но»…
К ним подошел Муравко.
– Здравия желаю, Владислав Алексеевич.
– Здравствуй, Коля. Я смотрю, ты сегодня нафарширован идеями. – Муравко не отреагировал на похвалу, словно не слышал ее. И Владислав Алексеевич перешел к делу.
– Значит, два «но»?.. Для такой ситуации не так уж и много. Давай, выкладывай, – сказал он Сменному.
– Следи… После математических расчетов сделаем физическую модель. В барокамере проиграем все операции, отработаем методику. Без помощи космонавтов эту операцию не провести. Но космонавтам нужна тренировка на Земле. Значит, надо готовить экспедицию посещения. А сколько времени пройдет?
«Какой вкус у этого напитка? – подумал Владислав Алексеевич. – Горький? Терпкий? Пресный? С привкусом березовой коры? Ну, так!»…
– Знаешь, в чем секрет твоего чая, старина? – сказал, отхлебнув глоток. – Он весной отдает.
Сменный вскинул бровь. Густая и широкая, она у него взлетала в момент удивления, как журавлиное крыло, не сразу вся, а изгибалась волной. И тут же опускалась.
– Сказал кто, или сам?..
– Кора березы?
– Почки. Собираю весной и сушу.
– Я должен подумать над твоим «но». Экипаж у нас готов, а как там корабль?
– Я убежден, – сказал Муравко спокойно, – что ребята на орбите сами все сделают. Надо только познакомить их с методикой.
«Он рубит сук, на котором сидит, – подумал Владислав Алексеевич. – Зачем? Ведь его мнение в таком деле может быть решающим. Скажет, без тренировки им не справиться, и члены госкомиссии поверят ему. Полетит экипаж. Очередь продвинется. Цель станет ближе. И все-таки настаивает на другом».
– Ты понимаешь, что говоришь, Муравко?
– Естественно.
– Тебе придется это доказывать практически. В барокамере. С первого раза. Если допустишь хотя бы одну ошибку, придется лететь экипажу.
Муравко улыбнулся.
– Подсказываете, Владислав Алексеевич, как школьнику на экзамене. Я обо всем подумал. Ребята сами справятся. Я убежден.
– Ну, так… – Сменный одним глотком допил чай, поставил чашку на поднос. – Знаешь, Слава, Коля прав. Экспедиция посещения – удовольствие дорогое. И если ребята действительно справятся…
– Чего им не справиться…
Владислав Алексеевич почувствовал подступившую досаду и, поймав себя на этом, не сразу понял ее причину. Нужно радоваться, ведь Муравко подсказывает («он действительно нашпигован идеями») упрощенный вариант, чему же тут огорчаться! «Обидно, что этот юный майор мыслит шире, чем ты, руководитель? Что так легко раскусил твою подсказку? Но не каждому захочет подсказывать учитель на экзамене. А Муравко мне симпатичен, и в этом весь фокус».
– Да, Муравко прав. Если толково объясним, – Владислав Алексеевич уже обрел душевное равновесие, – такие ребята черту рога сломают. Давай, старина, твое второе «но». Пока Коля в ударе, он нас из любого тупика выведет.
– Второе «но» посложнее, – Сменный переставил поднос с сервизом на другой столик, вынул из выдвижного ящика лист бумаги и грубо набросал фломастером схему подачи топлива к объединенной двигательной установке.
– Горючее в аварийном баке уже перемешалось с азотом. Невесомость. Начнем его перекачивать, пузыри попадут в другие баки. А для двигателя такой пузырь, что воздушный тромб для сердца. Отсюда вопрос: как отделить в поврежденном баке горючее от азота?
Владислав Алексеевич невольно сунул руку за борт кителя, начал массировать грудную мышцу. Вот они, отдаленные последствия. Потерять уверенность в работе двигательной установки, значит потерять право на дальнейшую эксплуатацию станции в пилотируемом режиме. Слить все горючее в грузовой корабль? Тогда в дополнительных баках останется мизер, и чтобы продлить жизнь станции, потребуется вслед за первым посылать второй «Прогресс». Будет ли стоить овчинка выделки?
– Может, у разработчиков есть идеи? Давайте вместе подумаем.
– Ну, так, – согласился Сменный, – и пусть хорошенько все просчитают. Глядишь, что-нибудь и определится. Генеральный просил уже завтра, – Сменный посмотрел на часы, – то бишь – сегодня, представить к исходу дня наши предложения.
«Он здорово постарел», – подумал Владислав Алексеевич, впервые обратив внимание на глубокие складки в уголках добродушно-полных губ, на черноту под глазами. Они вместе когда-то работали в КБ у Королева, вместе пережили многие неудачи, которые их сдружили, со временем выявили непримиримые противоречия. Сменный и до сих пор убежден в том, что главная цель полета – исследования. Все остальное играет вспомогательную роль. По его мнению, надо максимально высвобождать человека для главной цели, сводить к минимуму вспомогательную работу, предоставив это поле деятельности автоматам. «Они не устают, ничего не забывают и не делают ошибок».
«Космонавтов надо готовить главным образом из специалистов, – говорит он, – хорошо знающих технику, либо хорошо владеющих какой-то областью знаний, скажем, астрономией, физикой, геофизикой, медициной…»
А Владислав Алексеевич видит космонавта не только пассажиром-исследователем, но и летчиком-испытателем самого высокого класса.
Любая профессия оставляет свои «зарубки» в памяти, навыки, которые организм может автоматически выдать в критической ситуации. Из летчика-профессионала легче всего сделать космонавта. Он уже привык видеть Землю сверху, привык к вибрации, перегрузкам. И поскольку пилоты всегда будут в составе экипажей, им надо предоставить максимум ручного управления, чтобы в космическом корабле они чувствовали себя хозяином, как и в самолете. А решать исследовательские и другие задачи толкового человека всегда можно научить.
Оперативка, на которую были приглашены представители от групп специалистов по основным бортовым системам, разработчиков станции и двигательной установки, ясного ответа не дала. То ли все устали (время шло к утру), то ли острота ситуации не казалась опасной, во всяком случае, активность присутствующих уверенности в скором решении задачи не внушала. Слушали, что-то чиркали в блокнотах, повторили лежащие на поверхности предложения, чтобы тут же их отвергнуть. В принципе задача ясна, а в частности нуждается в проработке.
