— Да, и еще многое другое!

— Нет, это нечто чудесное! Нечто поразительное!

— Да, пожалуй, это нечто чудесное и даже поразительное, если хотите, но мне кажется еще более поразительным то, что почти все наше человечество проводит всю свою жизнь в столь близком соседстве со всеми этими чудесами и ничего не знает о них и даже не интересуется!

— Итак, вы действительно допускаете возможность, — продолжала Гертруда после некоторого молчания, — что Луна сходна с нашей Землей и по своему геологическому строению, и по своим материкам, морям, горам, вулканам и тому подобное?

— Не только допускаю, — улыбнувшись ответил Норбер Моони, — но почти уверен, что это именно так. Не забудьте, что Луна не что иное, как часть Земли, отделившаяся от нее тысячу миллиардов лет тому назад, в эпоху, когда наш земной шар представлял из себя темное тело, состоящее из вращающихся вокруг него обломков. Потому-то химические элементы ее почвы совершенно тождественны с химическими элементами земной почвы; самое большое различие, какое может быть допущено, заключается в иной комбинации этих элементов или же ином распределены между центром и периферией. Однако все исследования заставляют предполагать безусловную тождественность геологического строения Луны и земного шара. Этим я, конечно, отнюдь не хочу сказать, что и жизнь там проявляется, или проявилась, в тех же формах и при тех же условиях. Нет!

Климатические и температурные условия Луны, безусловно, совершенно иные, чем наши. Вследствие ее значительно меньшего размера, ее особого положения и ее чередующихся переходов от холода к теплу и обратно, совершающихся в течение четырнадцати дней, — не только вероятно, но вполне несомненно, что растительное и животное царство Луны являются или являлись совершенно иными, чем наши. Что же касается ее атмосферы, существование которой несомненно, то она до того разрежена, что не имеет ни малейшей аналогии с нашей.

— Вы, конечно, имеете об этом самые новейшие сведения? — насмешливо осведомился доктор Бриэ.

— Да, именно, как вы изволили сказать, самые новейшие сведения, — серьезно ответил молодой ученый. — Все вечера я провожу за наблюдениями, наиболее любопытные из которых и заношу в наш астрономический журнал.

— Так, например, в течение последнего солнечного затмения в прошедшем августе я заметил то самое явление, которое обратило на себя внимание Лосседара и о котором он упоминает в своих трудах: я говорю о закруглениях на концах рожков солнечного серпа. Кроме того, мне случалось несколько раз наблюдать лунный сумрак, о котором уже говорил раньше меня Шретер. Все это доказывает несомненное существование атмосферы, хотя другие признаки, как например, отсутствие градаций и переходов в тенях, которые кидают на равнины горы и кратеры Луны, как бы противоречат этим доказательствам. Вот почему я придерживаюсь того мнения, что лунная атмосфера безусловно существует, но что она настолько разрежена, что, вероятно, совершенно непригодна для дыхания нам, жителям Земли.

— Но, в таком случае, прощай весь ваш блистательный проект!

— Нет, это мы еще увидим! — возразил улыбаясь Норбер Моони. — Мы приняли на всякий случай все необходимые меры предосторожности. Если атмосфера Луны не пригодна для нашего дыхания, мы попытаемся заменить ее нашей; если же это не удастся нам, то мы обойдемся как без той, так и без другой!…

Гости были чрезвычайно заинтересованы любопытными сообщениями Норбера Моони и готовы были без конца слушать молодого ученого, но тот воспротивился этому и потребовал, чтобы приезжие отправились отдохнуть.

Лишь после заката солнца директор «Seleneе Company» согласился продолжать прерванный осмотр сооружений своей обсерватории.

— Я покажу вам нечто такое, чего еще не видел ни один непосвященный в это дело! — сказал он. — Но не думайте, что я поведу вас смотреть страшные рогатые машины или колдовские препараты… нет, все у нас крайне просто.

— Вот прежде всего, — продолжал он, проходя впереди своих гостей в галерею, примыкавшую к «Зале Ручек», — это моя частная обсерватория. Здесь вы не увидите ничего такого, чего бы не могли увидеть и в Париже, Марселе, Монсури или Гринвиче. Подвижный купол, вращающийся на своей оси, телескопы, термометры, витрина с мелкими инструментами, — вот и все. Здесь, направо, у нас большая лаборатория с очагами, колбами, ретортами… а там, слева, у нас помещается склад химических веществ, в котором вы видите громадный запас хлористого калия и большие цинковые коробки.

— Резервуары эти предназначены для того, чтобы быть наполненными кислородом, который даст нам возможность дышать при каких бы то ни было атмосферных условиях, как под водою, так и в воздушном пространстве.

— Дальше идет кладовая, или склад канатов, различных тканей, шелковых и других, и различных материалов для изготовления воздушных шаров и парашютов различных систем и всевозможных размеров, совершенно готовых служить в любой момент, в случае надобности. Все остальные здания представляют собой наши провиантские склады. Там хранятся наши запасы мясных и иных консервов, наша сушеная зелень, вина, морские сухари, мука, крупа, сушеные фрукты и все остальное. Наши цинковые цистерны, вделанные в бетон, вмещают около двадцати миллионов литров воды… Но все это, повторяю, не представляет собою ничего особенно интересного. Достаточно сказать вам, что мы находимся здесь в одноэтажном укрепленном замке, построенном из чистого магнитного пирита и богато снабженном не только всем необходимым для нашей обыденной жизни, но и всем необходимым для астрономических, метеорологических и атмосферных наблюдений для всех физических и химических исследований быстрого изготовления всех тех предметов, какими mi могли позабыть запастись…

— Итак, как видите, до настоящего времени во всем этом нет еще ничего особенно замечательного или выдающегося, если не принять во внимание полную автономию нашего маленького государства, которое в случае надобности могло бы существовать совершенно самостоятельно, как большое судно в открытом море или крепость в осадном положении. Для большего сходства с последней мы имеем еще и прекраснейшие средства к обороне, целый арсенал холодного оружия, ружей и револьверов, два Гаттлинговских орудия и четыре дальнобойных митральезы системы Максима… Вот вам наши материальные условия и условия нашей общественной безопасности, а теперь перейдем к осмотру технических работ, предпринятых нами ввиду того опыта, который я предполагаю сделать в недалеком будущем!

С этими словами молодой астроном ввел своих гостей в круглую залу, занимавшую центр строений. Здесь посетителям представилась только большая круглая, совершенно черная яма, или дыра.

— В этой яме я предполагаю установить в ближайшее время подъемную машину, благодаря которой мы будем иметь возможность в три минуты спускаться к подножию нашей горы. В сущности, это не что иное как глубокий колодец. Я приступил к рытью его тотчас же после того, как покончил с нивелировкой верхней площадки. Это было сделано главным образом с целью зондировать почву и убедиться в геологическом строении Тэбали. Колодец этот вертикально спускается до глубины тысячи пятьсот двадцати метров при диаметре в два. метра с лишком. С помощью пара, который мы применяли к этом деле, вся эта работа была окончена в течение двенадцати недель. Таким способом мне удалось добраться до основания пика и убедиться, что это основание лежит на чистом песке, констатировать однородность состава этой скалы, степень ее магнитности и вследствие этого решиться воспользоваться этой горой в том виде как она есть, вместо того, чтобы сооружать такую гору искусственным путем. Кроме того, колодец этот имеет еще другое применение, которое вы вскоре сами сумеете оценить…

— Вы только что упомянули о паровых машинах, которыми пользовались для сверления этого вертикального колодца, — заметил господин Керсэн, — где же у вас эти машины и каким путем вы могли снабжать их необходимым топливом?