24 сентября 1926 года Бурлаков с документами на имя Ивана Яковлевича Шугина прибыл на железнодорожную станцию Пограничная, где должен был передать мину агенту Салныня Медведеву, служившему в полиции КВЖД. Но Медведев уже находился под наблюдением спецслужб Чжан Цзолиня. Заметив его контакт с одним из советских пассажиров, полицейские обысками вагон и обнаружили мину, после чего Бурлаков, Медведев и его помощник Власенко были арестованы. После первых допросов Бурлаков совершил побег, но в трех километрах от станции был выдан стрелочником, у которого пытался спрятаться, избит и отправлен в Харбин.
Официальные советские власти незамедлительно отреклись от Бурлакова, назвав его «белобандитом», а подготовку покушения на Чжан Цзолиня свалили на эмигрантов, хотя этому мало кто поверил. Летом 1927 года харбинский суд приговорил Бурлакова к 9 годам и 2 месяцам каторжной тюрьмы, а Медведева и Власенко — к 5 годам. В мукденской тюрьме Бурлаков более двух лет находился в одиночке, закованный в кандалы, поскольку китайские власти сочли его «летающим человеком», т. е. склонным к побегу. Но в Разведупре не забыли о своих агентах. Жены Медведева и Власенко регулярно получали через сотрудника советского консульства в Харбине Власа Рахманова (резидента Разведупра «Марка») денежное содержание. Более того, готовился побег заключенных, не состоявшийся из-за усиления охраны тюрьмы. В 1929 году была предпринята попытка выкупить Бурлакова, для чего в Мукден приехала его жена Вера Петровна. Однако ей удалось за крупную взятку лишь освободить его от кандалов. На свободу Бурлаков, Медведев и Власенко вышли только 14 апреля 1930 года, когда их обменяли на пятерых китайских офицеров, взятых в плен во время боев на КВЖД.
После неудавшегося покушения отношения Чжан Цзолиня с Москвой приняли откровенно враждебный характер. В ноябре 1926 года он выступил против Народно-освободительной армии под командованием генерала Сунь Чуаньфана и нанес ей поражение в районе Цзюцзян-Нанкин. 1 декабря 1926 года он стал главой всех северных «милитаристов» и командующим объединенной армии Ань Гоцзюнь (Армия умиротворения государства), выступив с «антикрасным манифестом», в котором подверг нападкам КПК. Позднее среди населения Северо-Восточного Китая стали распространяться листовки, в которых, в частности, говорилось: «Большевизм идет подобно ядовитым змеям и хищным зверям… Наши надежды — армия Ань Гоцзюнь, которая, подобно дождю после засухи, придет и спасет нашу жизнь»[124].
Тогда же Чжан Цзолинь начал активно поддерживать Чан Кайши, который еще в марте 1926 года выгнал коммунистов из ряда частей Народно-освободительной армии, разорвал дипломатические отношения с СССР, а в апреле 1927 года подавил коммунистическое восстание в Шанхае и создал в Нанкине новое правогоминьдановское правительство Ху Ханмина (в противовес левого миньдановскому и коммунистическому правительству в Ухане во главе с Ван Цзинвэем), после чего советские военные и политические советники были вынуждены спешно покинуть Китай. В феврале 1927 года Чжан Цзолинь обнародовал свою новую политическую платформу, сочетавшую «развитие народного управления» и ликвидацию «красных экстремистов», а 25 июня направил Чан Кайши телеграмму, в которой заявил о своей готовности заключить союз для совместной борьбы с «красными». При этом он называл себя давним другом Сунь Ятсена, а свои действия характеризовал как осуществление его воли. В телеграмме также говорилось, что он выступает только против «красных» и именно против них ведет войну.
В начале 1927 года войска уханьского правительства и Фын Юйсяна начали очередное и поначалу успешное наступление на север. В ответ Чжан Цзолинь, опасаясь восстания в Маньчжурии, провел ряд акций против советских представительств: 11 марта был произведен обыск в харбинском торгпредстве, 16 марта была закрыта харбинская контора советского акционерного общества «Транспорт», 31 марта произведен обыск на квартирах председателя Дорпрофсожа (профсоюза рабочих железной дороги) Степаненко, инструктора Косолапова и заведующего харбинской телеграфной конторой КВЖД Вильдгрубе, а 6 апреля совершен налет на советское консульство в Пекине. В ходе обыска в помещениях военного атташата полиция изъяла огромное количество документов, в том числе шифры, списки агентуры и поставок оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Тогда же были проведены массовые аресты китайских коммунистов в Пекине, из которых 25 человек, в том числе одного из основателей КПК Ли Дачжао, 28 апреля расстреляли.
Более того, 28 февраля 1927 года по приказу Чжан Цзолиня под Нанкином был захвачен советский пароход «Память Ильича» и арестованы находившиеся на нем три дипкурьера и жена главного советского политического советника Фаина Бородина. После этого Чжан Цзолинь попытался надавить на М. Бородина с целью добиться заключения перемирия между Югом и Севером. А когда в мае торг провалился, Ф. Бородину перевели в пекинскую тюрьму, где в июне она предстала перед судом по обвинению в перевозе оружия и агитационной литературы. Однако судью Хо удалось подкупить (ему была дана взятка в 200 тыс. долларов), после чего он 12 июля вынес оправдательный приговор и немедленно скрылся. Выпущенная на свободу Ф. Бородина некоторое время скрывалась в Пекине, а потом верблюжьими тропами через Синьцзян была вывезена в СССР.
Устраивая провокации против советских граждан и учреждений в самой Маньчжурии, Чжан Цзолинь активно подталкивал лидеров обосновавшихся в Северном Китае эмигрантских белогвардейских организаций и главарей банд хунхузов к вооруженным нападениям на советскую территорию. Так, только за 1927 год государственную границу СССР нарушило 57 войсковых групп, численность каждой из которых в среднем составляла около 10 человек. А за 1927–1928 годы согласно обзору Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ на советско-китайской границе белогвардейские отряды и хунхузские бандгруппы свыше 90 раз проникали на советскую территорию. При этом пограничниками было ликвидировано около 20 белогвардейских отрядов и бандгрупп, убито свыше 160 и ранено около 100 человек, задержано свыше 34 тыс. нарушителей границы[125].
Между тем положение Чжан Цзолиня продолжало оставаться весьма сложным. В конце 1927 — начале 1928 года он был вынужден воевать сначала против уханьской Народно-освободительной армии, а затем против войск Чан Кайши и присоединившегося к тому Фын Юйсяна. Поэтому в 1928 году Чжан Цзолинь через своего сына Чжан Сюэляна начал переговоры с японцами, пытаясь при их поддержке создать в Ceвepo-Восточном Китае «Независимую Маньчжурскую республику». В Токио против замыслов Чжан Цзолиня не возражали, но поставили следующие условия:
1) На территории Маньчжурии и Внутренней Монголии образуется под протекторатом Японии буферное государство под названием «Независимая Маньчжурская республика».
2) Япония берет на себя обязательство содействовать включению в новое буферное государство Внешней Монголии.
3) Новое маньчжурское государство отказывается от активных действий против правительства собственно Китая, но одновременно обязуется бороться против коммунистического движения.
4) Новое маньчжурское правительство обязуется вести агрессивную политику в отношении интересов СССР в Северной Маньчжурии[126].
Однако о переговорах Чжан Цзолиня с японцами вскоре стало известно резиденту ИНО ОГПУ в Харбине Науму Эйтингону, который немедленно сообщил о них в Москву. В Кремле увидели в этих переговорах прямую угрозу дальневосточным границам СССР и вновь приняли решение ликвидировать Чжан Цзолиня. Проведение этой операции было поручено Эйтингону и Салныню, который с 1927 года руководил нелегальной резидентурой в Шанхае. Привлечение Салныня к операции обуславливалось тем, что у него в Маньчжурии имелась многочисленная агентура как среди русских эмигрантов, так и китайцев, что позволяло провести ликвидацию таким образом, что все подозрения падали бы на японцев.
