А что? Хорошая мысль! Попав в команду отца, она будет в курсе всех его планов. Это даст ей возможность заранее предупредить Романа об опасности. И может — когда-нибудь даже удастся убедить отца, что не все вампиры такие плохие, как Петровский, что среди них есть совсем другие, которые делают честь своему племени. И тогда, пожалуй, она сможет вернуться к Роману.

А если она откажется присоединиться к «охотникам за вампирами», тогда ее отец, выйдя на тропу войну, примется убивать всех подряд. Где гарантия, что среди жертв не окажется кто-то из ее друзей? Шанна сжалась от ужаса. Как она сможет жить с этим, зная, что их кровь — на ее руках? В свое время Роман поставил на карту все, чтобы защитить ее. И теперь она должна вернуть ему долг.

Машина остановилась у входа в отель.

Шанна глубоко вздохнула.

— Ладно, папа. Ты меня убедил. Я подумаю насчет того, чтобы вступить в твой отряд.

Роман проснулся как от толчка. Со свистом втянув воздух, он почувствовал, как бешено забилось сердце. Роман полежал немного, дожидаясь, когда оно успокоится, и только потом открыл глаза.

— Слава Богу, — прошептал чей-то голос. — А то мы уж боялись, что ты никогда не проснешься.

Заморгав, Роман повернул голову в ту сторону, откуда слышался голос. Рядом с кроватью стоял мрачный Ангус. Собственно говоря, он был не один — вокруг постели толпились еще какие-то люди. Роман озадаченно нахмурился, разглядывая знакомые лица. Жан-Люк, Коннор, Говард Барр, Фил, Грегори и Ласло.

— Здорово, старина! — ухмыльнулся Грегори. — Ну и напугал же ты нас!

Роман скосил глаза на Ласло:

— Ты в порядке?

— Да, сэр. — Коротышка химик торопливо закивал. — Благодаря вам, сэр! Вы даже представить себе не можете, какое это было облегчение, когда я открыл глаза и понял, что проснулся в вашем доме!

Ангус, кашлянув, скрестил руки на могучей груди.

— Вопрос в другом — в порядке ли ты, друг мой? Насколько я слышал, ты провел на ногах весь день. — Он недоверчиво покачал головой.

— Представь себе, да. — Роман, сев в постели, бросил, взгляд на стоявшие возле кровати часы. Кровь Христова! Он изумленно протер глаза. Солнце село уже больше часа назад. — Кажется, я проспал!

— Ну и дела! — покачал головой Коннор. — Никогда не слышал, чтобы такое случалось!

— Возможно, побочный эффект того средства, что вы приняли, сэр, — вмешался Ласло. Он с любопытством нагнулся к Роману. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я пощупаю ваш пульс? — Ласло умоляюще посмотрел на него.

— Валяй. — Роман протянул ему руку. Обхватив запястье пухлыми пальцами, Ласло посмотрел на часы и беззвучно зашевелил губами.

— Мои поздравления, mon ami, — томно протянул Жан-Люк. — Похоже, составленная тобой формула действует. Не спать весь день! М-да… просто потрясающе!

— И тем не менее солнечные лучи оставили на моей коже весьма болезненные ожоги. — Роман, поморщившись, скосил глаза на грудь, где накануне вздулись багровые волдыри. Рубашка в этом месте была порвана, но на коже не было и следа от ожога — как и следовало ожидать, за время сна ожог бесследно исчез. Да, на первый взгляд Роман был здоров — но глубоко внутри сочилась кровью свежая, невидимая глазу рана. Сердце его было разбито. Когда-то давно, много лет назад Элиза нанесла ему страшный удар. Тогда Роман выжил. Но теперь — из-за предательства Шанны — сердце его истекало кровью.

— Пульс в норме, — отрапортовал Ласло, выпустив руку Романа.

Как он может быть в норме, если сердце мертво? Роман с трудом проглотил вставший в горле комок.

— Шанна вернулась? — с трудом шевеля губами, прошептал он.

— Не-а. — Коннор отвел глаза в сторону. — О ней ни слуху ни духу.

— Я пытался спасти ее, — нахмурившись, перебил Фил. — Но их оказалось слишком много…

— Эти чертовы «охотники за вампирами»! — с ненавистью в голосе выкрикнул Ангус. — Мы уже в курсе. Фил и Говард рассказали нам о твоих дневных приключениях.

Сердце Романа болезненно заныло.

— Значит, она вступила в команду отца, — беззвучно прошептал он. — И теперь он учит ее убивать нас.

— Ни в жисть в это не поверю! — фыркнул Коннор.

Грегори покачал головой.

— Я тоже. Она не такая.

Ангус тяжело вздохнул.

— Я всегда говорил — смертным доверять нельзя! — проворчал он. — Эту науку я усвоил хорошо — может, потому, что давалась она нелегко. Впрочем, — он бросил на Романа сочувственный взгляд, — мне казалось, что в свое время жизнь и тебе преподала болезненный урок.

Что верно, то верно, но появление Шанны вдохнуло в него надежду на то, что ему еще есть для чего жить. Как она могла решиться предать его? Во всем этом не было никакой логики. Ясно только одно — Шанна решила остаться с отцом. Насколько он мог судить, это означало, что она станет «охотником за вампирами». Но тогда почему она предупредила его, когда за спиной появился парень с осиновым колом? Почему спасла Романа от неминуемой смерти? А что, если она хотела защитить его? Решила, что, оставшись с отцом, сможет спасти Романа? Может, она, несмотря ни на что, все-таки любит его?

— Пока ты дрых, мы тут вертелись как белки в колесе, — проворчал Ангус. — Пришлось попотеть. Когда мы проснулись, в Лондоне и Эдинбурге до восхода солнца оставался еще час. Так что мы заняли все телефоны, какие только есть в доме, и телепортировали оттуда как можно больше наших людей. Можем тебя порадовать — теперь у нас тут целая армия, больше двухсот воинов, — похвастался он. — Вот теперь можно и повоевать!

— Ясно. — Роман выбрался из постели. На душе было тяжело. Многих из этих двухсот Роман сам в свое время превратил в вампиров. И если они падут в битве, что будет с их бессмертными душами? Эта мысль не давала Роману покоя. Он знал, что при жизни все они были хорошими людьми, но после смерти много столетий подряд питались живой человеческой кровью. Господь, навсегда отвернувшись от них, никогда не допустит, чтобы их души попали в Царствие Небесное. Значит, они отправятся прямиком в ад. Но если так, тогда получается, что в этом виноват он, Роман, — ведь это он обрек их на вечные муки. И груз этой вины с каждым днем все сильнее давил ему на плечи. Дайте мне пару минут, — попросил он. — Я только приведу себя в порядок и присоединюсь к вам. Подождите меня в кабинете.

Соратники молча выскользнули из спальни. Роман поспешно оделся, потом, отыскав в холодильнике бутылку с кровью, сунул ее в микроволновку и прошел в кабинет.

— Как мама, Грегори? — с беспокойством спросил он.

— Вполне прилично. Я как раз вернулся из клиники. — Грегори нахмурившись, тяжело опустился во вращающееся кресло. — Кстати, она проговорилась, что заставила тебя дать слово насчет моего неучастия в боевых действиях. Это правда? Но почему? Или ты считаешь меня трусом? — возмутился он.

— Конечно, ты не трус. Я в этом уверен, — успокоил его Роман. Микроволновка звякнула. Спохватившись, он вытащил из нее бутылку с кровью. — Просто тебя никогда не учили воевать, вот и все.

— Подумаешь, большое дело! — фыркнул Грегори. — Научусь! И если ты думаешь, что я буду отсиживаться в доме, пока вы сражаетесь, то можешь выкинуть это из головы!

Роман, не найдя стакана, начал пить прямо из бутылки.

— Оружия хватит?

— Я распорядился, чтобы привезли побольше осиновых кольев и мечей с серебряными лезвиями. — В кабинет вихрем ворвался Ангус. От его стремительных движений килт распахнулся, обнажив узловатые колени. — Впрочем, пистолеты тоже не помешают. Кто знает, может, помимо вампиров, Петровский намял и людей! — проворчал он.

На столе у Романа зазвонил телефон. Все невольно вздрогнули.

— Легок на помине, — прошептал Жан-Люк.

Роман, бросившись к столу, схватил трубку.

— Драганешти слушает, — с трудом сдерживая волнение, проговорил он.

— Это Петровский, — раздался в трубке знакомый голос. — Не знаю, как тебе удалось среди бела дня пробраться в мой дом, но не вздумай повторить этот фокус. С сегодняшнего дня у меня тут будут дежурить три десятка вооруженных охранников, и пистолеты у них будут заряжены серебряными пулями.