— Можно попить товарищ Сталин? — просительно произнёс Фриновский — а то во рту пересохло… Хозяин усмехнулся — понятно почему…
— К требованию дополнительных полномочий товарищ Ежов пришёл не сам… Окружающие его подхалимы и лизоблюды из иудеев навели его на такую мысль. А им — наверняка подсказали её региональные секретари… Вождь впился в Фриновского жёстким взглядом:
— Это серьёзное обвинение против партийных товарищей, доказавших свою преданность! У вас есть доказательства ваших слов? И, к тому же… Среди региональных секретарей партии иудеев, так нелюбимых вами не наблюдается… — закончил он ехидно…
— А фамилии их замов; начальников отделов кадров и управляющих финансами вы знаете? — не остался в долгу Фриновский — именно эти фамилии и составляют большинство из 35 человек, перечисленных в документах "Странника". Можете убедиться сами… Я думаю — товарищ Сталин — продолжил решительно первый зам наркома — на июньском пленуме будет проведен и успешно — ещё один заговор против вас, с целью, которую я уже назвал — дискредитацией!
— И как же они меня дискредитируют? — усмехнулся Хозяин…
— Вы напрасно не признаёте серьёзности того, что произойдёт на съезде! — продолжал гнуть свою линию Фриновский — всё будет сделано так, что комар носа не подточит: никаких претензий к заговорщикам не будет, а в будущем — страшном будущем, которое ожидает нашу страну на несколько лет — виноваты будете только вы, как руководитель! А заговорщики? Так вы, наверное, уже не раз слышали: А я что? Я выполнял приказ моего начальника! С него и спрос!!!
— На пленуме не будет сказано ни одного плохого слова в ваш адрес… — продолжил Фриновский, передохнув — ни одного упрёка — только хвалебные речи и здравницы! А вот между ними… Гневные и обличительные речи в адрес врагов Советской власти! И требование — решительно искоренить, выкорчевать с корнем, уничтожить! А для этого — дать полномочия региональным секретарям организовать судебные тройки, как в гражданскую войну! Первый секретарь партии; прокурор и начальник НКВД! И они будут выносить внесудебные приговоры! Сталин вздрогнул: он представил себе — что будет! Но он представил себе, что будет, если он откажет этим "местечковым князькам": сам же начал борьбу с врагами, а сам запрещаешь нам с ними бороться! Да — это попадалово, причём конкретное! Откажешь — сделаешь себе хуже; поддержишь — сделаешь плохо очень многим! Он не знал, что в нашем времени Сталин — не смотря на арест 31 го участника пленума, вынужден был разрешить первому секретарю Сибирского крайкома Эйхе создать такую тройку — чтобы увидеть результат её работы, а уже в июле секретари крайкомов и райкомов стали создавать их везде! А за ними и секретари республик! И началась беспощадная борьба с врагами Советской власти! Террор 37–39 годов! Только борьба эта была не с врагами — это дело второе, а с личными врагами и недоброжелателями. Тут и иудеи подключились: надо же места под выросших родственников? Надо. А вот он прекрасный способ заполучить нужное место! И прихлебатели их, да нечистые на руку, да скорбные на совесть не отставали: а почему бы и нет? Вожди сводят друг с другом счёты и мы, под шумок тоже своё урвём! А то, что при этом пострадают другие, так то не мы такие — жизнь такая! А мы живём по принципу: Умри ты сегодня, а я постараюсь прожить и завтра и послезавтра… И кому то действительно удавалось прожить эти завтра и послезавтра…
4 го июня я навестил ночью Ворошилова и предупредил его: завтра, 5 июня в его секретариат поступит донесение командующего Забайкальским военным округом за подписью командующего Грязнова и корпусного комиссара Шестакова с требованием проверить через органы НКВД по подозрительным связям с контрреволюционными элементами командира 5 кав. корпуса Рокоссовского К.К. Он, якобы, тесно связан с арестованными Чайковским и Горбуновым. Кроме этого: поляк — требуется проверить социальное происхождение. А так же — имеет тягу на заграничную работу… По этому доносу (а это был именно донос, настоящим основанием которого было грамотное руководство одним из лучших корпусов и заслуга в этом была Рокоссовского. А Грязнов просто испугался, что его снимут и поставят на его место более талантливого и способного командира. Начали лететь щепки работы Ежова, умело направляемые на невиновных — отводя подозрение от своих. Но это там — в моём времени Рокоссовский был арестован в августе 1937 года и освобождён за невиновностью в 1940 м году… А Грязнова и Шестакова арестовали и расстреляли как заговорщиков в 1938 году!) Вот только здесь я всё изменю! С Рокоссовским!!!
Накрутил Ворошилова: все такие рапорта и донесения отправлять для проверки на имя Фриновского! А он перебросит их в аналитический отдел. Ну а тот — со мной во главе, проверит: объективно, непредвзято. И накажет — виновных. По всей строгости советских законов! На такой ноте распрощался с наркомом, потрепав ему нервы своим внезапным появлением ночью, да ещё и в маске… И пока не унялся адреналиновый зуд справедливости, решил навестить ещё одного военного — Егорова Александра Ильича: маршала Советского Союза и зам командующего наркома обороны СССР Ворошилова… Разбуженный бесцеремонным тормошением за плечо, зам наркома, плотно прижавшийся к солидному заду и спине жены, проснулся быстро; резко сел на кровати и с изумлением уставился на незнакомца в надетом на голову подобии колпака с отверстиями для глаз и рта. Рявкнул свирепо:
— Ты такой?! Как ты сюда попал?!!! Маршал хотел вскочить и проучить наглеца, но что то толкнуло его в грудь, не позволив встать!
— Для тебя сейчас не важно — кто я… Важно другое… — раздался в напряжённой тишине равнодушный голос — Важно — кто ты?
— Я зам наркома обороны маршал Советского Союза Егоров и я клянусь — кто бы ты не был, ты очень сильно пожалеешь о том, что забрался ко мне в квартиру! — рявкнул Егоров. Незнакомец усмехнулся:
— Ответ не правильный… Ты — никто! Ну… — если быть совсем точным — почти никто, хотя кроме меня об этом не знает никто… А знаешь почему ты никто? Через полторы-две недели арестуют твою жену: обычную шлюху, продающую свою Родину и её секреты за чулки, духи, тяпки… А знаешь кому она сообщает сведения, которые она слышит, видит, узнаёт от своих подруг; из разговоров… И твоих разговоров с ней дома, кстати, тоже! Своему любовнику — польскому послу Лукасевичу, с которым она состоит в интимной связи. Твоя жена и ещё несколько таких же шалав, до того бесцеремонно и вызывающе нагло таскаются по иностранным посольствам, что этот самый поляк сделал ей замечание и прекратил с ней общаться на людях! Но настоящая причина — он переключился на другую жену — артистку Михайлову: жену Будённого, а её передал другому поляку. Военному атташе и полковнику… А дура твоя попалась на крючок не только на том, что стала спать с врагом Советского Союза, но и на том, что он обещал увезти её на Запад, где она сможет сполна насладиться жизнью богатой светской львицы. Наивная дура! А сведения она ему передавала те, которые узнавала из твоих разговоров с ней; твоих телефонных разговоров и твоих бесед с сослуживцами в дружеских застольях и вечеринках, организованных твоей женой исключительно для себя! И НКВД об этом знает! думаешь они поверят тебе, что ты ей их передавал. Добровольно! Из Егорова будто выпустили воздух и откачали всю кровь: мертвенно бледное лицо; синие дрожащие губы; выпученные глаза…
— Н… Не…т… Это не… правда… Они не посмеют… — с трудом выдавливал он из себя слова… Незнакомец с сочувствием смотрел на мужа-рогоносца: да — об измене жены муж всегда узнает последним…
Нет — я ничего не придумал: "писательница" Васильева в своём опусе "Кремлёвские жёны" дословно переписала собственноручно написанную женой Егорова историю своего грехопадения. БЕЗ ДАВЛЕНИЯ со стороны следователя! Очень уж всё гладко и правдиво было описано ею — классическая "медовая ловушка", да к тому же ещё и вместе с жадностью и тупостью бабы, вылезшей из грязи в ЖЕНЫ начальника. А вот её последующие показания — уже на своего мужа, явно писались под диктовку — стиль изложения заметно изменился! Тут уже можно задать вопрос — заставляли её или нет? Егорова же сама "сдала" следователю ещё одну любительницу "лёгкой" жизни и "светскую даму" — жену Будённого, актрису Михайлову. Чисто из женской мести: её любовник перестал общаться с ней, а стал оказывать явное внимание именно Михайловой-Будённой. Обида взяла: меня, такую — бросили!
