— На которого? — еще вредничала ведьма, а сама уже споро приближалась к распростертому на лежанке оборотню.

И вдруг сердито засопела, зашарила по карманам, доставая, казалось бы, невозможные вещи. Ножичек, огарок свечи, пучок сухой травки, какие-то флаконы и серебряную плошку.

— Никаких зелий ему нельзя, — вмиг загородил пациента синеватым куполом Лангорис. — Лечить его мы будем сами.

— А тогда зачем меня с места срывали? — не оглядываясь, огрызнулась ведьма.

— Чтобы узнать, что ты думаешь про его способности, — строго прикрикнул Иридос, однако злости в его голосе дроу не расслышал.

— А вы сами не видите? — фыркнула Мильда и тут же смилостивилась: — Полукровка он. Два дара, и оба половинные, потому-то ни один пока и не взял верх. Но в шкуре парень, как видно, уже бегал, вот она и вцепилась. Значит, ведьмачий дар позднее проснулся, ну так он всегда только к полному совершеннолетию в силу входит. А вот тут, глянь-ка, Ир, они начали смешиваться… и это очень плохо. В шкуре всегда будет прореха, и снять ее полностью он никогда не сможет. Калекой останется.

— Аган так и сказал, — припомнил Годренс. — И Дун называл Рада калекой, его всегда было трудно лечить зельями.

— А какой дар ценнее? — задумчиво глянул на ведьму Иридос. — Только не забудь, что он вожак. Пояс заметила?

— Не слепая. Ну, если для стаи, то ведьмак лучше, он сильнее и лечить может, дар-то редкий, белый. Но самому ему наверняка удобнее иногда зверем бегать. Вот если бы вы взялись этот узел распутать, а кокон в пояс свернуть, как чистокровные оборотни делают, тогда я бы подсказала способ раскрыть ведьминский дар.

— Попробуем, — решил Иридос, мгновенно создавая для ведьмы кресло и ставя между ней и Годренсом накрытый к чаю столик. — Посиди пока, отдохни.

— А ты чего здесь сидишь? — понаблюдав несколько минут, как маги молча и напряженно смотрят на пациента, оглянулась на соседа Мильда. — Помог бы. Или сил не хватает?

— Сил хватает, но я дроу, — туманно пояснил маг, не сомневаясь, что ведьма поймет.

— Тогда извини, тебе с ними не тягаться, — и в самом деле сразу все сообразила она. — А сюда как попал?

— Друг это мой… и спас однажды, — признался он нехотя, не желая быть невежливым с ведьмой, у которой просит совета сам Иридос.

— Понятно, — прищурилась она, взяла чашку с чаем и печенье и сделала глоток. — А раз ты друг, то, может, и стаю его знаешь?

— Знаю. А тебе зачем?

— И где они живут?

— В Ардаге, вернее, в Архане. Но сам он живет еще дальше… на Идрийсе.

— Не слышала я про стаи, которые жили бы в Архане, — поджала губы ведьма и вдруг бесцеремонно окликнула главу дома ди Тинерд: — Отец, а почему ты Каха не позвал?

— Соскучилась? — не отвлекаясь, буркнул он и пожал плечами: — Но если нужно, веди.

— И приведу, — с оттенком угрозы пообещала ведьма, подняла рукав платья, и Годренс увидел точно такой же браслет, какой был надет на его собственном запястье.

Через миг женщина исчезла, и теперь дроу окончательно уверовал в способность грубоватой и шумной ведьмы помочь его другу. Простым ведьмам и даже магам магистры плато не дают своих браслетов и не позволяют ходить сюда свободно, как к себе домой.

И сразу успокоился, даже про пирожки вспомнил. Сидел и жевал, наблюдая за магами, так же молча распутывающими видимые только им магические плетения, самовольно меняющие способность Рада. А заодно поглядывал в сторону зарослей петуний, с нетерпением ожидая неизвестного Каха.

И все же пропустил мгновение, когда ведьма вернулась и привела с собой оборотня в боевой форме. Крупный темно-серый волк в три прыжка оказался возле лежанки, принюхался, лизнул для чего-то руку Рада и внезапно сбросил кокон, распрямившись во весь рост немолодым, худощавым, но жилистым мужчиной.

— Добрый день, — поздоровался вежливо со всеми и тут же, обернувшись к своему вожаку, задал неожиданный вопрос: — Отец, а сам-то он чего хочет?

— Кахорис? — искренне изумился тот, отрываясь от своей работы, и задумался, разглядывая лежащее перед ним тело так, словно только увидел. — Но он спал…

— А разбудить?

— Хотели сначала подлечить, — нахмурился Иридос и вдруг уставился на Лангориса: — А почему он до сих пор спит?

— Да, это я усилил ему сон, — невозмутимо кивнул беловолосый магистр, — чтобы сначала подлечить. И проклятие… мы же не знали, как оно действует. Иногда такие влияют на разум, вызывают видения, злобу и даже слепую кровожадность.

— А теперь проклятия больше нет. — Кахорис снова внимательно осмотрел спящего Рада. — Значит, можно разбудить.

— Но мы уже почти все распутали, — возмущенно фыркнул один из учеников Лангориса.

— Закрепим локальным щитом, — принял окончательное решение Иридос, — и разбудим. Я всегда был против того, чтобы за человека делал выбор кто-то другой.

Рад проснулся резко, словно кто-то сдернул накрывавшее его одеяло. Рывком сел, хватаясь одной рукой за кинжал, стремительно окинул настороженным взором окружавших его людей, даже на миг не отвлекшись на изучение домика, сада и всего остального.

Года, стоящего рядом с креслом своего учителя, он заметил почти сразу и тут же расслабился, убрал руку с рукояти и хрипловато спросил:

— Тэри нашли?

— Да, — поспешил ответить дроу, — она сидела рядом с тобой и пела. Сейчас она у Гайлены.

— Хорошо, — коротко похвалил оборотень и серьезно уставился на Вирденса. — Она была в пещере в дне пути к северу от того места, где вы нас нашли. Там узкое ущелье и довольно широкая и бурная речка. Спас ее водник, убил всех находившихся в пещере людей и приказал выбросить в речку пирамидку. Поэтому я и попал под воду. Немного побило о камни, и еще откуда-то привязалось проклятие, возможно, было на пирамидке или попало в речку с одним из злодеев. Мои вещи тоже все там… поспешил, не пристегнул к поясу. А Фанье вестника послали?

— Да, — успокоил его Вирденс, — сразу же, как вас нашли. А сейчас у магистров к тебе важный вопрос… о твоих способностях.

— Да я понял, что вдруг полезло ведьмачье умение, — хмуро усмехнулся Дирард. — Но и польза была, я таскал в кармане листики и лечился ими. И маркизе давал. Вот…

Он достал из кармана потемневшие листья и хотел выкинуть, но Мильда, не спускавшая с необычного оборотня взгляда, ринулась к нему и вцепилась в руку:

— Отдай мне.

— Ведьма? — и на миг не впечатлившись ее нарядом, иронично приподнял бровь Шаграйн и спокойно ссыпал листья в подставленные ладони: — Забери. Вот еще.

Оглянулся на примолкших магов, усмехнулся и спросил с прямотой приговоренного:

— Так что случилось с проклятием и с моими способностями?

— Они у тебя воюют, — пряча листья в один из карманов, ласково пояснила Мильда. — Но не убивают друг друга, а пытаются поглотить. Уже даже слились в самом слабом месте, и для тебя это не очень хорошо. Ты навсегда останешься и не ведьмаком, и не оборотнем, никогда не сможешь до конца снять кокон или использовать в полную силу. Энергия не замкнется, будет постоянно перетекать из кокона в резерв. А проклятия я не вижу, значит, они его сняли.

— Спасибо, — обаятельно улыбнулся ей разбойник и прижал руку к покрытой грязными разводами груди так элегантно, словно был одет в самый роскошный костюм, — твои последние слова пролились бальзамом мне на душу. А по поводу всего остального возникла еще пара вопросов: как мне быть с этой войной способностей и о чем молчат могущественные магистры?

— Хорош, — расцвела одобрительной усмешкой Мильда. — Едва оклемался и сразу ринулся очаровывать ведьму старшего круга. Ну а со способностями просто — если ты хочешь быть только ведьмаком или оборотнем, то маги тебе одну способность закроют. А вот если желаешь иметь обе, но послабее, то нужно закончить их распутывать. Потому маги и молчат, ждут твоего решения.

— Они и сами бы это сказали, — укоризненно глянул на Мильду беловолосый магистр, — но одна ведьма оказалась намного шустрее.