Я насчитала два десятка чудовищ, а из моря все лезли новые. Что им понадобилось именно здесь? Собрание у них, или парад, или митинг какой-нибудь? И, главное, найдут ли они в пещере – меня?

Берег вздрагивал под их шагами. Прибой кипел. «Водолазы» разбрелись, как будто что-то искали. Я вспомнила, что весь песок вокруг пещеры разукрашен моими следами, и если у этих существ есть хоть капля мозгов…

Скрежетнуло железо. Один из «водолазов» наклонился над входом в пещеру; я подалась назад.

«Водолаз» булькнул. Это был неприличный и даже смешной звук. Я бы расхохоталась, если бы все прочие железные страшилища не повернули, как по команде, ко мне свои круглые «консервные банки».

Новое бульканье – и «водолазы», как один, бросили все дела и подошли посмотреть, что такое отыскал товарищ. Сомкнулся круг железных пластин, чешуи и клешней.

Я замерла в глубине пещерки, выставив перед собой посох и прекрасно понимая, что отсидеться не удастся. Возможно, клешнястые «водолазы» явились из моря специально за мной. Но даже если это не так, если им случайно подвернулось мое убежище – все равно они видят во мне не Лену Лапину и не мага дороги, а теплое живое мясо. И придется потрудиться, чтобы заставить их изменить свое мнение. Как говорила наша завучиха, «попробуйте меня переубедить»…

Снова заскрежетало. «Водолазы» пытались расширить узкую щель, в которую никому из них было не пролезть. Зашатались камни, в пещерке сделалось теснее, чем раньше. Кто-то ходил у меня над головой – я слышала тяжелые шаги и шелест оползающего гравия; тянуть дольше не имело смысла. Убежище в любой момент могло превратиться в западню.

– Ну держитесь, головастики, – пробормотала я сквозь зубы.

Первым ударом мне обязательно надо было отбросить их от входа как можно дальше, напугать, оглушить и выиграть несколько секунд (потому что вылезать из щели на четвереньках и одновременно использовать посох не смог бы, наверное, даже Оберон). С другой стороны, как бы мне самой не поджариться – а если луч отскочит от камня рикошетом?

Железные страшилища, сами того не ведая, облегчили мне работу – раскачивая и выворачивая из песка огромные камни, они расширили вход в мое убежище. Внутрь по-хозяйски полезла железная клешня: ночным зрением я могла разглядеть ее очень подробно, до царапинки, до приставшей песчинки. Такой клешней – зазубренной, острой – запросто можно отхватить человеку голову…

Я уперлась в песок коленками и локтями, нацелила посох на клешню – и шарахнула молнией. Пещера наполнилась пылью и копотью, посыпались мелкие камушки, я закашлялась – но и «водолазу» не поздоровилось тоже. Снаружи послышались скрежет и визг, клешня убралась, освобождая выход. Не дожидаясь, пока враг опомнится, я кинулась вперед – вырваться из западни и принять бой на открытом пространстве.

Ох, как их было много!

Они отступили, как зрители, готовые дать пространство акробату или жонглеру. И тут же сомкнулись плечом к плечу, повернув ко мне безглазые круглые лица. Это было жутко – но я много жуткого перевидала за последние недели и не собиралась дать себя сожрать каким-то двуногим крабам. Вскинула посох…

Заскрежетало сзади. Я оглянулась – они брали меня в кольцо!

Железные клешни смыкались и размыкались на уровне моих глаз. «Водолазы» не спешили – они были разумные, может, я могла бы с ними говорить…

– Что вам надо? Уйдите – и останетесь в живых!

Зря я заговорила. Во-первых, голос получился слишком тихий и писклявый. Во-вторых, сама попытка договориться показалась этим существам признаком слабости; они перестали выжидать и одновременно двинулись на меня со всех сторон.

Я ударила. Кольцо разорвалось – и тут же снова сомкнулось, лязгнули панцири. Я крутнулась волчком, ударила опять и опять…

«Отряд не заметил потери бойца». На песок упали несколько отсеченных клешней, покатилась под чешуйчатые ноги круглая голова – никто и не думал пугаться или горевать по этому поводу. Твари наступали, их было много, и они твердо решили перекусить меня пополам.

Кто об этом узнает?

Оберон? Вряд ли. Принц и Эльвира? Тем более… Кому, кроме меня, будет хуже, если сегодня на мирном песчаном берегу эти невозмутимые твари перемелют клешнями все мои кости?

Если бы здесь был Ланс с его «веерным трассированием»!

Мне не удастся по-взрослому крутануть посох вокруг пальца. Я же не жонглер…

Зато я много раз видела вертолеты.

Я вскинула посох над головой. Со стороны, наверное, это было похоже на детскую игру в «геликоптер» – свистнул надо мной воздух… Посыпались сначала редкие искры, потом струйки огня, потом вокруг меня вдруг раскинулся непроницаемый зеленый шатер. Посох вертелся уже сам по себе; ежесекундно рискуя его уронить, я видела, как попятились мои враги, как повалились самые смелые, как закипела вода у берега – гости уходили несолоно хлебавши, удирали, прямо сказать, в свою пучину, на дно морское, или где там у них дом… И вот уже берег опустел, а я стояла в центре зеленого огненного шатра, посох вертелся у меня в руках, а я не могла его остановить!

Эти несколько минут были самыми ужасными из всей схватки. Пальцы онемели, руки готовы вывалиться из суставов, враги давно разбежались… А посох свистит над моей головой, не замедляя вращения. Не останавливаясь.

Мне помогла больная нога. Я оступилась на камне – и упала.

– Вот она! Вот!.. Ой, а что это?!

Я сидела на песочке, задумчиво выгрызая жареных моллюсков из их закопченных раскрывшихся домиков. Костер погас. Высоко стояло солнце; весь берег за моей спиной был завален оторванными железными клешнями, а кое-где валялись и головы. Я нарочно села спиной к месту битвы, чтобы аппетит не портился.

Я узнала голос. Но обернулась не сразу. Пусть посмотрят, им полезно. Может, расхочется ходить по берегу одним, без мага дороги.

– Лена! – Голос был теперь слабый, едва слышимый. – Лена, ты жива?

Я нехотя повернула голову:

– Нет, меня убили.

– Зачем ты ушла? Как ты могла нас оставить?

Принц и Эльвира спешили ко мне по берегу, осторожно обходя железные останки:

– Эти люди… Знаешь, что они нам сказали, когда ты ушла? Они послали нас чистить рыбу!

– И правильно сделали.

Принц замедлил шаг. Выпустил руку Эльвиры:

– Что ты сказала?

Я поднялась. Взяла посох. Пошла принцу навстречу; он был много выше меня, но это дела не меняло.

Я остановилась перед ним, и принц тоже остановился. Я направила посох ему в грудь. Он побледнел:

– Ты что?!

– Идите назад. Вы оба. Не смейте ходить за мной!

Подбежала Эльвира. Принц дернул ее за руку, заслонил собой. Было жалко и смешно смотреть, как он защищает от меня принцессу; я рассмеялась.

– Вы, оба, предатели. Из-за вас, может быть, погиб Оберон… и многие наши друзья. Из-за вас. И из-за меня.

Принц стал еще бледнее. Зрачки у него расширились, глаза сделались черными и бездонными, будто объективы. Губы затряслись.

– Я привела вас к людям, – продолжала я безжалостно. – А вы не смогли основать Королевство. Вам не быть королем и королевой. А я не вернусь домой. Так нам и надо, всем троим. А теперь уходите отсюда, идите в поселок и садитесь чистить рыбу. И забудьте, как меня зовут! А если вы еще раз увяжетесь за мной…

Я стукнула посохом о песок. Злой зеленый луч взметнулся в небо. Я ударила снова; воздух шипел, разрезаемый изумрудным огнем. Принц попятился, все еще прикрывая собой Эльвиру. Они оба смотрели с таким ужасом, будто я на их глазах сбросила кожу.

А потом они вдруг разом оторвали взгляды от меня и уставились вверх, в пространство над моей головой. Я обернулась…

В воздухе над дальними холмами таял след белого луча. Секунда – и новый луч, яркий даже на фоне дневного неба, поднялся в синеву, на секунду замер и медленно начал таять.

– Что мы говорим? Давай, решаем! Мы должны говорить одно и то же, от этого зависит жизнь, ты понимаешь?