Весь день меня свербило пакостное чувство близких неизбежных неприятностей. А ближе к вечеру, это чувство нашло свое воплощение.

С севера потянул довольно сильный ветер, а вместе с ним стала доноситься едва слышная ружейная пальба.

— Версты три, кабы не больше. — Серьга приложил ладонь к уху и зачем-то шумно втянул в себя воздух, словно хотел учуять запах стрельбы. — И удаляется.

— Кошкин наткнулся? — Свиньин закаменел лицом. — Больше японцам здесь не с кем воевать.

— Так надо на помощь идти! — Собакин вскочил с бревна. — Пока не поздно! Хотя бы отвлечем на себя, дадим уйти. Выступаем?

— Сядьте на место, подпоручик.

— Но, Александр Христианович, там же наши! — подпоручик зло набычился.

— Сядьте! — уже резче приказал я. — Вы ничем им уже не поможете. Просто не успеете, а пока доберетесь до места, трижды себя обнаружите. Медлить тоже нельзя, может вернутся в Александровск тот батальон, что прибыл вчера. У этой задачи нет положительных решений.

Собакин скрипнул зубами, но смолчал.

— Операцию начнем сегодня в полночь, — продолжил я. — А за своих отомстим. С лихвой отомстим. Это самое большее, что мы можем сделать. Начинайте готовить бойцов к бою…

К вечеру сильно потеплело, и я пошел к ручью, чтобы вымыться. Всякое может случится, а на свидание с Господом или кто там грешников принимает, вонючим как черт являться не гоже.

Мылся долго, с удовольствием, а когда уже начал одеваться, почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

— Подглядываете, Майя Александровна?

— Я не подглядываю… — смутилась Майя. — Я вас, простите, уже во всяких видах насмотрелась. Просто я тоже хотела вымыться.

— Не смею препятствовать.

— Но… — девушка покраснела.

— Вас что-то смущает? Нагота естественное состояние человека. Хорошо, не стоит краснеть. Я вас посторожу. И отвернусь, отвернусь…

Вопрос с собственной помывкой пришлось отложить и заняться караульной службой. Впрочем, я совместил приятно с полезным и вовсю подглядывал. Правда, скорее всего, Майя об этом прекрасно догадывалась, но визжать и ругаться не стала. А потом вышла на берег, и вовсе позвала меня:

— Саша…

— Майя?

— Чего вы ждете? — недовольно бросила девушка. — Поцелуйте же меня.

Тут все и случилось.

Уже потом, мы лежали на траве, а Майя всем телом прижималась ко мне и горячо шептала:

— Не надо ничего мне обещать, не надо. Я сама так захотела. И ни о чем не жалею. Потому что… это было прекрасно… И если нам суждено умереть…

— Нам суждено жить, — я поцеловал девушку. — Долго и счастливо.

— И ты будешь рядом?

— Буду. Но не всегда.

— Мог бы и соврать… — Майя фыркнула. — Но лучше будь всегда честным.

— Буду. Но не всегда.

— Ты просто несносен!

Перед тем, как возвращаться на стоянку, она сняла с себя тоненькую цепочку с небольшим медальоном и повесила мне на шею. Маленький кружок из потемневшего серебра, с вычеканенным на нем, уже почти стершимся изображением креста и еще каких-то непонятных знаков.

— Осетины христиане, но одновременно остались немножко язычниками, — объяснила Майя. — Этот амулет очень старый и приносит счастье. Пусть он всегда будет с тобой…

Я в ответ ее молча поцеловал.

Немножко счастья мне точно не помешает.

А как только стемнело, мы вошли в Александровск…

— Черт… — я глянул на светящийся циферблат трофейных часов. — Сколько можно возиться…

Полтора часа назад, отправил две группы перерезать телеграфные и телефонные провода — раньше было нельзя — японцы могли всполошиться. Первая уже вернулась, а вторая по неизвестной причине задерживается. Атака назначена ровно на полночь, с разных направлений, несколькими отрядами, работаем строго по часам, никаких согласований в случае непредвиденных обстоятельств не предусмотрено, увы, портативных раций пока и в помине нет и еще долго не будет, так что любая несогласованность, грозит нешуточными неприятностями.

Раздался шорох и из кустов, словно чертик из коробочки, выскочил Назарка, мальчишка прибившийся к нам вместе с людьми Петухова.

— Готово… — гордо объявил он, но увидев мое лицо, торопливо зачастил: — Дык, отходили подальше, чтобы японы не заметили.

— Молодец, — коротко бросил я, шагнул к Майе, взял за ладони, подержал их в своих несколько секунд, а потом тихо скомандовал: — Выступаем.

Сестры пока оставались на стоянке; не скажу, чтобы они это восприняли с удовольствием, но хотя бы перечить не стали. Увы, от шальной пули никто не застрахован. Опять же, черт его знает, как дело обернется. Японцев больше в полтора раза, да и удача персона довольно капризная.

С сопки спустились без неожиданностей, за несколько десятков метров до окраин Александровска, я притормозил отряд, а дальше пошел только с айном и Лукой. Тайто, как лесной житель, от рождения отличный лазутчик и диверсант, к тому же, я очень рассчитываю на его лук, а великан, несмотря на свои грандиозные габариты, умеет двигаться быстро и бесшумно.

Японцы беззастенчиво пользовали еще русский сторожевой пост. В мерцающем свете керосинового фонаря, висевшего на полосатой караульной будке, угадывалась короткая плюгавая фигурка в неопрятно топорщащейся шинели. Еще двое, как оловянные солдатики, торчали у шлагбаума. Смена караула только произошла, и солдатики все еще образцово-показательно демонстрировали службу, на тот случай, если разводящий вдруг вернется для проверки.

Впрочем, долго усердствовать они не стали: один остался, а остальные распалили небольшой костерок в сторонке, уселись возле него и принялись жарить курицу, насаженную на палку, как на вертел.

Я вытащил из колчана длинную стрелу с плоским широким наконечником, наложил ее на тетиву и плавно поднял прихватизированный у айнов лук. За время своих средневековых похождений, я стал неплохим арбалетчиком, из лука стрелять тоже научился, правда гораздо хуже, но на расстоянии в двадцать метров, все равно уверенно попадал в небольшую тыкву. Примерным размером с башку среднестатистического японца.

Коротко тренькнула тетива — стрела с легким свистом спорола воздух и с глухим стуком впилась в затылок одного из солдат у костра. Почти стразу же завалился прямо в огонь второй — айн, как всегда, сработал на отлично.

Мерзко запахло паленой шерстью, японец в будке встревоженно обернулся и тут же рухнул на колени, тоненько вереща и судорожно пытаясь дотянуться правой рукой до засевшего под лопаткой древка.

Я быстро добежал до него, пинком опрокинул и коротко рубанул по затылку томагавком. А потом ухватил за воротник шинели и поволок в кусты на обочине дороги. Лука туда же разом оттащил остальные трупы.

Я глянул на часы и удовлетворенно хмыкнул.

— Лиха беда начало…

И отмахнул айну.

В воздухе тут же раздалось громкое уханье, а еще через несколько минут из зарослей начали выскакивать едва заметные в темноте фигуры.

Окраины проскочили быстро, огородами, затем отряд разделился. Максаков с двумя десятками бойцов помчался сразу к пристани, а я со своими направился к резиденции генерал-губернатора.

Северней работал отряд Собакина, держа направление на тюрьму: выстрелов слышно не было, значит им тоже удалось войти в Александровск без шума.

Задумка простая, скрытно проникнуть в поселок, ударить по ключевым точкам, а дальше сразу отступить к причалам и сесть в глухую оборону, дожидаясь пока Максимов раскочегарит японскую лоханку.

— Так… — я притормозил, сориентировался по угадывающемуся в темноте куполу церкви и рысью припустил по улице. Рядом бежал интендант, чуть поодаль Лука с Тайто, а основная группа позади всех.

Но только выскочил из переулка, как нос к носу столкнулся с японским патрулем из пяти солдат.

— Твою мать… — ругнувшись от неожиданности, я снес первого прямо на ходу, с налета рубанув томагавком по черепу, в развороте секанул второго, отпрянул в сторону, чтобы выбрать следующую цель, но Свиньин уже закрутился в серии размашистых ударов и, в буквальном смысле, раскромсал остальных.