После нашего пикника мной была поднята тема крысюка Уизли:

— Дэниел Шафик сказал, что Питер Петтигрю дружил с моим отцом, как и Сириус Блэк, который сейчас сидит в тюрьме. И что история тёмная. А ещё, что мистер Блэк — мой крёстный и магический опекун. Драко сказал, что начался пересмотр дела мистера Блэка.

Снейп–сенсей со свистом выдохнул, и его лицо закаменело, снова превращаясь в нечитаемую маску.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он, отворачиваясь.

— Хотелось бы узнать от вас о мистере Блэке, сенсей. Что он за человек? Как он относится к магглам? Чего мне от него ожидать, если его выпустят?

— Я… не знаю, что тебе сказать, Гарри, — тихо ответил Снейп–сенсей, сжав губы в тонкую нить. — Видишь ли, во времена нашей юности вражда между факультетом Слизерин и Гриффиндор, можно сказать, процветала. Мы не были друзьями ни с твоим отцом, ни с Питером Петтигрю, ни с Сириусом Блэком. Даже, хм… наоборот.

Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно ожидая какой–то реакции на свои слова, но, не дождавшись, продолжил:

— Ты знаешь, мы с Лили… с твоей матерью, дружили. Она поступила на Гриффиндор. Я попал на Слизерин. Это было достаточным поводом, чтобы номинально запретить нам общаться. Поттер и Блэк — известные фамилии в магическом мире. Аристократы. Богатые, избалованные мальчишки. Они называли себя «Мародёрами»: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Римус Люпин — четвёртый в их квартете.

— Мародёрами? — переспросил я. Гарри говорил, что профессор зельеварения часто вспоминал его отца в невыгодном свете. Но назвать своих друзей «мародёрами»? Одно дело получить трофей у побеждённого врага — и то Кодекс оговаривает, что трофеем может быть только ценный артефакт, типа меча, конкретный заказ, само тело или его части, и совсем другое — мелочно грабить мёртвых или беззащитных. Прямое нарушение не только Кодекса шиноби, но и простой человеческой морали.

— Не уверен, что они знали точное значение этого слова, — криво улыбнулся сенсей, — но они вели себя примерно, как близнецы Уизли до вашего контракта, только их было четверо и среди них были богатые аристократы, что давало протекцию и защиту почти от любого проступка, за который других студентов исключили бы из школы.

— Вы были объектом их «шуток»? — осторожно спросил я.

— Первым в списке, — снова усмехнулся сенсей. — Впрочем, не считай меня такой уж беззащитной жертвой, — его чёрные глаза зло сверкнули, — часто мы были квиты. Ваш отец имел виды на Лили, и ему не нравилось, что девушка, на которую он положил глаз, общается с таким, как я.

Ну да, четверо на одного. Силён сенсей.

— Они были довольно популярны в школе, и всё было так, как они хотели. Джеймс играл в квиддич. Сириус был признанным красавцем и по нему сохли девчонки, — словно погружаясь в воспоминания, продолжил Снейп–сенсей, — Римус… он был старостой. А Питер… Думаю, он был банальным «прилипалой», прибился к компании заводил, чтобы самого не трогали и позволяли есть объедки с барского стола, даже забавно, что его анимагическая форма — крыса. Он считался погибшим по вине Блэка. Я считал его виновным в том, что случилось с Лили, но в свете открывшегося я уже ни в чём не уверен. Да и твоя мантия… Меня самого в ту ночь… Я… — его глаза остекленели и увлажнились, он несколько раз сморгнул.

Пауза затянулась.

— Думаете, мистера Блэка выпустят?

— Азкабан — страшное место, — чуть вздрогнул сенсей, прочистив горло. — Я не знаю, кто вернётся из него через столько лет. Но сомневаюсь, что это будет тот же Сириус Блэк, которого я знал.

На этом разговор и закончился, а сенсей ещё час отмалчивался, думая о чём–то своём и бросая на меня взгляды украдкой. Может, думал о том, что именно он рассказал о Пророчестве Тёмному Лорду или ещё что–то в таком духе. Я не лез, хотя старался его немного отвлечь вопросами о травах.

Киба принёс мне по заказу двух монстрокролей, кажется, клыки у них стали больше. И я запечатал их в свиток на всякий случай. Также набрал кровь Кибы для последующих путешествий.

— Гарри, так ты как, идёшь с нами в библиотеку или снова попытаешься?.. — на ухо спросил меня Драко, пихая в бок.

Он отследил мой взгляд на Снейпа–сенсея. Малфой ходил на те самые дополнительные занятия по зельям, которые официально оплачивал его отец, заключив какой–то дополнительный контракт. Были заморочки с тем, что до этого Снейп–сенсей принципиально не брал на такие занятия гриффиндорцев, так что выкрутились так.

Драко переживал, что ходит один, хотя и я был бы совсем не против получить пару дополнительных уроков, да и Гермиона тоже очень хотела.

Для младших курсов эти занятия были по четвергам, последним, шестым уроком. С Драко их посещали двое слизеринцев: Тео Нотт и Мелисента Булстроуд. Как бы только избранные и талантливые, хотя у меня и Гермионы не хуже, чем у них, получалось зельеварение. Занятия были групповыми, но индивидуальными и там занимались с разных курсов, до пятого, буквально по два–три человека с параллели. Драко честно делился записями и рассказывал, что варил, но всё равно мучился угрызениями совести и считал, что как минимум меня тоже должны взять на эти уроки. Он же не знал, что там своя политика и Снейп–сенсей должен либо держать стойкий нейтралитет, либо выказывать неприязнь ко мне.

Зато у меня появился шикарный повод для разговоров со Снейпом–сенсеем. Как бы я уговаривал его взять меня на дополнительные занятия, он отказывал, ну и там могли быть отработки у него и всё в таком духе. Как раз на прошлом уроке он мне шепнул, что ещё пару примеров «гриффиндорского упрямства» и он, возможно, сможет взять меня в дополнительный класс, вроде как «сломавшись». Тем более на уроках я явно превосходил того же Тео, не намного, но всё же.

Прикол, что ко мне вчера прямо в Большом зале после ужина подходил Локхарт и сказал, что слышал о моей проблеме, и сам неплохо разбирается в зельях, и может меня поучить, так сказать, «индивидуально». Наша знаменитость, после того как авроры отбыли, снова расцвела, заблагоухала духами и явно не знала, чем заняться. Я такой подставы не ожидал и глупо пялился на кучерявое лицо «мистера улыбки» по версии «Ведьмополитена», но меня спас сенсей. На весь зал процедил, что не пустит Локхарта в свои лаборатории даже котлы мыть. А все преподаватели дружно закашлялись, скрывая смешки.

Хигэканэ снова отсутствовал. Впрочем, Дэниел, да и Драко тоже, предупреждали меня, что бюрократическая машина работает не спеша и что до Рождества даже не стоит ждать самого суда над Блэком. Но его вроде перевели в условия получше, как добился на время возобновления следствия мистер Шафик. Да и дело Петтигрю открыли. В общем, я определился, что проблему Блэка буду решать уже после того, как что–то толком выяснится. А на повестке дня первым делом была Джинни.

У первого курса, кстати, сегодня занятия тоже были до обеда и только ночью — астрономия. А Джинни с тетрадкой так и не показывалась, и выследить я её толком не мог из–за загруженности своего расписания.

Пока я раздумывал, Снейп–сенсей, как и большая часть студентов и учителей, спешащих на третье занятие, уже вышел из–за стола, и я, подмигнув Драко, кинулся его догонять.

Из цокольного этажа Большого Зала надо было подняться на второй этаж донжона главного корпуса, чтобы попасть во вторую часть замка, и либо подняться на нашу факультетскую башню, либо немного пройти по коридору и спуститься в подземелья Слизерина. Все ходили более коротким и широким переходом, но был ещё один, который, как я знаю, любил Снейп–сенсей: более длинный и там Пивз частенько шарахался, что сделало переход непопулярным среди студентов.

Внезапно я чуть не столкнулся с Джинни, которая перепрыгнув небольшую лужу на полу, заходила в неприметную дверь. Меня она не заметила, потому что смотрела в сторону второго коридора.

— Мистер Поттер? Чем вас так заинтересовал неработающий женский туалет? — из короткого коридора появился Снейп–сенсей. И у меня по спине мурашки размером с Тревора проскакали. Вот оно! Это точно то самое место со входом в Тайную комнату!