Я боюсь, что моё объяснение с сенсеем ещё впереди, очень уж многообещающими взглядами он меня провожает, а также подкарауливает в коридорах. Но поговорить нам всё время мешают. МакГонагалл вдруг проявила рвение защищать от декана Слизерина «своих львят» и коршуном накидывалась на Снейпа–сенсея, если тот появлялся выше второго этажа. Видимо, это ещё было из–за матча по квиддичу, который должен состояться через минут пятнадцать.

Мы с Драко достигли поля и забрались на седьмой сектор зрительских трибун по башням–лестницам, назначением которых было также визуально ограничивать высоту полёта основных игроков, для удобства зрителей, ловцы могли летать и выше башен, но тоже не пересекая границ по земле. Основная игра велась примерно на уровне третьего–пятого этажа, по крайней мере, почти прямо перед нами были три вратарских кольца, которые впоследствии досталось защищать команде Гриффиндора. А шестнадцать башен, окружающих овальное поле, были высотой около двадцати метров, то есть в семь этажей.

Нас окликнули Невилл, Блейз и девчонки, все поголовно были замотаны в тёплые красно–жёлто–полосатые гриффиндорские шарфы, на улице было где–то плюс десять, но трибуны располагались довольно высоко и на открытом пространстве, так что периодически налетал весьма холодный ветер. В секторе мы увидели почти всех первокурсников Гриффиндора и Хаффлпаффа. Сестры Патил сидели вместе. У многих «барсуков» были с собой корзинки с бутербродами, так как квиддич игра непредсказуемая. В прошлое воскресение играли Райвенкло с Хаффлпаффом, так пока девчонка–ловец «воронов» поймала, наконец, этот мелкий снитч — крошечный золотистый мячик с крылышками, который приносит команде сто пятьдесят очков и на его поимке игра заканчивается, прошло часов пять. С учётом того, что игра начинается в одиннадцать, все зрители пропустили обед. Правда, непонятно, откуда «барсуки» взяли еду корзинами. Нам для перекуса приходилось оставлять яблоки и делать бутерброды самим из хлеба и ветчины, которые давали на обеде. Малфою родители через день слали посылки, но в основном конфеты и разные сладости, которыми он делился.

Гриффиндорцы подготовились: с собой почти у всех были всякие дуделки и маленькие флажки с символом нашего факультета, Хафлпаффцам тоже вручили эти самодельные флажки, размноженные старостами. Вчера в гостиной репетировали хором вопить тексты поддерживающих кричалок. Оказалось, что братья Рона — близнецы Фред и Джордж Уизли загонщики в факультетской команде, а Симус Финниган очень даже неплохо рисует и у него с собой были краски. Рон отдал Симусу свою простыню, которую, как оказалось, попортила крыса–анимаг, и Финниган нарисовал на этом «холсте» двух рыжих львов, как бы близнецов. Ещё и надпись: «Братья Уизли — вперёд! Гриффиндор победа ждёт!»

Драко тоже внёс свою лепту в подготовку первокурсников к поддержке своей команды. Я узнал, что Малфой тоже умеет рисовать, но не просто красками, как Симус, а магические рисунки — которые шевелятся и обладают анимационной способностью. Как с уважением сказал кто–то из старшекурсников, это — довольно редкий дар, или этому надо очень и очень долго учиться. Мне даже стало интересно, а смог бы Драко, как Сай, рисовать рисунок, который бы оживал, выскакивал из полотна и нападал на агрессора.

В свою очередь я попросил у Хагрида две полутораметровые тонкие жерди, и мы с Дином Томасом вшили их в края полотнища. Так что когда мы с Драко подошли, Дин, Симус и Рон как раз устанавливали на самом последнем ряду нашу «расписную простынь» с двумя разевающими пасти львами, которые довольно агрессивно махали хвостами и передними лапами.

Я подошёл и пошатал транспарант, убедившись, что львы не улетят от порывов ветра.

— Мальчики… А можно мне тоже? — подошла к нам Гермиона. — Я у профессора Флитвика спросила про одни чары…

— Что за чары? — заинтересовался Драко.

— Они должны заставить львов рычать, а буквы мерцать разными цветами.

— Ну давай, — кивнул я.

Гермиона быстро пробубнила что–то себе под нос и взмахнула палочкой. Надпись действительно замерцала, переливаясь красным, оранжевым и жёлтым.

— А теперь добавим звук… — сделала сложный пасс Гермиона. Львы довольно громко зарычали, и, кажется, стали выглядеть более довольными.

— Круто! — хором воскликнули Дин и Симус.

Вылетевшие на поле команды заставили нас занять места, а нарисованных львов снова громко рыкнуть. Я достал из сумки и повесил на шею свой бинокль. В прошлый раз было сложно рассмотреть ловцов, которые носились выше основной массы игроков, так что сейчас я не хотел упускать такого шанса. Бинокль оказался не у одного меня: Малфою прислали что–то похожее, только называлось «омнинокль» и выглядело словно в бинокль набили гвоздей. Если нажать на соответствующие выступающие «гвозди», то можно было увидеть последние несколько минут, куда смотрел, снова; если на другие — то какой–то интересный момент в замедленном восприятии, а если ещё на одну пару, то будет простое приближение, как в бинокле.

Я почувствовал чей–то взгляд и огляделся. В девятом секторе, с противоположной стороны ворот Гриффиндора, сидели преподаватели, я встретился взглядом со Снейпом–сенсеем.

В прошедшую пятницу уже хотел нарваться на отработку, чтобы поговорить с ним, но на зелье из бадьяна, которое должно быстро залечивать раны, у меня не поднялась рука. Более того, убедившись, что «экстракт» сварен почти идеально, кроме полагающегося фиала на проверку, я набрал ещё несколько склянок для своей личной аптечки.

— Гол! Гриффиндор пополняет счёт! Ай да Анджелина, не только прекрасная девушка, но и отличный охотник! Тридцать очков у Гриффиндора! — радостно объявил чернокожий пацан, которого я видел в гостиной факультета.

В бинокль я рассмотрел, что наш комментатор матча — а Рон сообщил, что «это Ли Джордан, приятель Фреда и Джорджа», — сидит в противоположном нам двенадцатом секторе, который открывал вид на центр поля, рядом с ним разместилась МакГонагалл и периодически одёргивала, когда пацан заговаривался. А если судить по комментариям, то этот Ли, вещавший в какой–то магический микрофон, похожий на большой колокольчик, был весьма неравнодушен к этой самой «охотнице Анджелине», которая забила уже третий гол слизеринцам.

Вообще квиддич занимательная игра, в которую играют верхом на мётлах, да ещё и используя при этом четыре мяча трёх видов: квоффл — которым забивают «десятиочковые» голы во вратарские кольца; крошечный золотой «ста пятидесяти очковый» снитч, который должен поймать ловец, чтобы игра закончилась; и два диких бладжера, которые создают суматоху и летают по полю и сами по себе и от ударов дубинок «загонщиков» — нападая на игроков. Драко уже грезит, что на следующий год пойдёт на отборы в команду факультета, в которую принимают со второго курса. Мне летать на метле тоже понравилось, хотя на уроках полётов нам не разрешали разгоняться. Если выбирать, то я бы хотел стать охотником, которых в команде трое — они забивают квоффл. Жаль, что другим игрокам запрещено ловить снитч, если получится. Но при должном умении и скорости охотникам можно накидать довольно много голов, чтобы даже перевес команды соперников в сто пятьдесят очков при поимке снитча их ловцом был неважным. Пока наблюдал за игрой, то созрело несколько комбинаций, которые можно было бы провернуть на поле.

Внезапно прямо в нашу трибуну полетел бладжер, который словно целил в меня, а траектория мяча, который до этого отправил в Анджелину загонщик Слизерина, отчего–то поменялась.

— Осторожней! — оттолкнул я Драко и Невилла от себя, приготовившись ударить, подозреваю, что очень твёрдый мяч. Но за две секунды до столкновения перед нами появился рыжий близнец Уизли и отбил бладжер к центру поля.

— «Выбивание»! Это нарушение правил! — возмутился Рон.

— Что такое «выбивание»? — спросил я.

Первой успела ответить Гермиона, которая уже проштудировала книгу «Квиддич с древности до наших дней», на которую я только ещё посматривал.