Увидев свет в мае 1895 года под названием «Машина времени», роман произвел настоящую сенсацию. До августа Хейнеманн напечатал тысячу пятьсот экземпляров в твердом переплете и семь тысяч в мягкой обложке. О книге говорили все, хотя и не то, что мог предположить автор. Уэллс полагал, что публика обратит внимание на злую и точную метафору капиталистического общества. Разве не очевидно, что морлоки — эволюционировавший рабочий класс, обреченный на тяжкий труд и невыносимую жизнь под землей, пока бездельники-аристократы наслаждаются солнцем. Чтобы встряхнуть общество, писатель сделал прекрасных и бесполезных, как последние Каролинги, элоев добычей для морлоков, страшных дикарей. Однако, к недоумению Уэллса, читателей захватила сама идея путешествий во времени. Но, как бы то ни было, книга, написанная в ужасных условиях без особой надежды, книга из сорока тысяч слов, которую собирались продавать в нагрузку к рекламному каталогу, открыла своему автору дорогу к славе или, по крайней мере, позволила к ней приблизиться. И это было куда больше, чем он мог ожидать, написав первое из сорока тысяч слов.

Сделавшись известным писателем, Уэллс первым делом сжег все экземпляры «Аргонавтов Хроноса», которые сумел разыскать, спеша уничтожить свидетельства своей первой неудачи, как преступник уничтожает следы преступления. Пусть все считают совершенный стиль «Машины времени» творением гения, а не результатом долгих терзаний и тяжелого труда. Потом он попытался наслаждаться славой, но это оказалось не так-то легко. Теперь Уэллс был не просто известным писателем, но известным писателем, обремененным заботой о большом семействе. И хотя после свадьбы они с Джейн переехали в домик с садом в Уокинге — среди шляпных корзинок миссис Уэллс, словно петушок среди кур, громоздилась ивовая корзинка, — писатель не мог позволить себе почивать на лаврах. Надо было продолжать писать, писать все, что угодно, любую чушь, лишь бы она продавалась.

Найти новый сюжет не составило труда. Уэллс выудил его со дна ивовой корзинки. Запустив в нее руку, он, будто фокусник кролика, извлек на свет божий очередной роман под названием «Чудесное посещение». Действие в нем происходило в затерявшейся среди болот деревушке Сиддерфорд жаркой и влажной августовской ночью, когда на землю сошел ангел. Местный викарий, будучи страстным орнитологом, отправился на охоту за таинственной птицей и успел выстрелить в нее из ружья, повредив ангельское крыло, прежде чем разобрался, в чем дело, и забрал посланника небес к себе, чтобы обработать его рану. Узнав своего гостя поближе, викарий убедился, что ангелы, несмотря на весьма необычный вид, существа милые и доброжелательные и у них есть чему поучиться.

Историю ангела, равно как и остров доктора Моро, Уэллс придумал не сам, однако он предпочитал считать это не плагиатом, а данью памяти выдающегося человека по имени Джозеф Меррик, который, как и предсказывал доктор Тривз, скончался от своей чудовищной болезни через два года после того памятного чаепития. Хирург увековечил память о Человеке-слоне по-своему, поместив его скелет в музее Королевской лондонской больницы. Уэллс оказался прав: Меррик действительно вошел в историю.

Благодаря «Машине времени» в историю вошел и сам писатель, по крайней мере, ему очень хотелось в это верить. Кто возьмет на себя смелость предсказать будущее? Разве что тот, у кого на чердаке спрятана машина времени.

Сумерки вступали в свои права, окрашивая все, что было в мире, медным цветом, и Уэллс, неподвижно сидящий за кухонным столом, казался скульптурой, вылепленной из теста. Писатель тряхнул головой, чтобы прогнать воспоминания о «Спикере» и его желчных критиках, и переключился на вечернюю почту. Оставалось надеяться, что очередная газетенка не прислала ему приглашение сделаться штатным предсказателем будущего. После «Машины времени» газетчики присвоили Уэллсу титул главного провидца, и с тех пор дня не проходило без предложения продемонстрировать свои способности.

Однако, распечатав конверт, Уэллс убедился, что на этот раз его звали не в предсказатели. Фирма «Путешествия во времени Мюррея» прислала литератору свой рекламный листок, к которому прилагалась визитка самого Гиллиама Мюррея и приглашение принять участие в третьей экспедиции в 2000 год. Сжав зубы, чтобы не выругаться вслух, Уэллс смял листок и яростно отбросил прочь, как незадолго до этого журнал.

Бумажный комок совершил полет по искривленной траектории и угодил в лицо человеку, которого вовсе не должно было быть в кухне. Уэллс воззрился на пришельца в крайнем изумлении. Элегантный молодой человек потирал щеку, ставшую мишенью для бумажного шарика, и качал головой, словно укоряя расшалившегося ребенка. Рядом с ним, чуть позади, стоял другой мужчина, несомненно, близкий родственник первого — столь схожи были их черты. Писатель уже собирался извиниться за досадную оплошность и заодно поинтересоваться у непрошеных гостей, какого дьявола они делают в его доме. Но незнакомец его опередил.

— Мистер Уэллс, я полагаю, — произнес он, направив на писателя пистолет.

Молодой еще человек с птичьим лицом. Таким Эндрю увидел автора «Машины времени» — романа, который потряс всю Англию, пока он сам бродил, словно призрак, по аллеям Гайд-парка. Обнаружив, что парадная дверь заперта, Чарльз не стал стучать, а вместо этого потащил кузена на задний двор, откуда им не составило труда проникнуть в тесную, скромно обставленную кухню.

— Кто вы и что делаете в моем доме? — спросил Уэллс, не решаясь подняться из-за стола и стараясь говорить вежливо, чтобы не ссориться с вооруженным человеком.

Не опуская пистолета, Чарльз кивнул кузену. Пришло его время действовать. Эндрю обреченно вздохнул. Он начал жалеть, что не доверился брату и не спланировал вторжение заранее: врываться в дом знаменитого писателя и угрожать ему пистолетом явно не стоило. Но отступать было поздно, и Харрингтон решил импровизировать. Что делать, он понятия не имел, но понимал, что действовать надо агрессивно и напористо, в заявленной Чарльзом манере. Достав из кармана старую газетную вырезку, Эндрю грубо, как того требовали обстоятельства, швырнул ее на стол прямо перед Уэллсом.

— Я хочу предотвратить это, — заявил он не терпящим возражений тоном.

Писатель равнодушно глянул на вырезку, потом внимательно посмотрел на двух злоумышленников, переводя взгляд с одного на другого, вновь опустил глаза и начал читать. Его лицо ничего не выражало.

— Мне очень жаль, что эти трагические события имели место, но они остались в прошлом. А прошлое изменить нельзя, — угрюмо сказал он, возвращая Эндрю заметку.

Растерянный Харрингтон взял из рук писателя пожелтевший газетный листок и, помедлив, убрал его обратно в карман. Явно чувствующие себя очень неловко в тесной кухне, в которую после их вторжения, казалось, не удалось бы втиснуть и булавки и в которой тем не менее помещался еще один предмет, правда отнюдь не громоздкий — я говорю о велосипеде новой модели, занимавшем не слишком много места благодаря алюминиевым трубкам, ромбовидному седлу и современным шинам, — братья молча переминались с ноги на ногу, будто актеры, забывшие текст.

— Вы ошибаетесь, — нашелся наконец Чарльз. — Прошлое можно изменить. Если в вашем распоряжении есть машина для путешествий во времени.

Уэллс взглянул на него со смесью жалости и сострадания.

— Ясно, — пробормотал он, словно с внезапным разочарованием осознав смысл происходящего. — Но вы ошибаетесь, если думаете, что у меня есть такая машина. Я всего лишь писатель, джентльмены. — Уэллс с виноватым видом пожал плечами. — И никакой машины времени у меня нет. Я ее выдумал.

— Я вам не верю, — заявил Чарльз.