Подойдя ближе, Том насмешливо поклонился. У него в руках не было меча Шеклтона, но в груди пылало непобедимое сердце капитана. Тусклый свет фонаря едва освещал улицу, лица приятелей оставались в тени. Никто не произнес ни слова. Да и что говорить, все было ясно без слов. По приказу Джеффа мужчины окружили его и выставили вперед кулаки. Казалось, никто не хотел начинать драку первым. Том понял, что инициатива негласно передана ему. «Ну, кто первый?» — спросил он себя, оглядывая своих противников. Он сделал шаг по направлению к Майку, но в последнюю секунду резко развернулся и нанес удар ничего не подозревающему Джеффу. Кулак попал тому прямо в лицо с такой силой, что Джефф не удержался на ногах. Брэдли бросился в атаку, но Том успел увернуться и двинуть его локтем в живот, заставив согнуться пополам. Но от ручищи Спарелла ему не удалось ускользнуть. Удар был чудовищным. Все вокруг заходило ходуном, рот Тома наполнился кровью, и он судорожно попытался удержать равновесие, чтобы не упасть. Но великан не собирался давать ему передышку. Следующий удар пришелся прямо в челюсть, она хрустнула, и Том повалился на землю. В то же мгновение носок чьего-то сапога ткнул его в ребра, и Том понял, что дальнейшая борьба бесполезна.

Это был конец. Град ударов, обрушившийся на юношу, означал, что Джефф с Брэдли пришли в себя и снова присоединились к драке. Сквозь пелену, застилавшую глаза, Том увидел книгу Уэллса, выпавшую из его кармана и валявшуюся теперь на мостовой. Цветок Клер лежал рядом, прямо в грязи, отсюда он казался желтым мерцающим огоньком, который потихоньку угасал и скоро должен был угаснуть навсегда, как и его собственная жизнь.

Когда град ударов наконец прекратился, Том, стиснув зубы от боли, протянул руку, пытаясь достать нарцисс Клер. Попытка закончилась неудачей, потому что в этот момент кто-то схватил его за волосы и потянул вверх.

— Неплохо, Томми, это было неплохо, — прошептал Джефф Уэйн ему прямо в ухо, после чего издал то ли смешок, то ли всхлип. — К несчастью, как ты ни старался, тебя ждет все тот же конец.

Он взглядом приказал Майку Спареллу взять Тома за ноги, и через мгновение юноша почувствовал, как его волокут куда-то — видимо, навстречу судьбе, которая сейчас, когда он вот-вот готов был потерять сознание, уже ни капли его не волновала. Через несколько минут приятели грубо бросили его на землю, как мешок с мусором. Шум воды и удары лодок о пристань подтвердили худшие подозрения: его притащили на берег Темзы, вероятно, чтобы сбросить в реку. Но ничего не происходило. Том мечтал впасть в сладостное забытье, но что-то мешало ему: что-то, похожее на мягкие и теплые прикосновения к окровавленному лицу. Видимо, кто-то из его палачей решил перед смертью придать ему достойный облик, стирая с щек запекшуюся кровь куском мокрой ткани.

— Этерна! Ну-ка иди сюда сейчас же! — крикнул кто-то.

Том почувствовал, что прикосновения прекратились, а через мгновение послышались тяжелые шаги медленно приближающегося к нему человека.

— Поднимите его, — приказал чей-то голос.

Приятели грубым рывком поставили Тома на ноги, но они отказывались слушаться, и тело его сразу же сложилось почти пополам, как у марионетки, которой внезапно перерезали нити. Он упал на колени. Чья-то рука успела схватить его за ворот рубахи, не давая снова повалиться на землю ничком. Преодолев рвотные позывы и попытавшись сфокусировать взгляд, Том безо всякого удивления обнаружил перед собой гигантский силуэт Гиллиама Мюррея, медленно и вальяжно приближающегося к нему. Вокруг Мюррея бегал и подпрыгивал его пес. У предпринимателя был несколько раздосадованный вид, как у человека, которого из-за какого-то пустяка подняли посреди ночи и заставили вылезти из постели. Казалось, он забыл, что именно по его приказу затевалась вся операция. Мюррей остановился в паре метров от Тома и внимательно смотрел на него несколько секунд. На его губах играла насмешливая улыбка.

— Ах, Томми, Томми, — произнес он наконец тоном отца, упрекающего провинившегося ребенка, — ну почему мы с тобой попали в такую неприятную ситуацию? Неужели так сложно было выполнять мои простейшие правила?

Том молчал. Не столько потому, что вопрос был риторическим, сколько потому, что сильно сомневался, что смог бы произнести членораздельно хотя бы одно слово со ртом, полным крови и обломков зубов. В голове немного прояснилось, и он увидел, что действительно находится на пристани, в нескольких шагах от реки. Кроме Мюррея, стоявшего перед ним, и его бывших товарищей, ждущих приказа, на берегу никого не было. Место было выбрано превосходно, никто никогда не узнает о том, что здесь произошло. Здесь умирали не известные никому люди, которых никто не знал. Их бездыханные тела сбрасывали в Темзу под покровом ночи как мусор, а город продолжал безмятежно спать. И на следующий день никто не замечал их исчезновения. Так будет и с ним: ни один человек никогда не спросит: «А где же Том Блант?» Жизнь пойдет своим чередом и без его в ней участия, поскольку он так и не совершил ничего, что как-то повлияло бы на ее течение.

— А знаешь, что самое забавное, Том? — спокойно спросил Мюррей, подходя к краю пристани и внимательно обозревая непроглядную черноту воды. — Тебя ведь выдала ее любовь.

Том снова ничего не ответил. Он только посмотрел на своего шефа, который продолжал пристально вглядываться в темные воды Темзы — бездонный ларец, где он хранил все, что приносило ему какие-либо проблемы. Через пару секунд Мюррей повернулся к Тому и посмотрел на него с улыбкой, одновременно казавшейся и насмешливой и сочувственной.

— Да, да. Я никогда бы не узнал о вашей идиллии, если бы она не явилась ко мне в агентство на следующий день после экскурсии, чтобы попросить адрес какого-нибудь предка капитана Шеклтона.

Мюррей замолчал, давая Тому возможность переварить сказанное, потому что по его изумленному лицу он понял, что девушка не сказала ему об этом ни слова. Впрочем, он так и думал. Да и было ли это важно? С ее точки зрения — конечно нет. С точки зрения Гиллиама, это было роковой ошибкой.

— Я понятия не имел, чего хочет эта девушка, — добавил он, приближаясь к Тому короткими шажками. — Сказал ей пару глупостей и отправил домой. Но мне стало любопытно, и я отправил одного из моих людей проследить за ней. Нужно было убедиться, что она ничего не подозревает. Ты ведь знаешь, как я не люблю, когда кто-то сует нос в мои дела. Но мисс Хаггерти и не думала ничего разнюхивать. Совсем наоборот, правда? Ты не представляешь моего удивления, когда мой информатор сообщил, что она встретилась с тобой в чайном салоне, а потом… Ну, ты и сам знаешь, что потом было в пансионе «Пикар».

Голова Тома низко склонилась. Было непонятно, произошло это от охватившего его стыда или у него в глазах снова начало темнеть.

— Мои подозрения подтвердились, — продолжал Гиллиам, которого явно забавляла реакция Тома, — хотя все оказалось не так, как я думал. Я собирался убить тебя прямо тогда, но меня привело в настоящее восхищение то, как ты воспользовался ситуацией. Но неожиданно ты сделал ход конем — отправился в дом Уэллса. Это заинтриговало меня, захотелось увидеть, что ты задумал. Если ты собирался выдать нас, то выбрал не то лицо. Как ты и сам мог сразу убедиться, Уэллс — единственный человек в Лондоне, который знает всю правду. Но нет, твои намерения были гораздо благороднее.

Гиллиам продолжал расхаживать короткими шагами перед Томом. От его движения взад и вперед доски пристани неприятно колыхались. Сидящая чуть поодаль Этерна с любопытством наблюдала за происходящим.

— Когда ты вышел из дома Уэллса, ты направился в Харроу и спрятал какое-то письмо под камнем. Мой шпион немедленно принес мне его, и, прочитав, я понял все. — Мюррей лукаво подмигнул Тому. — Должен признать, я неплохо развлекся, читая ваши письма, которые мой человек приносил мне, как только они появлялись под камнем, и клал обратно, до того как за ними придут. Таким образом я прочел их все, кроме последнего, разумеется. Ты так стремительно забрал письмо, что мне пришлось выкрасть его у Уэллса, воспользовавшись тем, что он каждый день совершает свои дурацкие прогулки на этом нелепом агрегате, называемом велосипед.