— Люциус Малфой, — снова чуть наклонил голову отец Драко и улыбнулся одними кончиками губ. — Приятно познакомиться с друзьями моего сына.

— Ребята, ну вы чего сбежали? Мистер Локхарт только что сказал, что он у нас с этого года будет вести ЗОТИ, правда, здорово? Ой!.. — раскрасневшаяся Гермиона подошла к нам со стопкой учебников Локхарта на руках. Из–за них она и не заметила разговаривающего с нами Люциуса Малфоя и чуть не врезалась в него. — Простите, пожалуйста! Ой, здравствуйте!.. А я про вас в «Современной истории магии» читала…

— Вот как? — чуть приподнял бровь Люциус Малфой. Гермиона покраснела ещё сильнее и покосилась на нас в поиске поддержки.

— Отец, это — Гермиона Грейнджер, она… — начал Драко.

— Магглорождённая студентка вашего факультета, — продолжил Люциус, — и отличница. Я, как вы уже догадались, отец Драко — Люциус Малфой. А это, похоже, ваши родители, мисс?

Он кивнул на стоящих в нескольких шагах от нас мужчину и женщину, я узнал их — они были на вокзале, когда провожали Гермиону в школу. Они явно нервничали, посматривая на кипучих снующих магов.

— Д-да… — Гермиона хотела ещё что–то сказать, как её прервало громкое восклицание подошедшего отца Рона, который чуть ли не пальцами стал тыкать в родителей Гермионы.

— О, магглы! Вы же — настоящие магглы?! — на всю улицу сообщил он так, что на них все стали оборачиваться. Гермиона побледнела.

— Наше знакомство надо отметить! Вы пришли к нам с настоящими фунтами? А вы уже обменяли их в нашем волшебном банке? Это так интересно! — продолжил непонятный разговор мистер Уизли, от которого не знали куда себя деть родители Гермионы. Да уж, почувствуй, что все маги «ненормальные», называется.

— Кого я вижу! — подошёл к ним, вмешиваясь в этот монолог, мистер Малфой. — Артур Уизли!

— Здравствуйте, Люциус, — уже не так громко, и я бы даже сказал, что весьма сдержанно, поздоровался мистер Уизли.

— Сначала попытка устроить рейды на мою семью, а теперь вы прилюдно пристаёте к родителям других учеников? Не позорьте имя волшебника перед этими людьми, а то они могут решить, что все маги такие, — насмешливо хмыкнул Люциус Малфой. — Как жаль, что из–за своей болезни мой отец не смог участвовать в выборах. Думаю, Министерство бы тогда занялось настоящими делами, а не различными глупостями. Возможно, даже повысило вам оплату за сверхурочные, а то, как видно по вашим детям, зарплаты вам явно не хватает.

— Второй срок Фаджа[36] тоже вам на руку, Люциус, — встопорщил усы мистер Уизли, — и не смейте оскорблять моих детей и мою семью! У нас с вами разные представления о том, что позорит имя волшебника, а что нет.

— Ну конечно, — с тонкой издёвкой протянул мистер Малфой. Понятно теперь, в кого иногда Драко слова растягивает — отцу подражает.

— Артур! — окликнула мистера Уизли миссис Уизли, которая вышла из книжного магазина, впрочем, книг Локхарта я у неё не увидел, и они ушли.

— Прошу прощения, — сказал Грейнджерам Люциус Малфой и вернулся к нам. Гермиона, кажется, не дышала, а только таращилась из–за стопки учебников.

— Драко, мне нужно в банк и на несколько встреч, я могу рассчитывать на твоё благоразумие? — обратился он к сыну. — После мы купим тебе метлу, как я и обещал.

— Просто отлично! — воскликнул Драко, покраснел и сказал более уверенно и спокойно: — Конечно, отец. Мы с друзьями как раз хотели посмотреть мётлы.

— Тогда до встречи. Я тебя найду через пару часов, — кивнул Люциус Малфой. — До свидания, молодые люди.

Мы нестройно попрощались и направились в сторону магазина «Всё для квиддича».

— Я с родителями, — смущённо отказалась пойти с нами Гермиона, — мы ещё хотели кое–что посмотреть… Приятно было увидеться, я… может, ещё напишу до первого сентября.

Мы попрощались и с Гермионой. Н-да, после такого её родители вряд ли захотят ещё разок посетить Диагон аллею.

Постойте–ка!.. Она сказала, что этот Локхарт будет вести ЗОТИ! Точно! Вот, почему он мне таким знакомым показался…

— «Нимбус?2001», — благоговейно прошептал Драко возле витрины. — Ты был прав, Гарри, за год «Скоростные мётлы Нимбус» выпустили новую модель…

— А?то! Я всегда прав, слушай меня и не пропадёшь, — немного передразнивая Драко, подбоченился я и заржал, а потом поперхнулся, потому что увидел цену этой метлы.

12 августа, 1992 г.

Мир Чёрных Пещер

— Знаешь, Гарри, я не мог до конца поверить… Во всё это, — сказал Снейп–сенсей, неопределённо взмахнув рукой, показывая на небо и костёр, возле которого мы сидели, и даже на тушку кролика, которого мы собирались зажарить после долгих часов плодотворной работы и исследований. — Но, наверное, только маленький волшебник, который не знает границ возможного и невозможного, как обученные по книгам маги, с непосредственным восприятием реальности и магии мог совершить подобное открытие. Я много думал об этом. Ты всегда был удивительным ребёнком. Вдумчивым, рассудительным, пытливым, очень умным. Может, ты в самом деле Избранный? Но не в том банальном смысле, в котором понимают это большинство, а… — он осёкся и задумчиво посмотрел на меня, а я — на него. Не каждый день такой человек, как сенсей, пытается излить душу.

За три прошедших дня в мире Чёрных пещер Снейп–сенсей, казалось, как–то помолодел и был похож на восторженного мальчишку. Конечно, внешне он по–прежнему был сдержан, но его чёрные глаза горели, как у Драко, когда Люциус Малфой всё же купил ему этот «Нимбус?2001».

Мне порой казалось, что я вернулся в своё детство, когда мы были с Саске — командой номер семь — и для нас быть шиноби ещё было некоторой игрой — приключениями на каждом шагу, а не чередой убийств, политикой и грязью. Учиха тоже был сдержан и обзывал меня дураком и неумёхой, но всегда был готов прийти на помощь, и я думаю, что в то волшебное время Саске был немного счастлив, как и я.

Во время войны я часто вспоминал один разговор с Какаши–сенсеем. Когда ему было тринадцать, он потерял всех своих товарищей, всех друзей на миссии, и стал мёртвым внутри, только через много лет наша команда смогла немного растормошить его — он почувствовал себя живым. Думаю, что в тот момент, когда я использовал «Последний вздох Узумаки» я тоже в какой–то мере умер. Я был готов к Чистому миру: в моём мире не осталось никого, ради кого стоило бы жить.

Сначала Дадли, потом Снейп–сенсей, Драко, Невилл, Гермиона, мой Киба — все они смогли заставить меня жить. Снова почувствовать вкус жизни. Желать защитить их мир и моих друзей.

Сначала я злился на Кураму, который принял такое решение за меня — дать мне второй шанс. Но сейчас я на самом деле благодарен своему девятихвостому другу за этот шанс.

— Гарри — удивительный хозяин, — согласно подал голос Киба, нарушив наше молчание, в котором, кажется, было сказано больше, чем используя все слова на свете.

Мой цербер нашёл нас почти сразу после того, как мы в среду, после шести часов вечера, переместились сюда. Та невероятно длинная среда, по моим расчётам, всё ещё идёт в том мире, который мы оставили, и закончится только завтра с утра. Сутки здесь равны примерно двум часам «там».

— Да, согласен с тобой, Киба, — сенсей поковырял веткой в костре, отправив сноп искр в чёрное небо, в котором не было Луны, но зато имелся чёткий светящийся шлейф звёзд — похоже на Млечный путь, но гораздо крупнее и ярче.

Из того что тут было, после того, как мы сюда попали и вообще немного осмотрелись, я только два солнца и местные скалы узнал. Всё сильно изменилось. За прошедших для этого мира почти два с половиной года зелень разрослась, появилась река. Сенсей на мои удивления сказал, что корни растений влияют на почву и вода перестала уходить просто так под землю — так бывает в других странах, более жарких, чем Англия.

Пока я закупался в магическом квартале: а кроме инструментов для зельеварения и новых перчаток из драконьей кожи, приобрёл также мантии у мадам Малкин, Снейп–сенсей, как я понял, развернул целую кампанию. Как он потом мне сказал, он и так собирался хотя бы на неделю выбраться в «заготовительный поход» за ингредиентами, большинство которых всё же составляют различные растения и минералы. Он так и так хотел позвать в него меня, так что у него всё в принципе было готово, и главное — палатка с чарами расширения пространства, в которой была почти целая лаборатория: различные приспособления для сушки или перегонки трав и измельчения камней.