Ну а что скажет думающая по старинке мать? Конечно же, она не станет вопрошать: «Как же это вышло? Что же теперь будет?» Наверное, она молча сядет рядом, будет всматриваться в лицо сына и плакать. Может быть, опустит голову и возьмёт сына за руку, думая про себя: «Даже если ты попадёшь в ад, я последую за тобой».

По правде говоря, такая реакция самая проникновенная, трогает до глубины души. Человеку в безнадёжном состоянии, находящемуся на самом краю, можно сколько угодно говорить: «Крепись!» — этим его не спасёшь. Ведь здесь надо только «горевать».

Рэннё был от рождения человеком, щедрым на сострадание и умевшим «горевать». Некоторые люди говорят, что проповеднические письма Рэннё, которые ещё называют «Письма белых костей», — это сентиментальная риторика, не более. Однако я думаю, что найдётся очень много людей, которые скажут, что, услышав содержание этих писем, они ощутили в груди наплыв самых разных эмоций и глаза их наполнились слезами. На то, как проникновенно рассказывает о «Письмах белых костей» в своём замечательном романе «Чёрный дождь» романист Ибусэ Масудзи, указал исследователь религии Ямаори Тэцуо.[63]

Если воспринимать тексты Рэннё только глазами, они могут показаться неинтересными. Слова все самые обычные, много повторов. Встречаются и расхожие фразы. На первый взгляд — весьма банально, избито.

Но если попробовать прочесть это вслух, музыкальность и полифоническое построение текста исподволь заставят его засверкать и ваша душа завибрирует в ответ. Я хочу сказать, что этот текст оживает, лишь когда его читают вслух хором или когда слушают в исполнении живого голоса.

Это не такой текст, который сохраняет свой блеск всегда. В обычном виде он спит. Он захватывает неожиданно и мощно, словно вы впервые встретились с человеком, когда он находился в состоянии полного душевного упадка, а потом он вдруг изменился до неузнаваемости.

Рэннё был не из тех, кто равнодушен к сильным и горячим человеческим чувствам, к горю и слезам. Он хорошо понимал, как велика сила людских эмоций. Но я думаю, что боль, которую носил в себе сам Рэннё, была сильнее в десятки раз.

Он и сам жил страдая. Поэтому не мог пройти мимо чужих страданий, не мог не вздохнуть невольно о чужом горе и не выплеснуть свои чувства в молитве — так я это себе представляю.

Я думаю, что, может быть, именно в наше время необходима философия, обозначаемая словом «горевать», я подразумеваю под этим словом попытку исцеления людских душ.

Горевать — это значит, издавая стоны, вновь оплакать своё бессилие: «Почему я ничего не могу сделать для этого человека? Неужели я оставлю его, зная, что он уходит навсегда? Почему в разгар войны в сердцах я не властен остановить кровопролитие?» Люди должны дорожить своей способностью так горевать.

После войны мы пытались среди нашего влажного климата создать сухую и рациональную культуру. И мы действительно построили рациональное и эффективно функционирующее общество, правда, в результате наступило время, когда иссушенные людские сердца дали трещины.

Изначально в основе японской души лежит чувство — влажный мир японских эмоций. Интеллектуализм Нового времени эти эмоции, или «сантименты», безоговорочно презрел, но невозможно полностью отказаться от чего-то, лежащего в самой основе.

Однако сейчас всё это окончательно засохло и идёт к своей гибели. Дамба только тогда дамба, когда она сдерживает напор полноводного течения. Если же вода ушла, у основания дамбы появляются трещины, всё высыхает, а рыба дохнет. Разве не пустым разговором будет разговор о человеческой душе исключительно с научных и рациональных позиций? Уж как только ни бьются над проблемой специалисты: воспитание души, новая мораль… Но что мы в действительности способны сделать?

Я не могу избавиться от ощущения, что нам не надо презирать или опасаться чувств и горьких переживаний, «сантиментов», и что самой великой из задач, стоящих сейчас перед нами, является задача воспитания в людях богатой эмоциональной сферы, чувств, которые стали бы почвой для развития истинного интеллектуализма.

This book has been selected by the Japanese Literature Publishing Project (JLPP)

an initiative of the Agency for Cultural Affairs of Japan.

ИЦУКИ ХИРОЮКИ

КАПЛИ ВЕЛИКОЙ РЕКИ

Перевод с японского

Ирины Мельниковой

Санкт-Петербург

ГИПЕРИ0Н

2014