— Да. Я давал такое распоряжение и на днях его подпишу.

— Но большинство чинов из этого отдела до вашего решения собирались отправить на фронт.

— Собирались, — сощурив глаза, подтвердил Керенский, — И что?

— Но разве, Александр Фёдорович, это не противоречит духу революции?

— Нисколько. Эти люди будут возвращены в свои управления, но больше не смогут быть начальниками. Их главная функция будет состоять в подготовке людей для милиции. Оказании консультативных услуг, а возможно, если мы не найдём им замену, то они продолжат работать и в прежнем качестве, но уже на благо революции.

Вы можете, Александр Яковлевич, не беспокоиться. Самодержавие рухнуло окончательно и возврата к нему не будет. Это, впрочем, не значит, что мы не должны использовать людей, которые умеют ловить немецких шпионов. Германский шпионаж захлестнул нас, и вы все это прекрасно знаете.

А потому, чтобы выполнить наши обязательства перед союзниками, я намерен увеличить штат железнодорожной милиции и принять все меры для борьбы с германским шпионажем. На сегодняшний день в её штате, согласно данных докладной записки, около семи тысяч человек. И это на всю империю! Этого явно недостаточно!

Мною принято решение уволить всех генералов, которых числится по ведомству двадцать человек. Думаю, достаточно будет и одного человека, назначенного из числа армейских офицеров. Я постараюсь найти подходящего. Дальше будет ясно. Я ответил на ваш вопрос, коллега?

— Да, — признал Гальперн, который не нашёл, что сказать. — Спасибо, тогда у меня всё.

— Прекрасно! Если на этом всё, то по рабочим местам, дорогие товарищи. Захлопали закрываемые папки, заскрипели отодвигаемые от стола стулья, и в скором времени кабинет опустел, оставив Керенского наедине со своими мыслями и делами.

После всех этих совещаний, дел и разговоров, Алексу страстно хотелось отдохнуть, если не душой, то хотя бы телом. Но Нина Оболенская была ему недоступна, а значит, надо было ехать в номера…

Или как тут назывались все эти сауны, эротические массажи, стрипклубы и прочая побочная развлекуха? Перебрав все выше перечисленные варианты, Керенский отмёл все эти изыски, как нереальные. Ехать в публичный дом ему претило и, откровенно говоря, было страшно и стыдно. Наркоманки, венерические болезни, неадекватная прислуга, весь этот калейдоскоп разврата дополнялся ещё и отсутствием защитных контрацептивов. Что вообще лишало всякого смысла данный поход по злачным местам и местным вертепам.

А в нынешнем его качестве министра внутренних дел вообще смотрелось гротеском. Это было моветоном и потерей лица из-за глупого поиска приключений на свою тощую задницу. Нет-с, господа, будем терпеть и работать, работать и ещё раз работать.

Впрочем, оставался один, чисто классический, вариант отдыха, который, и Керенский был в этом уверен, использовал до него истинный Керенский, а именно, морфий. Но уж до этого Алекс скатываться совершенно не хотел. Но выход есть из любой ситуации, например, хорошенько напиться.

Очередное вечернее заседание Керенский нагло проигнорировал. Пусть господа франкомасоны сами друг другу выносят мозг, а он уехал в народ. На всякий случай, позвонив Коновалову, он убедился, что тот на заседании. Не повезло. Больше пить было не с кем. Основная масса людей, работавших в юридической консультации в его министерстве, включая приёмную, уже разошлись по домам.

Но рестораны ещё работали, а потому, ему туда. Но вот выбор оказался небогат. Известный ресторан «Палкин» стал общественной столовой. Ресторан «Доминик», вроде, закрылся, а может, нет.

А не поехать ли мне в «Медведя»? И в самом деле, ресторан, находившийся совсем недалеко, на Большой Конюшенной, 27, был весьма приличным заведением и работал допоздна, закрываясь на ночь для случайных посетителей.

Вызвав машину, взяв денег и одевшись в шерстяное пальто и кепку, как у Ильича, для завершения образа вождя такой-то революции, Керенский вышел из кабинета.

Автомобиль домчал его до входа в ресторан за пять минут. Швейцар, прятавшийся за дверью, узнал министра и быстро впустил в тёплое и ярко освещённое нутро дорогого ресторана.

Молчанье — щит от многих бед,

А болтовня всегда во вред.

Язык у человека мал,

А сколько жизней он сломал.

Омар Хайям

Один из самых фешенебельных и дорогих ресторанов Петрограда, ресторан «Медведь» манил к себе посетителей своим гостеприимством, роскошным антуражем, обособленностью и закрытостью от многих.

Неплохо, очень даже неплохо! Переступив порог элитного питейного заведения, Алекс оглядел большое помещение, сплошь уставленное столами, стульями и набитое до отказа разнообразной праздной публикой. Разглядывая присутствующих, вполне можно было составить мнение о срезе местного общества.

Здесь находились яркие представители столичного бомонда: от актрис и завзятых театралов до художников и новомодных фотографов. Приятно проводили время господа промышленники и фабриканты. Пропивали шальные деньги мелкие купцы и подрядчики. Гуляли неизвестно чем занимающиеся господа, одетые в полувоенные костюмы. Весьма мутные личности, больше похожие на авантюристов и уголовную элиту, знакомились с людьми, к которым их раньше и на пушечный выстрел бы не подпустили. Были тут и социалисты, чопорные господа, одетые в строгие «тройки», громко разговаривающие и поглядывающие на публику с нескрываемым презрением. Даже промелькнул офицерский мундир, но он оказался одинок в элитном заведении.

Столик для Алекса нашёлся быстро. Скорее всего, его принесли специально для Керенского, заняв одну из ниш, видимо, специально подготовленную на случай такого рода форс-мажоров. Своего рода резерв.

Алекс огляделся. Вокруг нависала покрытая сусальным золотом вычурная лепнина, и колыхались от лёгкого сквозняка тяжёлые шторы.

— Что желаете? — тут же подскочил к нему официант.

— Ммм, всё желаю, да побольше. А что есть из вина?

— О! У нас прекрасная винная карта. Вы не пожалеете! Есть испанские, французские, итальянские вина. Можем предложить вам вино и из Нового света на выбор. Какое желаете? Красное сухое, полусухое, креплёное? Есть и белые. Желаете напитки покрепче? Тогда к вашей любезности мы можем предложить коньяк, бренди, водку самых лучших марок. Желаете разнообразия? Тогда смею направить ваше внимание на ром, джин, ликёры, но вы без дамы, поэтому не настаиваю. Есть пять сортов виски, односолодовый или купаж, американский, шотландский, ирландский, любой! Для вас всё, что угодно, господин министр.

И официант угодливо улыбнулся, склонившись в полупоклоне. В правой руке он держал меню, напечатанное на дорогой бумаге, а на его левой руке, согнутой в локте, висело бумажное полотенце.

«Угу. Чем бы напиться? Сильно напиться, но не до тошноты? И чтобы не сразу опьянеть? Водка для этого дела не подойдёт. Коньяк жалко переводить, дорогой, собака. Джин и виски с бренди, однозначно, нет. Шампанское коварно, сухое белое не подойдёт, это с дамами, да под виноград. От красного сухого голова сильно болит утром, если много его выпьешь, и язык синий. А то, вдруг, спьяну, покажешь кому, скажет: «Демон» и пристрелит. Тогда что?» — вихрем пронеслось в голове у Алекса.

— А херес есть? Или портвейн?

— Есть и то, и другое, а также мадера, господин министр! — и официант проникновенно улыбнулся.

«Намадериться, что ли? — подумал Алекс. — Или портвешка дерябнуть, как в студенческие годы? Нет, тогда уж лучше нахереситься. Самое то будет!»

— Несите херес!

— Сию минуту. Вам бутылку или две?

— Оценил… — Керенский удивлённо мотнул головой. — У вас тут, я полагаю, из мелкой посуды не пьют. И по сто грамм не продают?

— Ммм, наши клиенты понемногу не пьют. А зачем по два раза бегать? Чем больше первоначальный заказ, тем он дешевле. И мы держимся за честь заведения. Пьяному и море по колено, и деньгами сорит, а у нас честные чаевые. Шушеры не держим.