Прыгая через три ступеньки, я молнией пролетел четвертый этаж и ворвался на пятый. Промчался через весь коридор до конца и затормозил на развилке. Одна широкая лестница вела вниз, в другое крыло замка, другая, узкая, винтовая — вверх, в какую-то башенку. Сие сооружение явно играло чисто декоративную роль, то есть полноценно держать оборону там не получилось бы. Куда прятаться?

В узкий коридор выходило несколько дверей. Именно временным помрачением рассудка можно объяснить тот факт, что я стал лихорадочно дергать все подряд, и одна из них распахнулась за миг до того, как дрожащие пальцы сомкнулись на ручке.

— Не дергать, — произнесла невысокая тощая фигура. — Толкать. От себя!

— Ага, — попятился я, лихорадочно придумывая, куда теперь смываться. В дверях стоял не призрак, а вполне себе живой человек.

Некоторое время мы молча пялились друг на друга. По уму, надо было бежать, пока тощий старик в длинной светлой рубахе, в вырезе которой виднелась костлявая грудь, молчал и хлопал выцветшими глазами, но ноги словно вросли в пол.

— Ага. — Лицо местного жителя оживилось. — Это ты! Наконец-то!

В следующий миг худая старческая рука с выступающими венами и пигментными пятнами на сухой морщинистой коже крепко вцепилась в мое запястье.

— А!

Дверь захлопнулась.

— Явился, не запылился! — заворчал старик, крепко удерживая меня на месте. — Где тебя, бесово отродье, так долго носило? Какого лешего? Столько лет мотался невесть где… Ты обо мне подумал?

— Я… э-э… простите, но…

— Прощения, стало быть, просишь, бесенок? На колени!

Он сумасшедший? Я вообще к кому попал?

— Кому сказал, — взъярился старец, — становись на колени, щенок, и повторяй за мной: «Простите меня, папа, дурня неотесанного!»

Вот ё… Папа!

— Папа?

— А ты думал, я родного сына не признаю? — На мое лицо в упор уставились старческие слезящиеся глаза. — Двадцать пять лет! Я знал, знал, что ты вернешься, Дарин!

В следующий миг меня обняли и горячо прижали к старческой груди.

— Но…

— Ты вовремя вернулся, Дарин! — не обращая внимания на робкие попытки возразить, продолжал старик, подталкивая меня в глубь комнаты. — Самое время! Ты знаешь, что твоего брата уморили? И кто? Твоя любимая Лавина! Он ей мешал! Она стерва, помяни мое слово! И невестка у нее такая же — лживая двуличная дрянь! Они все хотят моей смерти! Меня уже дважды пытались отравить и несколько раз якобы случайно не приносили обед! Меня никуда не выпускают! Отобрали даже личного слугу! Представляешь, мне, графу Байту, приходится иногда тайком пробираться на кухню и воровать себе еду! Они надеются, что я долго не протяну! А я протянул! Я дождался тебя, Дарин! Сын вернулся и теперь всем им покажет… Только почему, бесово отродье, ты ни разу не подал о себе весточки? Мать так и померла, не зная, жив ее ребенок или нет! Вот тебе!

Старик отвесил отчаянную, но какую-то слабую пощечину. Как ни странно, я ничего не почувствовал — голова исправно качнулась из стороны в сторону, но и только. Вторая оплеуха была отвешена с тем же результатом.

Это, как ни странно, внушило страх. Только нежить не чувствует боли. И если я перестал ощущать пощечины, значит, все-таки превращаюсь… На мое тело уже действуют парализующие заклинания — левая рука вон сгибается плохо, а пальцев словно нет совсем! Что будет дальше? Сколько мне осталось? Всего три дня? Или еще четыре? Утешает одно: я буду одним из первых людей, превратившихся в упыря при жизни. [18]Можно сесть и подробно записать свои ощущения по минутам — так сказать, оставить след для будущих поколений… Если позволят обстоятельства.

Старый граф по-своему воспринял мое молчание.

— Что, стыдно стало, неслух? — прекратив экзекуцию, поинтересовался он. — Вон аж побелел весь!

Еще один тревожный симптом — кровь застывает в жилах и больше не может приливать к исхлестанным щекам. То есть начали отмирать капилляры… Ох, как все плохо!

Стоп! Собраться! Я еще жив. И буду бороться до конца. А это значит, надо встряхнуться и вести себя так, словно впереди лет пятьдесят полноценной жизни.

— Простите, но я…

Шум снаружи заставил прикусить язык. По коридору топали сапоги. Хлопали двери.

— Загляните в башню! — послышался голос моего «коллеги».

— Это тебя ищут? — прищурился старый граф. — А вот им всем!

Старик показал двери несколько энергичных, но крайне неприличных жестов и толкнул меня под кровать:

— Лезь!

Спорить было некогда. И неохота.

Не знаю, на что рассчитывала поисковая группа, но явно никто не был готов к тому, что их обложат отборным матом. Оставалось лишь пожалеть о том, что нельзя записать отдельные перлы для истории.

— Пошли вон! — были единственные слова, которые можно слушать детям и беременным женщинам.

— И правда, пойдемте, мэтр, — пробасил кто-то, наверное, стражник.

— Сумасшедший, — проворчал Дей Долл, он же Гебриан Чернореченский, прежде чем резкий хлопок двери заглушил остальные слова.

В ответ раздалось ехидное хихиканье.

— Вылезай, сынок! — Полог чуть приподняли. — Не думай, что сказанное этим нахалом правда! Твой старый отец болен и немощен, но еще не выжил из ума! Я прекрасно знаю, кто из людей чего стоит! Мне недолго осталось, но раз ты, Дарин, вернулся, все будет хорошо!

«Знали бы вы, граф, как недолго мнеосталось!» — подумал лже-Дарин, на четвереньках выбираясь наружу.

— В общем, так, Дарин! — Старый граф в предвкушении потер руки. — Теперь нас двое, и мы как следует развернемся! Мы им всем покажем! Представляешь, они убили твоего племянника!

— Кого?

— Лавина родила твоему брату сына! — В лоб ткнулись костяшки пальцев. — Ты что, не знал?.. Ах да, действительно не знал!.. Так вот, у тебя был племянник, наследник титула! А теперь его нет! И я перепишу завещание! Раз ты живой, то именно ты и получишь титул… Дети есть?

— Пока нет…

— Это плохо. — Граф крепко обнял меня за шею, дохнул в лицо несвежим запахом изо рта. — Это очень плохо. Ты уже не мальчик, пора подумать о наследниках… Но ничего! Думаешь, если твой старый отец уже несколько лет не выходит из своей комнаты, то он не в курсе последних новостей? Есть одна подходящая кандидатура! Девочке всего двадцать девять лет… Она не слишком красива, но зато у ее семейства огромные связи…

— И приданое? — пискнул придушенный я.

— А как же без этого? — захихикал старик. — Да еще и связи дорогого стоят! Просто удивительно, как такое сокровище до сих пор никто не откопал!

«Или, что вернее, ее уже откопали, и не раз, но предпочли зарыть «клад» обратно и бежать от него со всех ног!» — мелькнула мрачная мысль.

Граф пустился взахлеб обсуждать перспективы, которые принесет этот брак, — у невесты оказалась дальняя родня в королевском казначействе и даже среди цеховых мастеров. Последнее не могло не настораживать — значит, она не такая уж леди, как кажется.

Но главным сейчас было не это! Подумаешь, женитьба! Важнее иное: как так случилось, что меня перепутали с виконтом Дарином? Конечно, слабое зрение старика, ночная полутьма, разгоняемая единственной свечкой, плюс напряженное ожидание возвращения младшего сына — все это сыграло свою роль. Но все равно… Неужели мы настолько похожи? И даты… Лорд Дарин уехал двадцать пять лет назад. Мне двадцать три… Любой скажет: «Ага! Все сходится — год спустя он встретил твою мать, еще через год родился ты… Поздравляем!» Так-то оно так, если бы не одно «но»! Мой отец, как и моя мать, происходил из цеховых [19]мастеров. У меня имелась многочисленная родня именно по линии отца — мой дед, тетка и три отцовых брата. Двадцатилетнего графа ни один цеховой мастер не усыновил бы никогда — это не подброшенный на крыльцо грудной младенец! Так что извините! Оказаться наследником громкого титула было, конечно, заманчиво, но у меня и своих проблем хватало!