— Я им и так помогаю, а объяснять подробнее сейчас некогда. Давай обо всем остальном поговорим после завтрака? Обещаю, я все тебе расскажу, что смогу. Сама понимаешь, у меня есть обязательства не только перед королевой, но и перед Радом. Когда-то он спас мне жизнь и после этого стал самым близким другом. Но вот про приманку могу сразу сказать — Бет ошибается. Сама подумай, вас рассмотрели все придворные бездельники, а защищать бросились только те, в ком сильны мужская честь и чувство справедливости. Такие случаи, подобно войне, сразу выявляют, кто чего стоит. Краснобаи, которые в мирное время громко вещают о своей доблести, чести и преданности королеве, зачастую при малейшей опасности первыми бегут в дальние поместья. А вот те, кто тихо занимался своим делом, неожиданно все бросают и берут в руки оружие, чтобы на деле доказать свою верность. Все, любимая, идем, больше у нас нет ни минутки.

Ободряюще улыбнулся задумавшейся жене и открыл проход прямо ко входу в столовую.

Как выяснилось, двери были распахнуты настежь, и едва молодожены оказались на пороге, откуда-то сверху раздалась громкая торжественная музыка, несущаяся из серебряного раструба гномьего заводного органа. Потом ее величество поздравила остановившихся посреди комнаты смущенных супругов короткой, но прочувствованной речью, а все сидящие за столами зазвенели маленькими колокольчиками, призывающими к ним семейное счастье. Мужчины дружно прокричали шуточное простонародное напутствие завести не менее шести малышей — трех принцесс и троих принцев, а Бетрисса от имени девушек пожелала «тихого лада и полного склада», и кадетки поддержали ее бойким звоном колокольчиков.

Баронесса Ульрика Лювье, довольно пухленькая дама средних лет, смотрела на эту необычайно вольную, по ее мнению, церемонию поздравления новобрачных, широко распахнув глаза, и временами забывала захлопнуть рот. Мага при дворе считали бездушным сухарем, да и как не считать, если он ни за деньги, ни за красивые глазки никогда не шел ни на какие уступки? Ни разу никому и одной веснушки не свел, фиал зелья приворотного не дал. А тут обнимает при всех Доренею Марьено, которую госпожа Лювье помнит совсем юной девчушкой и может на алтаре всех богов принести клятву — не было у той Доры ни такой стройной фигурки, ни такого точеного личика. Та была едва ли не пышнее ее самой и черты имела тоже достаточно крупные и расплывчатые.

— Мы хотели устроить праздник вечером, — шепнула Дора Бетриссе, когда устроилась между ней и мужем.

— Обязательно устроим, — услышала ее королева. — Сейчас было только начало. Мне рассказали, что тебе несказанно повезло, сама Элторна отметила ваш союз своим поздравлением.

— Где такое было? — не выдержала Ульрика.

— В Дройвии, — сухо ответил за королеву Годренс. — У меня там дом и друзья.

— Но разве… — Любопытные огоньки все жарче разгорались в подкрашенных глазках баронессы, грозя превратить так весело начавшийся завтрак в допрос.

— Вы хотите, ваша светлость, — с ледяной учтивостью усмехнулся Годренс, вмиг превращаясь в того мороженого сухаря, каким обзывали его незадачливые просители, — чтобы я выдал вам тайны моего рода и мастерства? Извольте. Но после трапезы и наедине. За это потом я буду вынужден наложить на вас печать вечного молчания, так как постоянно следить за вашим языком мне просто некогда.

— Я думаю, Ульрика просто неудачно пошутила, — спасла побледневшую баронессу Зантария. — А кроме того, сразу после завтрака я желаю видеть советника Шаграйна и вас, князь и княгиня Марьено, в своем кабинете, у меня есть к вам вопросы.

Доренея сдержала невольную усмешку, о любопытстве и болтливости баронессы ходило не меньше баек, чем о рыжем Мишеле, и Год правильно сделал, что так резко ее осадил. Догадывалась кадетка и о том, какие вопросы собирается решать Зантария, и ничего не имела против.

После того как дед подчистую проигрался в торемские кости и тут же, следуя негласному закону чести, покончил с собой, бабушке пришлось применить все свои способности, чтобы сохранить видимость былого благополучия. Еще повезло, что замок и прилегающие к нему холмы и лес согласно королевскому указу являются фамильными, и их нельзя ни продать, ни подарить. И уж тем более проиграть. Зато ушли из дома все прочие ценности, кроме личных вещей остальных членов семьи. И тем не менее, когда удачливый игрок вывез все доставшееся ему богатство, в высоких залах и переходах замка Марьено надолго поселилось гулкое и насмешливое эхо.

Бабушка протянула недолго, ушла к деду через год после того, как выдали замуж Гелению, старшую сестру Доры. А потом внезапно ушла и мать, и отец совсем забросил дела, вести которые он, впрочем, никогда не умел. Да и не имел особого желания. Теперь там всем заправляет старенький дворецкий, оставшийся в замке с кучкой таких же старых и преданных слуг. Отец занят рыбалкой и голубятней, а по вечерам изучает вестники королевских указов.

— Дора, после завтрака мы идем к морю, — шепнула княгине Бетрисса и выразительно подмигнула, намекая, где именно будут ждать ее подруги.

— Я тоже хочу, — кивнула новобрачная, зная, что сидящий рядом муж не пропустит мимо ушей ни одного ее слова.

— Вообще-то для семейных пар тут есть отдельные купальни, — так же тихо фыркнул он, и по тому, что больше никто не обратил внимания на эти слова, Бет поняла, что Год незаметно сплутовал, защитив их магией от подслушивания, — но я, так и быть, приведу Дору. А за это вы вместе придумаете, как нам украсить сегодняшнее празднество, чтобы оно получилось самым замечательным.

— Договорились, — кивнула Бет и резко подняла голову, почувствовав на себе пристальный взгляд.

И осознала в то же самое мгновение, как напрасно это сделала. Только один человек мог следить за ней так неотступно, и ни она сама, ни кто-либо другой не мог ему это запретить. Муж всегда имеет полное право знать, с кем дружит его жена и чем она занимается.

Обнаружив, что его настойчивость наконец-то замечена, Тайвор приветливо улыбнулся жене и совершил вовсе не подобающее знатным господам за обедом деяние: послал ей воздушный поцелуй. Впрочем, кроме Бет, никто этого не заметил: пользуясь небольшим послаблением правил этикета, герцог сидел, откинувшись на спинку стула. В одной руке он небрежно держал серебряный бокал, изредка делая вид, будто потягивает знаменитое розовое шанрегское вино, пальцы другой задумчиво постукивали по подлокотнику.

Бет ответила мужу вежливым, но прохладным кивком, и ее вдруг заинтересовало, почему он упорно садится не рядом с ней, а напротив. Нет, самой Бетриссе так было значительно удобнее и привычнее, зато противоречило всем правилам и этикету. Даже странно, отчего ее величество до сих пор ничего не заметила и не сделала герцогу замечания.

«А может быть, все она замечает, но пока просто закрывает глаза на нарушение свежеиспеченной герцогиней правил, давая ей время привыкнуть?» — мелькнуло вдруг неожиданное прозрение. Бет почти сразу уверилась в верности неожиданной догадки и с досадой поджала губы. Больше всего она не желала, чтобы ее начали считать капризной ветреной особой, не желающей понимать и принимать выгоду и привилегии нового положения, которыми она обязана именно Тайвору. И не умеющей вести себя в обществе так, как подобает ее новому титулу.

До конца обеда Бетрисса старалась больше не смотреть в сторону мужа, но постоянно чувствовала его неотступный взгляд и от этого сердилась все сильнее, однако виду старалась не подавать, улыбаясь на замечания и шутки сотрапезников заученной когда-то любезной полуулыбкой. Сегодня ее более всего интересовал не герцог Лаверно, а разбойник и сидевший рядом с ним могучий мужчина, которого всем представили как сержанта Дунвара.

В знак особой милости Зантария велела ему сесть возле себя, на то место, где обычно сидел тайный советник. Сержант, буквально пожиравший ее величество восхищенным взором, беседовал с ней так запросто, словно был вовсе не простым воином, случайно попавшим на обед к королеве, а по меньшей мере переодетым князем или герцогом.