Ураги местом размещения возмущалась и злобно отщипывала крепким клювом картон, но что поделать, не в комнате же держать. Я сделал ей гнездо из своей старой клетчатой рубашки, а потом во время того «налёта» на магический квартал купил и книжку про сов, и свисток, и специальное совиное печенье. Сожравшая половину пачки сова резко подобрела и смирилась, что днём она изображает курочку. К тому же тётя иногда бросала ей всякие остатки и требуху.
Видимо, у Ураги как–то отложилось, что жрать ей дают не за полёты, а за мимикрию. Я когда письмо отправлял, даже заволновался, что сова пешком пойдёт. Но нет. Когда я стал приглядывать себе другого почтальона, и сказал об этом вслух, моя боевая сова распушилась, взлетела на специальный насест, вырвала конверт из рук и понеслась. Вот, что значит правильная мотивация и конкуренция. Впрочем, это не помешало мне отправить дубликат письма с дополнительными короткими инструкциями и самодельным конвертом из собственной бумаги другой совой, той самой сипухой, которую мы с Дадли ловили. Драко вопросительно на меня посмотрел, и я сказал, что письмо для Дадли, в общем–то, не соврал, вкладка для брата в нём тоже была. А я говорил, что Большой Дэ поступил в «Академию Смелтингс» в другом городе.
Кто знает этих волшебников, халявные конверты вполне могут оказаться с какими–нибудь «следилками», или на самой сове — чары, которые, по идее, должны слететь, как только сова пройдёт через мой барьер. В общем, время собирать информацию и попытаться вычислить, верны ли мои предположения.
Вчерашний день, из–за того, что занятий было всего два: история магии и урок Флитвика с новыми движениями палочкой, был довольно насыщенным.
После отправки писем я предложил парням сделать перестановку в комнате, чтобы увеличить свободное пространство. Наше место жительства по площади напоминало форму маффина — скругленная внешняя стена с двумя небольшими стрельчатыми окнами–бойницами, и стены, расстояние между которыми сужалось от окон к двери, расположенной по центру. Из–за того, что не было ни одного прямого угла — всё–таки жили мы в башне, а там архитектура своеобразная, углы у нас скрадывались, делая комнату ещё меньше. Я даже нарисовал план, чтобы показать наглядно, как всё переставить. Нам ещё повезло, что нас всего четверо, с пятой гробокроватью места в комнате становится просто катастрофически мало. А ещё тумбочки!
Мы договорились, что поставим три стола из сундуков поближе к окнам и дневному свету — кто–то будет учить уроки за одним столом вдвоём, или будем меняться, а из одного сундука — сделали шкаф для одежды на неделю, чтобы постоянно не превращать свой сундук в стол, а потом в шкаф. Часть одежды Невилла я положил в свой сундук — благо всех ещё письмом предупредили, что бирки на одежде обязательны. Стиркой тут, кстати, похоже, занимаются эльфы, в углу у входа была небольшая корзинка, на которой было написано «сложить грязную одежду». Мы уже пробовали — всё мгновенно пропадает, а через какое–то время появляется на кровати — чистое и выглаженное.
В общем, решили попробовать такое «совместное проживание». Мою и Невилла кровать поставили вдоль стен, кровати Драко и Блейза оставили почти так, как были, только немного ближе к двери подвинули, шторки они прикрыли. У двери получилась небольшая «прихожая» с узким проходом между кроватями — непонятно что в комнате делается, если кто войдёт. Подвинуть кровати нам помог домовик Хогвартса, которого смог вызвать Малфой, звонко прищёлкнув пальцами. А ещё эльф откуда–то притащил нам три стула[21].
Тем же вечером, когда у первокурсников было собрание перед астрономией, кто–то из девчонок, кажется, Фэй Данбар, возмутилась при рыженькой старосте с седьмого курса, что мы живём в жуткой тесноте, тогда как Хогвартс «такой здоровый».
На мой взгляд, не такой уж этот замок и здоровый. Мы выходили на улицу, чтобы осмотреть его снаружи. Главный учебный корпус, в котором расположены основные кабинеты, имеет четыре этажа и на вид не больше нашей младшей школы в Литтл — Уингинге. Плюс половину занимают оранжереи, которые мы посещали на гербологии. Потом ещё отдельный корпус с нашей башней и Астрономической, и где–то там же располагаются подземелья Слизерина — всё тоже довольно компактно. Думаю, Хогвартс ощущается большим, потому что по нему приходится много ходить: лестницы шевелятся, отправляя куда–то не туда, часть переходов закрыта. Иногда, чтобы дойти до кабинета, буквально расположенного за стеной, надо обойти весь замок, спуститься на два этажа вниз, подняться на три вверх и пройти по переходу. Примерно то же самое объяснила староста, что особо мест нет, да ещё и пара крыльев вообще закрыта из–за того, что замок нуждается в ремонте. Спросила у Данбар что–то вроде: «ты предпочтёшь жить одна в неотапливаемом помещении с протекающей крышей и туалетом в соседнем здании или в тесноте, тепле и сухости?»
Тогда кучерявая и рыженькая Лаванда Браун блеснула, что существуют чары расширения пространства, как в магических палатках делают. Наша староста–семикурсница объяснила нам, что стены замка особым образом зачарованы и магия пространства в нём недоступна.
— К тому же, — добавила староста, — да будет вам известно, уважаемые юные волшебники, согласно биллю о безопасности волшебства, чары расширения пространства категорически не рекомендованы для использования в волшебных домах, а особенно в замках. Магглорождённым ещё позволительно такого не знать, но у вас половина курса — чистокровные волшебники.
— Почему? — почему–то протянула всё–таки большая часть наших и даже несколько второкурсников, которые прислушивались к разговору.
— «Хэмпширская мясорубка», — сказал один из парней–старшекурсников, сидящих с книгой в гостиной. — Был один случай в средние века, когда изобрели эти чары. Один не очень умный волшебник захотел пригласить гостей в свой замок, и из маленькой комнаты сделал огромный банкетный зал. Туда поставили мебель, статуи, стол для пира и пригласили что–то около сотни магов…
— А потом чары разрушились из–за того, что они чувствительны к почти любым всплескам магии, — мрачно добавил Блейз. — И комната снова стала обычной. Со всеми магами внутри. Кого–то выдавило в дверь и в единственное окно, а остальных…
Все ахнули, даже ко мне от мелькнувшей перед глазами картинки, подкинутой воображением, подкатила тошнота.
— Спасти удалось меньше половины, — кивнул тот умник с книжкой, — остальных просто задавило, вместе с хозяином. Теперь такие чары можно использовать только в палатках с мягкими стенами. Если забудешь подновить или они сами разрушатся от активного колдовства внутри — то всё просто вывалится наружу. То же самое в сумках, но обычно внутри такой сумки накладывают ограничивающие чары, чтобы туда нельзя было попасть живому существу и, соответственно, поколдовать там, чтобы разрушить чары пространства[22].
Вторая трансфигурация на этой неделе должна была перейти в практику. У Хаффлпаффа с Райвенкло занятия у МакГонагалл были по понедельникам и средам, и через сестру–близнеца Парвати Патил, которая училась у «воронов», мы уже знали, что будем превращать спички в иголки.
На первом уроке трансфигурации была красивая демонстрация: сначала МакГонагалл превратилась из кошки в человека, а потом заставила свой стол стать здоровым хряком и обратно столом. Все ахали, а я ностальгировал о чакре и теневом перевоплощении. Впрочем, потом дошло, что профессор сделала из стола живое существо, которое само по себе и не подпитывается чакро–магией. И я решил, что это интересно, и данный предмет, вместе с зельеварением, заслуживает моего пристального внимания.
Потом треть урока наша декан говорила вступительную речь, которую я за размышлениями прослушал, а оставшееся время — диктовала различные слова–якоря для облегчения трансфигурации. Вроде как есть стандартный набор слов, отражающий состояние предмета, на котором стоит сконцентрироваться. «Феррум» — железный, «лигнум» — деревянный, «витрум» — стеклянный, «фригоре» — ледяной, холодный, и так далее.
