С управляющим прощаться не стал, наоборот — продлил аренду жилья ещё на месяц… А не вернусь к сроку — бывает. И довольно часто… Подержит он мои вещички у себя, а потом… Да какая мне разница что будет с ними потом? Вещи обезличены; отпечатков моих пальцев нигде нет… Даже жировых отложений в виде не стиранных вещей: всё было разбросано по мусорным бакам Мадрида. А то, что осталось — куплено с рук на барахолках… Так что — прощай Мадрид… На пароход я заходил как канадский рейнджер, отправленный в длительный пеший маршрут по местам, где не ступала нога человека. Лояльного рейнджеру. Тёплый спальник; два тёплых одеяла; продуктов на 15 дней; три смены нижнего белья и два комплекта тренировочной формы… Ну и по мелочи ещё кое чего нужного. Оружие и ножи, которые я привёз сюда — естественно с собой. И — не удержался: повёз трофей из Испании — Браунинг Хай Пауэр. Калибр 9 мм; 13 патронов; присоединяемая к пистолету — в виде приклада, кобура как у Маузера и у пистолета Стечкина — в будущем… В общем — к путешествию готов! А что сухомятка — так это не проблема: думаю нальют мне горяченького — если хорошо "попросить"… Зашёл по трапу — человек-гора; скинул рюкзак и поволок его лестницами да коридорам в трюм. Там — закинул на высокий ящик, крепко закреплённый канатами. Отошёл, посмотрел — ничего не видно. Вот и славно! Пока — мне здесь делать нечего — поднимусь ка на палубу. Поднялся — вежливо пропуская мимо себя не видящих меня матросов и пассажиров. Чувствую — пол, чуть заметно, завибрировал — значит запустили моторы… Вышел — красота! Вокруг вода — буксир вытащил нас на внешний рейд. Дальше — мы уже сами, своим ходом…

И потекли монотонные будни… Вообще то не так уж и монотонные: и тренировки по рукопашному бою — правда только "с тенью"; и физическая накачка; и повышение навыков ментального и гипнотического контроля… Особенно трудным было совершенствование психотехники. Нужно было суметь и на человека воздействовать и результат воздействия оценить и сделать так, чтобы человек не удивился сделанному и не задумался — а почему это я сделал такое и именно так? А ещё и "попрошайничество" на кухне! Это же не круизный лайнер с шведским столом: подходи и бери чего душа пожелает и на столе лежит! Народу немного и недостача лишней порции, особенно повторяющаяся — может навести на ненужные мысли… Возможность легализоваться через несколько дней как "безбилетный заяц" или особо важная персона я отмёл после нескольких дней наблюдения за начальством: очень уж все были нервными, да дёрганными! Видимо жернова молоха по имени "кровавый монстр НКВД" уже начали раскручивать свою адскую работу. А может сказались непонятные события и смерти в Испании…

9 ноября — после грандиозного праздника, посвящённого очередной годовщине Октябрьского переворота, именуемого сейчас Октябрьской революцией, Сталин наконец то — с непонятным трепетом придвинул к себе одиноко лежавшую на краю стола обычную канцелярскую папку. Открыл… Кроме листа бумаги — первого письма незнакомца, так и не найденного Ежовым — лежало открытое и проверенное на отсутствие ядов, второе письмо… Отогнув клапан конверта Вождь запустил в него пальцы и вытащил… ещё один запечатанный конверт! И очередной лист бумаги, сложенный вдвое. Развернул его и начал читать… Чем дальше Сталин читал второе послание, тем больше багровел! Наконец — выронив лист из пальцев, стукнул кулаком по столу, выругался по-грузински и, вскочив из-за стола, зашагал по кабинету разъярённым тигром! Походил, успокоился. Вызвал секретаря, бросил: Машину!

Машина Вождя, сопровождаемая машиной охраны, подъехала к воротам старинного красивого здания в Настасьевском переулке под номером 3. К машине подбежал лейтенант НКВД; заглянул внутрь и приказал открыть ворота. Машины проехали внутрь, а лейтенант позвонил по телефону на Лубянку… У входа в здание часовой НКВД вытянулся в струнку, отдал честь! Сталин, машинально, поднёс пальцы к фуражке и прошёл внутрь. Внутри новый лейтенант выслушал Вождя и показал рукой — куда нужно идти. Сам же пристроился сзади… Спустившись по крутой лестнице Вождь вошёл в обширный подвал, вплотную заставленный деревянными ящиками. К нему тут же подошёл черноволосый мужчина, представился: заместитель директора Гохрана Логман Аркадий Самуилович… И застыл почтительно…

— У вас есть здесь заместитель? — негромко спросил Вождь…

— Да товарищ Сталин… — подобострастно произнёс зам директора…

— Позовите его сюда… Логман повернулся и махнул рукой. О сидящих за столами сотрудников отделился щупловатый мужчина средних лет. Не еврей… — облегчённо вздохнул про себя Сталин. Если бы кто то — ещё несколько месяцев тому назад, плохо отозвался о евреях в присутствии Вождя — мог бы поиметь немалые неприятности! А вот сейчас… — Сталин рад, что заместителем оказался славянин… Подошедший представился. Вождь отправил зам директора заниматься своими делами, а подошедшего "потянул" за собой, неспешно шагая вдоль штабелей одинаковых деревянных ящиков…

— Вы ведь зам Логмана? — спросил вдруг, остановившись, Сталин.

— Старший сотрудник отдела ценностей товарищ Сталин — спокойно ответил мужчина. Вождь кивнул задумчиво и вдруг спросил:

— А вы ничего странного не заметили товарищ старший сотрудник — сортируя ящики с золотом? Старший метнул быстрый взгляд на зама, продолжавшего непрерывно следить за беседовавшими…

— Заметил, товарищ Сталин… — взволнованно произнёс он — по привычке понизив голос… Вождь вопросительно поднял бровь…

— Я заметил товарищ Сталин, что в открываемых ящиках — первых двадцати — двадцати пяти лежало десять слитков. В ряд… А после них — по семь и три из них лежали поперёк ящика…

— Вы говорили о своих наблюдениях кому либо? — Сталин пристально посмотрел в глаза старшему сотруднику отдела ценностей.

— Я сказал о своих наблюдениях товарищу Логману, но он приказал мне заниматься своими прямыми обязанностями: сортировкой и взвешиванием… — глядя прямо в глаза Вождю, ответил старший сотрудник.

— Значит заниматься своими прямыми обязанностями… — задумчиво протянул Сталин и добавил странную фразу — и опять он прав… Развернулся; посмотрел в сторону зам директора. Тот тут же подошёл…

— Вы отстраняетесь от должности зам директора гохрана. Временно им побудет этот товарищ… — показал глазами на старшего сотрудника. А с вами побеседуют товарищи из НКВД… Логман рухнул на пол…

Вернувшись в кабинет, Сталин ещё раз прочитал текст, отпечатанный на машинке… Да… — он не будет предъявлять претензии испанскому правительству: незнакомец всё точно разложил по полочкам! И опять здесь засветились евреи…Мехлис… Орлов-Фельдбин… Розенберг… Сташевский… Кто там у нас ещё? — посмотрел в текст Вождь… Зиновьев, Каменев, Рейнгольд, Томский… Назначенный начальником самостоятельного 1 го отдела (охрана высших должностных лиц) главного управления госбезопасности Паукер — тоже еврей…

— Обкладывают суки! — скрипнул в ярости зубами Сталин. Успокоился — что там ещё? Донесение разведки о связях оппозиционных Гитлеру генералов с высшим генералитетом СССР: Тухачевским, Уборевичем, Якиром, Примаковым, Гамарником… Да ведь это же заговор! — в очередной раз вспылил Сталин, хотя это донесение читал совсем недавно… Рыков — бывший глава правительства снят — в августе с поста наркома связи… Нарком НКВД Ягода (Иегода) — снят с поста наркома в сентябре… Но откуда он мог всё это знать? Знать то, что ещё не произошло?! Откуда?!! Нужен: очень нужен мне этот человек! Тем более что в этом письме он и псевдоним свой назвал — Странник. Сталину до ломоты в суставах; до зубовного скрежета захотелось увидеть этого писаку; заглянуть ему в глаза и задать два вопроса. Пока два вопроса. Откуда он всё это узнает? И что ему нужно от товарища Сталина?!

Если приглядеться внимательно к карте, то на водоразделе Европы и Азии, именуемой Средиземном морем, можно с трудом разглядеть маленькую точку, упорно, словно букашка ползущую в только ей известном направлении… И уж совсем нельзя было разглядеть под слоем железа, именуемым палубой, ещё более мелкую букашку, хаотично — на первый взгляд, то появляющуюся; то исчезающую и хаотично перемещающуюся туда-сюда… Хаотично — на первый взгляд… С высоты какого-нибудь небожителя — суета сует и только… Вот только я так не думал… Пароход наш уверенно двигался в порт приписки; чрезвычайные события и происшествия миновали стороной нашу посудину. Даже погода — капризная для октября — и та баловала нас… Правда — как моряки говорят, иногда свежело… Это значит волнение и ветер, вызывающий это волнение, поднимался до 3–4 баллов и сухопутным крысам, которыми являлись большинство пассажиров, становилось не до морских красот и живописных закатов… Но на то они и сухопутные… А моряка такая погода только бодрит… И с таким определением таких вот моментов я тоже был не согласен… В глубине трюма, конечно, покачивало поменьше, чем в пассажирских каютах, но тоже было несколько гм… неудобно… А в остальном — прекрасная маркиза: всё хорошо, всё хорошо… И действительно: проливы уже прошли; с каждым днём мы всё ближе к Родине… И вскоре — ступим радостно на берег — такой желанный и любимый (сейчас), для большинства пассажиров. Да и для меня — каюсь, тоже! Ходить по земле как то предпочтительнее… Вот с такими мыслями я обычно укладывался спать в спальный мешок… И чем ближе к Родине, тем чаще посещала меня перед сном каверзная мысль: А как примет меня Родина после больше чем двух месяцев отсутствия? Я ведь и там не просто так ушёл в неизвестность…