— Не верю, — подтвердил генерал Брюн.

— Вот и то-то и оно. А нам ещё за Юскевичем-Красковским присматривать. Он как будто ни при чём, но вот не верю я обрусевшим полякам. Вроде и за Россию, и за царя, а стоит чуть их толкнуть, и вот они уже за тех, кто сильнее. Пуришкевич не даст соврать.

Брюн только поморщился, сознавая правоту товарища.

— Согласен. У нас очень много работы. Я собираюсь. До встречи.

— До встречи, друг!

Обнявшись, они расстались.

"Нет, в политике не так важно, КТО отстаивает непосредственно известные взгляды. Важно то, КОМУ выгодны эти взгляды, эти предложения, эти меры." В.И.Ленин

В это же самое время Керенский сидел в типографии Михаила Меньшикова и ждал, когда тот принесет первый номер «Гласа народа». Название, безусловно, было пафосным, но и время было под стать названию. Кругом просто царил пафос, вперемешку с хаосом. Лозунги, лозунги и ещё раз лозунги. Но это всё было в Петрограде, как обстояли дела в провинциях и деревнях, Керенский пока не знал, но уже догадывался.

Новый экземпляр газеты запаздывал, и чтобы не терять время, Алекс потянулся к стопке разных газет и журналов, лежащих на редакторском столе.

Покопавшись в кипе разнообразной прессы, купленной накануне, он выудил очередной номер «Известий», газеты, являвшейся официальным печатным органом Петросовета.

«Ага, сегодняшний выпуск. Так, и что тут? Угу. «Общее собрание в восемь вечера Совета Рабочих и Солдатских депутатов в зале Оперы Народного дома. Не курить!» Ага, ясно, курить не будем! — с усмешкой подумал Керенский. Совещание делегатов. Понятно. Статья «Как улучшить железнодорожное дело?». Угу, да, очень интересно. И как? А Петросовет отвечает всем желающим это узнать. «Назначить выборные органы для управления железной дорогой». Гениально! Наберём солдат, крестьян, обывателей и будем заседать, и учить инженеров и машинистов тому, как им правильно водить поезда и организовывать работу станций. Молодцы! Зачем учиться? Зачем опыт работы? Так, и что дальше?

«Мучные купоны получить каждому гражданину. По купону дают два фунта муки. В честь Пасхи дают дополнительно по одному фунту». Отлично, чья-то жена напечёт куличей к православному празднику.

Ещё что интересного? «Гарнизонный комитет выслушал героев Думы, товарищей Рамишвили, Мухарадзе и Анисимова». О, как! Это как же здесь русский-то затесался. Удивительно. Ник, наверное, скорее всего, не Анисимов, а Анисимошвили. Но, не суть.

«Матросы отказываются отдавать арестованных флотских офицеров в «Кресты»». Действительно, а вдруг сбегут или сдохнут раньше времени. Их же в «Кресты» как на свободу передают. Будут там музицировать в камерах, а у них в Кронштадте не забалуешь».

Дальше шли резолюции и постановления всевозможных комитетов. Затем сообщение из Ставки. «На Западном, Кавказском и Румынском фронтах перестрелки и поиски разведчиков». «Угу. Затишье.

Раздел «Телеграммы». «Пта. Во Пте, Ндя… «В Новой Бухаре (Пта) сгорел громадный хлопкоочистительный завод. Убытки в двести тысяч рублей».

Ну, что же, наверняка немцы постарались. Сделали-таки диверсию с помощью подкупленных местных хлопкоробов. Вот такие они, узбекские дехкане, отзывчивые. Да как докажешь? Хлопок загорелся и всё. Вся фабрика стратегического сырья сгорела, отапливая воздух.

«Украинскую секцию депутатов просят собраться отдельно». Угу. Началось отделение. Ну-ну, они ещё вам покажут Петлюру, вместе с Махно.

А вот, интересная заметка. «Подпоручик Коваль просит вора вернуть его документы, которые тот украл вместе с чемоданом из его квартиры. Поручик однорукий инвалид. Жить не на что. Документы украдены, и на детей тоже, а значит, мучных талонов тоже нет». Так, надо взять к Рыкову. Руки нет, но голова-то есть. Вот так и сражайся за Родину. А она тебя в землю заживо…» Керенский сделал для себя пометку, а потом, сняв трубку телефона, стоявшего рядом, набрал номер Рыкова.

— Алле, Александр Николаевич! А ты прессу читаешь?

— Нет? Прискорбно. Дай указание своему секретарю, чтобы просматривал все газеты в поисках объявлений, там инвалидов обкрадывают. Надо брать всех к себе. Ты представляешь его благодарность? Вот! И дайте заметку во все газеты, особенно дешёвые и однолистковые: «Принимаем на службу военных в отставке. В любом чине и звании. Главное, чтобы голова была на месте».

Я согласен, что безногих трудно приспособить к делу. Делайте их писарями. Поставьте у окон охранять. Не смешно. Револьвер в руке и острый глаз поможет лучше здорового бугая. Да, брать всех! Кто совсем калека, тому давать любую посильную работу и пусть пишет письма родственникам или диктует их, рассказывая, что его взял на службу министр юстиции.

И, кстати, появилась новая газета «Глас народа», туда пишите. Напечатайте рассказ о своей службе. Привлекайте и здоровых к себе, не только инвалидов. Агитируйте! И организовывайте свой госпиталь. Как на что? Деньги собирайте с пожертвований и используйте те, которые я вам выделил. Размещайте в Зимнем, возьмите уже развернутый под свой патронаж, раз императорскую семью арестовали. Раненых-то меньше не становится. В общем, думайте. Да, проявляйте разумную инициативу. У меня голова не Петросовет, я обо всём могу и не упомнить. Да, вот так и никак иначе. Хорошо. Жду.

Вернув трубку аппарата на место, Керенский вновь взялся за газеты.

«Так, что ещё пишут? Да, собственно, и всё. Много всякой чепухи и воззваний. Дети вот только пропадают. Мальчик шести лет, девочка двенадцати. Найден другой мальчик, плохо говорит». Керенский задумался, на душе стало погано. Своих детей у него не было. Но он ещё помнил себя совсем пацаном.

Столько нечисти развелось. Ловят, глумятся, убивают. Во все времена уродов хватает, особенно во время войны. Война ожесточает, а революция заставляет ненавидеть. «Куда мы все катимся? Куда нас тянут, туда и катимся», — сам себе задал вопрос и ответил он.

Керенский начал негромко разговаривать вслух. Так было даже легче. Ведь он разговаривал с самым умным и уважающим его собеседником, то есть с самим собой. Поделиться сокровенными мыслями ему было не с кем. Кругом одни враги: и те, которые сейчас являются ему друзьями и коллегами — враги, и те, которые станут ему соратниками, тоже пока враги.

— Ладно, а что «Правда» пишет? Угу.

«Нужен второй шаг» — так называлась статья, в которой выдвигались требования к правительству о немедленном вступлении в переговоры о мире. Предсказуемо. Следующей шла статья: «О братании» В этой статье Керенский прочитал откровенный трёп про гадкую буржуазию и о нежелании всех пролетариев проливать за них кровь. Ну, это и так ясно, никто не хочет проливать свою кровь. Да только никого и не спрашивают.

Всё в этой статье, в принципе, было верно, только таким образом лучше бы разлагать чужую армию, а не свою. А то, уничтожив своих гадких буржуев, зазываешь к себе чужих, ещё более гадких и злобных… В конце статья была подписана «А.У». Прикольно, конечно, но ведь не в лесу же живём, чтобы АУ кричать!

Следующая статья освещала финансовую политику. Подписана она была неким О. Ломовым (Г.И.Оппоков, сын дворянина и управляющего банком, член РСДРП с 1903 г. … Я даже не знаю, что и сказать). В статье клеймилась позором финансовая политика, и критиковалось увеличение количества бумажных денег в марте на 2 миллиарда рублей. (В марте 1917, прошу обратить внимание, дальше печатали больше, а до марта — намного меньше).

Было ещё множество статей, но уже более мелких и незначительных. В том числе, напечатан отчёт о пожертвованиях в Железный Фонд «Правды». Посильная лепта рабочих за месяц составила 14988 р.

— ???

Керенский, отбросив газету, стал размышлять о прочитанном. Интересная информация, но что же делать дальше? Открыв еженедельный журнал «Нива», он просмотрел и его. В этом журнале все политически события описывались с большим опозданием. Журнал по-прежнему был насыщен рекламой, особенно дамской модой, несмотря на произошедшие события.